Книга Мисс Вайоминг онлайн - страница 3

Глава третья

Когда Кэролайн проснулась, она увидела над собой испуганное лицо Досси.

– Вкусный, наваристый бульон, мисс Кэролайн, – сказала Досси. – Выпейте, пока не остыл. – Горничная помогла Кэролайн сесть и положила ей под спину подушки.

Кэролайн не сразу сообразила, где находится. Она опустила глаза. Живота нет. Она видела, как поднимается холмиком одеяло над ее ногами. Кэролайн чувствовала себя опустошенной и бесполезной, слабым существом, не способным выполнить ту миссию, которую определил для нее Создатель. Это было уже знакомое ей чувство, неприятно знакомое. Месяцы пассивной жизни, не отпускающей ни на секунду тревоги, питательной пищи, тонизирующих и прочих средств, молитв и боли, надежды и отчаяния, а какой результат? Еще одна неудача. С каждым разом становилось все больнее.

– Я так устала, – чуть слышно сказала она. – Который час? Мы, наверное, уже должны быть у Финкастеров?

– Вы ничего не будете делать, пока не выпьете бульон.

Досси поднесла дымящуюся чашку к кровати. Так вкусно запахло, что Кэролайн была готова выпить содержимое одним глотком. Она так быстро схватила чашку, что чуть ее не опрокинула.

– Не так быстро! – предостерегающе крикнула Досси. – Мы сделаем все как следует. – Она поставила чашку на поднос, на котором была также тарелка с тонким ломтиком хлеба с маслом, салфетка, чашка чая, серебряные ложечки и маленькая вазочка с распустившейся апельсиновой веточкой, издававшей нежный и тонкий аромат. Веточка попала сюда из хозяйского парника.

Тяжелые коричневые шторы были отдернуты, и Кэролайн смотрела в окно, пока Досси пристраивала поднос у нее на коленях. День был серый и мрачный, как она и думала.

– Сейчас, должно быть, утро, – проговорила она. – Какой день. Может быть, солнце еще появится.

– Сейчас полдень, – сказала Досси. Кэролайн удивленно смотрела на горничную.

– Полдень! – воскликнула она, едва успев удержать чашку, норовившую съехать с подноса. – Почему меня не разбудили? Нам ведь нужно к Финкастерам!

– Нет, мэм. Я приведу миледи. Она велела позвать ее, когда вы проснетесь, – Досси вышла из комнаты.

Давно не евшая Кэролайн выпила бульон, съела хлеб с маслом, выпила чай и с сожалением посмотрела на чашку из-под бульона. А можно ли попросить еще? Но она так устала. Ей хотелось лечь, но мешал поднос, она полусидела, или полулежала, в голове был полный сумбур. Конец еще одной беременности. Еще одно убийственное разочарование. Ничего этого больше никогда не будет. Но что теперь? Перспектива переезда к Финкастерам не привлекала.

Вошли улыбающиеся леди Райкот и Рут.

– Как вы себя чувствуете, дорогая? – спросила леди Райкот. – Вы поели? Ах, да, вижу, – она убрала поднос на столик.

– Я чувствую себя хорошо, – ответила Кэролайн. – Мне кажется, я смогу добраться до Финкастеров, если мне кто-нибудь поможет спуститься по лестнице. Мне не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством. Вы так добры ко мне! – У Кэролайн больше не было сил демонстрировать всем, как хорошо она себя чувствует, и она упала на подушки.

– Вы никуда не поедете, – заявила леди Райкот. – Вы должны отдыхать и набираться сил. Тем не менее нам придется поговорить о грустном. Где вы хотите похоронить младенца? Вы, наверное, хотите, чтобы он лежал со своими маленькими братьями и сестрами и с вашим мужем в вашем фамильном склепе или у вашей церкви? Вы, конечно, не можете сейчас всем этим заниматься, но я уверена, что Дикон сделает это за вас. Вам только нужно сказать ему где.

«О Боже, – подумала Кэролайн. – А что теперь?»

Она повернулась на бок, чтобы получше рассмотреть леди Райкот. Она видела доброе лицо, полное искреннего участия. Сейчас, когда леди Райкот поверила, что Кэролайн не любовница Дикона, она была искренне готова помочь. Кэролайн в первые минуты своего пребывания в этом доме услышала достаточно, чтобы понять, за кого приняла ее леди Райкот.

Кэролайн посмотрела на Рут. Рут была высокой женщиной с величественной осанкой и тронутыми сединой темными волосами. От нее Кэролайн не видела ничего, кроме добра и заботы, с тех пор, как они оказались вместе в одной карете.

– Если вы будете так добры и пригласите графа, я объясню, – сказала Кэролайн.

Рут вызвала лакея и отправила его за Диконом. Леди Райкот посмотрела на Кэролайн, а затем на кружку из-под бульона.

– Вы такая худенькая, – вздохнула она. – Я велю, чтобы вам еще принесли бульону. Господи! Вы что же, хотели себя голодом уморить, дитя мое?

– О нет, – ответила Кэролайн, удивляясь, как леди Райкот может считать ее ребенком. Ей казалось, что она прожила на свете не менее ста лет. – Я не ела, потому что меня всегда укачивает в карете. Мама никогда не заставляла меня есть перед поездкой.

– Но вы, наверное, уже давно живете без мамы, – произнесла леди Райкот. – Со многими детьми такое происходит, но они вырастают, и все проходит.

– С тех пор, как я вышла замуж, я ни разу никуда не ездила. Поэтому мне не хотелось испытывать судьбу.

Леди Райкот была в полном замешательстве. Она уже было открыла рот, чтобы еще спросить, как вошел Дикон.

– Доброе утро, – сказал он, подходя к постели и улыбаясь Кэролайн. – Вернее добрый день. Я надеюсь, вы хорошо отдохнули…

– Да, хорошо, – улыбнулась она и внимательно посмотрела на него. Он был еще красивее, чем она запомнила. Медные пуговицы сияли на темно-синем сюртуке из дорогой ткани, на панталонах ни складки, галстук завязан безупречно, ботинки сияют. Густые темные волосы тщательно расчесаны и уложены. Она почти ничего о нем не знала, но ей придется ему довериться. Она не знала, сможет ли. Мужчинам она не верила.

Кэролайн откашлялась и обратилась к троим представителям семьи Ричардсон, которые были так к ней добры.

– Я понимаю, что должна быть с вами откровенной и кое-что объяснить, – начала она, – Мне приходится признать, что я не сказала вам всей правды.

Леди Райкот смотрела на нее с любопытством, Рут с удивлением, а Дикон с сочувствием и?..

– В шестнадцать лет я была помолвлена, в семнадцать вышла замуж, – без всякого выражения говорила Кэролайн. – Женщины в моей семье считаются «хорошими… производителями». Когда мужчина, ставший моим мужем (я не стану называть его настоящего имени, пусть будет… Джон), искал себе жену, которая сможет родить ему детей, он обратил свое внимание на меня. В моей семье восемь детей, я – единственная женщина. Моя мать родила девятерых и лишь одного потеряла. Мне так льстило внимание Джона, я считала его красивым, он был самым настойчивым из всех моих поклонников, и я сразу же согласилась, когда он сделал мне предложение. Мои родители считали, что он – блестящая партия. – Кэролайн глубоко вздохнула и продолжала: – Чего я не знала, пока мы не поженились, так это того, что Джон отчаянно хотел сына, который бы стал его наследником. О, я знаю, – торопливо сказала она, увидев, что ей собираются возразить, – что в этом нет ничего необычного, но женщины в семье Джона не такие хорошие «производители», как в моей. У матери Джона было шестеро детей, но кроме Джона никто не выжил. Поэтому он решил не терять времени и сделать все возможное, чтобы получить наследника. Первого ребенка я родила в семнадцать лет. С тех пор я почти все время ждала очередного ребенка, но так и не смогла родить ему наследника.

– Сколько лет вы замужем? – спросила леди Райкот.

– Пять лет, – ответила Кэролайн.

– О, дорогая, – воскликнула леди Райкот, – так вам должно быть всего двадцать три года.

– Да, – ответила Кэролайн. – Вы удивлены? Я знаю, что выгляжу гораздо старше. Но у меня была нелегкая жизнь.

Нелегкая жизнь? А чего еще может желать или просить женщина? Дикон нахмурился, размышляя над ее словами. Ему казалось, что ее жизнь была не труднее, чем у других. Возможно, у нее были какие-то проблемы со здоровьем, о которых она не хотела говорить. Может быть, муж был с ней слишком суров. Или, возможно (и скорей всего), ей пришлось ухаживать за ним во время долгой, изнурительной болезни, но ничего не помогло, и она все-таки его потеряла.

– Ваш муж долго болел? – участливо спросил он. – Вам, наверное, было трудно справляться самой. Ваша семья вам не помогала?

Кэролайн молчала в нерешительности.

– Это то, что я должна вам объяснить, – наконец сказала она. – Мой муж жив. И совершенно здоров.

– Тогда почему он не с вами? – спросил Дикон. – Он вас выгнал? Или вы сами от него ушли? Боже мой, почему вы не вместе?

– Я… я… – Кэролайн больше не могла себя сдержать. Она уткнулась лицом в подушку и разрыдалась.

Рут тут же бросилась к ней и стала успокаивать.

– Вы теперь в безопасности, – тихо говорила она. – Расскажите, что заставило вас приехать в Дарем, пожалуйста, миссис Мейкпис.

Борясь с рыданиями, Кэролайн рассказала, как подслушала разговор мужа с приятелем, как узнала, что муж решился от нее избавиться, если она не родит ему здорового ребенка.

– Я поняла, что мне нужно бежать. Только не знала куда. Досси работала у Финкастеров, прежде чем стала моей горничной, еще до того, как я вышла замуж. Она уверяла, что Финкастеры набожные люди и примут меня. У меня не было времени, чтобы написать им. Мы просто сели в почтовую карету и решили приехать без предупреждения. Я была бы уже у них, если бы… если бы вы не были так добры ко мне. Мне кажется, нам с Досси пора уехать к Финкастерам. Мы не можем больше злоупотреблять вашим терпением.

– Вы можете жить здесь, сколько хотите, – твердо сказала леди Райкот. – Мне будет приятно, если вы останетесь. Эти двое, – она кивнула в сторону Рут и Дикона, – вернутся в Лондон после Крещения. Мой второй сын (а это в его комнате вы сейчас находитесь) воюет на Пиренейском полуострове. Позвольте мне кое-что сказать вам о Финкастерах. Надеюсь, вы не обидитесь. Нелл Смиренная действительно набожная женщина, и она убеждена в том, что брак священен. Как только она узнает, что ваш муж жив, вам ничего не останется, как вернуться к нему. «То, что Господь соединил, да не разрушит человек»… Вы знаете, о чем я. Моя дорогая миссис Мейкпис, вы не должны уходить к Финкастерам.

– Но… – начала Кэролайн.

– Вас действительно зовут Мейкпис? – поинтересовался Дикон.

– Нет, но вам лучше называть меня так. Или Кэролайн. Почему бы вам не называть меня Кэролайн?

– Мы все будем называть вас Кэролайн, если вам так нравится и если вы пообещаете, что не уйдете к Финкастерам, – сказала леди Райкот.

– Обещаю, по крайней мере до тех пор, пока не наберусь сил, – согласилась Кэролайн. – А там посмотрим.

– Сил! Значит, еще бульону! – провозгласила леди Райкот и позвонила. Затем она вспомнила. – Мне неприятно вам напоминать, но вы должны решить, где нам похоронить вашего ребенка, – понизив голос, проговорила леди Райкот. – Дикон, ты возьмешь это на себя?

– Конечно, – согласился он. – Какие будут пожелания, мэм?

– Я не знаю, что мне делать, – горестно ответила Кэролайн. – А что вы предлагаете?

Дикон задумался на минуту.

– На деревенском кладбище, у церкви, – предложил он. – Викарий живет на наши пожертвования. Он будет рад помочь. Скромная церемония, как вы считаете? Молитва над гробом.

– Да, – вздохнула она. – Еще одно надгробие. – Кэролайн задумалась. – И надпись: «Младенец Мейкпис» и дата. Не должно быть слишком дорого. У меня есть немного денег… и драгоценности…

– Об этом не волнуйтесь, – прервал ее Дикон. – Обсудим позже, когда поправитесь. Я поеду к старине викарию. – Он поклонился и вышел. Кэролайн услышала стук каблуков по лестнице.

– Не понимаю, почему никто из ваших малышей не выжил, – сказала леди Райкот, поправляя постель. – У вас должны были быть лучшие доктора. Они как-нибудь объясняли это? К сожалению, это наша доля: я потеряла двоих, но троих вырастила, а Рут, бедная девочка, потеряла троих малышей, но у нее трое славных сыновей, все уже взрослые теперь. Я собиралась вам сказать, что думает доктор Френсис, но все не было возможности. У малыша что-то с легкими. Он, конечно, родился недоношенным, но доктор Френсис считает, что он был не жилец, даже если бы вы его выносили до конца. Я верю доктору Френсису. Он учился в Эдинбурге. В вашей семье был кто-нибудь со слабыми легкими? Другие малыши тоже от этого умерли?

– Нет, – ответила Кэролайн. – Насколько я знаю, в моей семье не было никого с больными легкими. – Она подумала, что, может быть, в семье Уолтера у кого-то были слабые легкие. У него были родственники в Кенте, которых он регулярно навещал (без Кэролайн), но ни родных сестер, ни братьев у Уолтера не было, а его родители умерли.

– Это всего лишь предположение, – произнесла леди Райкот. – А вот и ваш бульон. И поспите хорошенько. Вам надо набираться сил. Мы с Рут собираемся взять Дикона и отправиться за рождественским поленом. Если у вас будут силы, мы отнесем вас вниз, чтобы вы могли на него посмотреть. – Она помогла Кэролайн сесть и поставила ей на колени поднос с бульоном, который принесла Реддинг. – Скажите своей горничной, когда поедите, и кто-нибудь уберет, – сказала она и вышла из комнаты.

Кэролайн смогла выпить лишь полчашки. Досси убрала поднос, и Кэролайн уснула.

Отпуск проходил совсем не так, как он ожидал, думал Дикон, сокрушенно покачивая головой, пока переодевался. Он собирался поговорить с викарием из соседней деревни, которая называлась Бренспет. От ежедневного сидения за столом в Военном министерстве и чтения рапортов, не поддающихся расшифровке, голова у него шла кругом, а мышцы становились вялыми. Ему нужна разминка и свежий воздух.

Ему было приятно, что он может сделать что-нибудь для мисс Кэролайн, как он продолжал ее называть про себя. Странно, что эта изможденная незнакомая женщина так его занимает. Это, наверное, естественно: любой нормальный человек сочувствовал бы женщине, оказавшейся в таком положении. Надо же! Она моложе его! Он ни за что не дал бы ей двадцати трех лет. Он подумал о ее муже, которого звали Неджон, а как-то иначе. Любила ли она его, когда выходила замуж? Разве она не знала, что, став женой, должна будет рожать детей? Дикон никогда не задумывался, что значит для женщины исполнение супружеских обязанностей. Но стоило лишь вспомнить Кэролайн: ее изможденное, неспокойное лицо; чрезмерную худобу; приступы слез, чтобы понять, какую власть имеет мужчина над неопытной женщиной.

Дикон продолжал думать об этом, направляясь в конюшню, отдавая распоряжения груму. Он думал об этом и по дороге в Бренспет. Солнце садилось, окрашивая облака, плывущие на восток, в розовый и сиреневый цвет. Он знал, что успеет обернуться до наступления темноты.

Дикон быстро обо всем договорился. Погребение состоится утром. Надгробие обещали сделать. Дикон постарался объяснить викарию обстоятельства дела настолько кратко, насколько это было уместно, и попросил викария особенно не распространяться на этот счет. Никто не сомневался, что разговоры будут. Дикон знал, что слуги шепчутся о незнакомой женщине, появившейся в Райфилде, о преждевременных родах, но он надеялся, что разговоры постепенно утихнут.

Он был уже в полумиле от Райфилда, когда ему повстречался одинокий всадник, явно очень спешивший. Всадник проскакал мимо и резко затормозил.

– Дикон! – изумленно крикнул он. – Неужели это ты?

– Гарри! – Дикон узнал своего старого друга сэра Генри Уэдсуорта. Друзья рассмеялись и похлопали друг друга по плечу.

– Ну и как там в Военном министерстве? Вам уже удалось избавить нас от Бонапарта? – спросил Уэдсуорт.

– Страшная скучища, – ответил Дикон, скривившись. – Зачем я позволил семье уговорить себя поступить на службу в Военное министерство? Бенджамин в Пиренеях и держится молодцом, ни одной царапины, судя по последнему письму, а я сижу в Лондоне и бумажки перебираю. Боже мой, как хорошо, что мне удалось вырваться. Мы с Рут здесь пробудем до Крещения. Ты куда едешь? Почему бы тебе не приехать к нам на ужин? Нам есть о чем поговорить.

– Я бы с радостью, но не могу. Я должен отвезти Медди на обед к Пекенемам и уже опаздываю.

– Значит, теперь это Медди, да? Мисс Кертис? Так вот как обстоят дела на сегодня.

– Она согласилась выйти за меня, свадьба в мае, – сказал друг. Он повернул лошадь.

– Поздравляю! – крикнул вслед ему Дикон. – Приезжай, когда сможешь, расскажешь обо всем.

Итак, дружище Гарри решил поменять свободу на семейные узы. У них с Медди Кертис все должно быть хорошо. У Гарри прекрасное имение, которым он сам занимается. Дикон подумал о своем нынешнем положении. Райфилд не был процветающим поместьем, и он сомневался, что что-нибудь изменится, пока не кончится война, и он не вернется домой в Дарем, и не займется хозяйством сам. Он регулярно посылал своему управляющему Феттеру и матери распоряжения, советовал, что делать. Но что он мог знать о тех проблемах, которые возникали каждый день, если он торчал в душном лондонском кабинете?

Дикон вдохнул морозный декабрьский воздух и пожелал себе дождаться того дня, когда он вернется насовсем в свой любимый северный край.