Книга Тайна скарабея онлайн - страница 8

9

У причала новой плотины стоял корабль «Нефертари», доставлявший продовольствие. Он был готов к отплытию в Абу-Симбел. Это путешествие вверх по Нилу занимало добрых тридцать часов. Нос и рубка корабля были загружены ящиками, набитыми запчастями, консервами и напитками. В железном садке раскудахтались куры. На корме, на деревянных скамейках, разместились немногочисленные пассажиры, которым предстояло утомительное путешествие. Оба самолета, обслуживавшие совместное предприятие «Абу-Симбел», смогли взять на борт только восемь человек.

Египетский матрос растянул на железных шестах палубный тент. Штурман, он же капитан «Нефертари», худощавый нубиец с пухлыми губами и сероватой кожей, все пытался настроить радио, крича слово, похожее на «алло», и ударяя микрофоном о боковое стекло рулевой рубки.

В конце концов он сдался и затеял дискуссию с матросом, единственным членом команды, сопровождавшуюся живописной жестикуляцией. Они яростно спорили об отправке корабля, которая снова задерживалась, и уже надолго. Но что вообще могло идти по плану в этой забытой Богом жаркой стране!

Вдруг из желтого пыльного облака вынырнул джип с надписью «Совместное предприятие». Из машины выскочил француз Жак Балое с парусиновой сумкой оливкового цвета. Он бросил ее на лавку, а сам уселся рядом. «Нефертари» отчалила.

На борту были семеро египтян в длинных белых одеждах, которые молча смотрели на воду и безучастно перебирали пальцами жемчужные четки. На самой последней скамейке, прямо над корабельным винтом, сидела женщина в парандже. Это почему-то никого не удивляло, хотя в Абу-Симбел женщин было немного. Но египтянка, да еще и путешествующая одна, – это было крайне странно. Балое удивленно поднял брови, но остался на месте.

После продолжительного разговора с полковником он не был настроен на светскую беседу. Балое облокотился о борт, подложив под спину сумку, так что у него появилась возможность вольготно протянуть ноги на лавке.

Запруженный Нил отливал бирюзой. Вода искрилась всеми оттенками радуги, а ярко-белые пески берегов слепили глаза. Француз набросил на голову платок и задремал. Иногда он на ощупь доставал флягу из сумки, делал пару глотков и снова начинал клевать носом. Через час он крепко заснул.

Когда Балое проснулся, над бескрайним водохранилищем уже сгущались сумерки. Берега почти не было видно, и скоро он вообще скрылся из виду за водной гладью. Приятное тепло сменило невыносимый дневной жар. Под парусиновым тентом над головой мерно покачивалась керосиновая лампа, рассеивающая желтоватый свет. Египтяне спали на лавках, прислонившись друг к другу. Женщина в парандже все так же сидела на своем месте. Она не спала.

Балое перегнулся через спинку скамейки и обратился к незнакомке по-французски:

– Вы же не египтянка, хотя и так одеваетесь!

Женщина сняла чадру и ответила ему тоже по-французски, причем без провинциального акцента, который был у Балое:

– А вы не парижанин, мосье! – И поскольку пораженный француз не смог ничего та это ответить, спросила: – А как вы догадались?

– Египтянки никогда не путешествуют в одиночестве, они не настолько эмансипированные.

– Мосье, за кого же вы меня тогда принимаете? – рассмеялась дама.

– Если я не ошибаюсь, вы француженка!

– Угадали.

– А откуда?

– Париж!

Оба на мгновенье задумались, о чем могут спросить друг друга. Женщина сообразила быстрее:

– А зачем вы едете в Абу-Симбел?

Балое с удовольствием сам задал бы этот вопрос, но его опередили.

– Я работаю в Абу-Симбел. Возглавляю информационное бюро.

У незнакомки вырвалась фраза, которой Балое не понял, но которая, без сомнения, была сказана по-русски. Француз заинтересовался:

– Что вы сказали, мадам?

Она испуганно прикрыла рукой рот. Балое взглянул ей в лицо. Незнакомка не была красавицей, но, как он успел заметить, весь ее облик излучал странную притягательную силу.

– Что вы сказали? – повторил француз.

Женщина испуганно посмотрела по сторонам, словно этим вопросом ее загнали в угол. Казалось, она не решается ответить.

– Вы должны меня извинить, я солгала, – наконец ответила она. – Я не француженка, я русская.

– Русская? Вы разговариваете по-французски лучше любого иностранца, которого я когда-либо встречал.

– Я прожила в Париже десять лет.

Балое взглянул на нее, не веря своим глазам. Ситуация была не совсем ясна.

– Я работала секретарем пресс-атташе в советском посольстве.

– Ах вот оно что…

– Да. А в Асуане я работала в информационном бюро в рамках проекта постройки плотины.

Балое не проронил больше ни слова. Он только еще раз взглянул на женщину, пытаясь разобраться, в чем дело: «Может, меня проверяет КГБ? Возможно, все спящие мужчины – наемные убийцы?» У Балое на спине выступил пот, но он старался держать себя в руках.

– Вы, конечно же, этого не ожидали, – сказала русская.

– Да, – ответил Балое, – этого я точно не ожидал.

– А вы? Я имею в виду, что вы делали в Асуане?

Француз выдавил из себя улыбку и невнятно ответил:

– Да, знаете, собственно… то же, что и вы… Кстати, меня зовут Жак Балое, я родом из Тулона.

Балое интересовало, что же все-таки она о нем знает. А Рая Курянова в этот момент размышляла, можно ли довериться этому французу. Каждый, у кого в советском посольстве была ответственная должность, должен быть настороже.

Чтобы как-то заполнить паузу, Балое спросил:

– А для чего вы едете в Абу-Симбел?

Рая смотрела то на спящих мужчин, то на Балое. Наконец она сказала шепотом:

– Мосье, вы должны мне помочь! Прошу вас, помогите!

Балое не знал, что делать. Он кивнул. Все это становилось еще более таинственным. Чего русская хочет от него?

– В общем… – начала она, запинаясь и глядя перед собой на струганные доски палубы, – в общем, я должна была бы уже лететь на Ил-28 в Москву. Я… – она посмотрела французу в глаза, – я работала на КГБ. Все русские, занимающие высокие должности, сотрудничают с КГБ. Я не оправдала возложенных на меня ожиданий. На их профессиональном языке это называется «саботаж». А что ожидает саботажника в Советском Союзе, надеюсь, вам не надо рассказывать.

Последние слова Рая произнесла так тихо, что Балое едва их разобрал. Он увидел, как у нее дрогнул уголок рта.

– Пожалуйста, помогите мне! – умоляла русская.

Балое все еще не был уверен, что это не ловушка. Ему самому следовало опасаться длинных щупалец КГБ. Он колебался, не рассказать ли ей правду, но решил сдержаться.

– Я восхищаюсь вашим мужеством, – сказал он. – Всему миру известно, что русские делают с перебежчиками. Они не успокаиваются, пока не настигнут их хоть на краю света.

Рая горько улыбнулась.

– Я знаю. Но пусть лучше у меня будет хоть какая-то надежда, чем ее не будет вовсе. Перед тем как исчезнуть я пустила их по ложному следу.

Балое вопросительно посмотрел на нее.

– Я не хочу сейчас об этом говорить. Не теперь. Все, что мне нужно, – это прибежище на пару дней, может быть, пару недель. А там посмотрим. Я свободно владею парой языков. Может быть, я смогла бы устроиться в Абу-Симбел. Как вы думаете?

Француз пожал плечами. Безусловно, Рая Курянова смогла бы найти работу. Но Балое думал о том, что произойдет, когда русские попросят его разыскать их пропавшего агента. От этой мысли ему стало не по себе. Он вообще-то пока не задумывался над тем, что будет, если в один прекрасный день он откажется работать на КГБ. «Бог мой, во что я влип!»

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, – прервала молчание Рая. – Вы спрашиваете себя, что заставило меня связаться с КГБ. – Она глубоко вздохнула.

– Да, именно над этим я и думал, – соврал француз. – Ведь у такой женщины, как вы, есть множество других возможностей…

Рая встрепенулась:

– Пожалуйста, не надо фраз, мосье! Я и так оказалась в дурацком положении. Но отвечу на ваш вопрос: КГБ использует страшные методы, чтобы заставить человека работать. Они предпочитают людей, с которыми судьба или природа сыграла злую шутку…

Балое почувствовал, что это как раз о нем. Слова Раи попали в цель. Хотя он и не очень страдал от того, что похож на гнома, но в жизни был неудачником и никогда не мог с этим смириться. Это, наверное, и послужило причиной того, что он попал в сети КГБ. Когда принадлежишь к опасной и могущественной организации, появляется чувство власти над людьми, осознание, что другие тебя просто недооценили. Вот что доставляло ему истинное удовольствие, а вовсе не деньги, которые он получал за выполненную работу.

«Природа, может, здесь и ни при чем…» – подумал Балое, рассматривая русскую. Она, казалось, читала его мысли.

– Нет, нет, – поторопилась она объяснить, – просто мне очень не повезло в жизни.

– Сожалею, – холодно ответил француз.

И Рая Курянова незамедлительно начала рассказывать.

– Я была замужем за химиком. Я поняла, как сильно его любила, только когда потеряла.

– Он вас бросил?

– Можно сказать и так. – Рая горько улыбнулась. – Когда он уходил утром, то сказал: «До вечера». Но так и не вернулся… Он умер на рабочем месте.

– Как это?

– Двое сотрудников МВД сообщили вечером, что мой муж умер от сердечной недостаточности. Вот так. Сначала я поверила в это… А что мне еще оставалось делать? Факты говорили сами за себя. Но чем была вызвана эта сердечная недостаточность, мне никто не сказал. Я только потом это узнала от его коллеги, который вскоре бесследно исчез. Мосье, что это за мир?! – Рая едва сдерживалась, чтобы не заплакать.

После паузы она продолжила:

– Муж никогда ничего не рассказывал о своей работе. Он говорил только, что его задача – смешать две химические субстанции так, чтобы получилась третья. В действительности он работал в особом отделе КГБ.

– В особом отделе?

– Особый отдел был создан для проведения специальных операций в мирное время: акты саботажа и покушения на общественных деятелей. В особом отделе была камера-лаборатория, в которой разрабатывались изощреннейшие способы убийств…

– … и в этой лаборатории работал ваш муж?

– Да, именно там. Он исследовал яды, которые вызывают остановку сердца и которые нельзя обнаружить, – имитация естественной смерти. Позже я узнала, что он экспериментировал с субстанциями, против которых не было противоядия. Они были настолько опасны, что одного лишь попадания их на кожу было достаточно, чтобы парализовать человека. Самое опасное вещество называлось КУР-3. Но зачем я вам все это рассказываю?

Балое смотрел на Раю. Откровенность русской тронула его. В этой ситуации он чувствовал себя последним подонком, потому что у него не хватило смелости рассказать, кто он такой на самом деле. Один Бог знает, как он ненавидел свою подлость, свою непонятную трусость, которая в конце концов и затащила его в сети КГБ. Он сам себя ненавидел. И эта ненависть к себе была сильнее ненависти к другим. Потому что она не находила исхода – это был замкнутый круг. И именно она заставила его забыть о хладнокровии.

Озеро раскинулось черным гладким зеркалом, по которому «Нефертари» устало скользила на юг. На одной из скамеек египтянин, всхрапнув, повернулся на другой бок.

Так за разговорами и в полудреме прошла почти половина пути в Абу-Симбел, как вдруг штурман включил сирену. Египтяне вскочили и громко загалдели, но штурман указал на двигавшуюся им навстречу грузовую баржу. Издалека можно было видеть, что груза у нее на борту нет. Она возьмет его в Асуане. Моряки предпочитали идти ночью из-за дневной жары. Баржа ответила глухой сиреной, звук которой рассеялся над водой, и корабль растворился в темноте.

Балое стоял на корме «Нефертари» и смотрел на удалявшиеся габаритные огни баржи, пока они не исчезли из виду. Незнакомая женщина только что рассказала ему о своей жизни, а он сам сказал ей пару общих фраз. Он опасался, что Рая Курянова после молчания в свою очередь задаст ему вопрос: «А что случилось у вас, какие обстоятельства забросили вас на край света?» Но Рая молчала. Она так долго молчала, что он обернулся к ней.

Она вытирала слезы рукавом своего белого платья.

– Я не знаю, что мне делать, – тихо сказала она.

Чтобы хоть как-то сгладить неприятную ситуацию, он спросил:

– У вас совсем нет багажа?

Рая отрицательно покачала головой.

– Я не хотела вызывать подозрений. Действовать надо было быстро. У меня не оставалось другого выбора.

– Хм… – пробормотал француз, покусывая сигарету. – Это осложняет дело. Женщина, словно из-под земли возникающая в Абу-Симбел… Да еще и без вещей… Что бы вы сами об этом подумали?

Девушка пожала плечами.

– Вот именно! – сказал Балое.

Он повернулся и посмотрел в темноту. С чего же начать? Сказать правду в Абу-Симбел было для него слишком опасно. Он должен найти другой путь, причем убедить Раю, что этот путь верный. Его мысли прыгали, словно кости в нардах, ища подходящую комбинацию. Как избавиться от этого нежелательного знакомства? Вокруг только бескрайняя вода и одинокий корабль, идущий прямым курсом…

В следующую секунду Балое вновь вернулся к реальности. Рая перегнулась через перила и сделала глубокий вдох, будто готовилась к прыжку. Балое бросился к ней, схватил за руку и произнес, сам себе удивившись:

– Не делайте этого. Из любой ситуации есть выход.

– Вы думали, я собралась прыгнуть в воду? О нет! – Она попыталась улыбнуться. – У казаков есть поговорка: не садись верхом, коли в седле не усидишь. Я когда-то начала заезд. И я все еще в седле.

Ее голос звучал спокойно, и француз отпустил руку. Его охватил стыд за то, что он претендовал на роль спасителя человеческой жизни.

Они сели на последнюю лавку и уставились на корабельную палубу. Рая вновь заговорила:

– Вы, западные люди, мягкотелые, быстро сдаетесь. Научить бороться может только социализм.

Балое, сам не зная почему, не решился возражать. Поведение Раи противоречило здравому смыслу. Но что отвечало здравому смыслу в социализме, кроме основной идеи? Было ли его поведение адекватным поведением, как выразилась Рая, «западного» человека? На его лице промелькнула тень улыбки, и Рая, хотя и не смотрела в его сторону, сразу сказала:

– Вы не верите мне, мосье! Что ж, хорошо. Поймите меня правильно, я не против социализма. Я поняла это, когда была за рубежом, но, боюсь, в гонке за мировое господство Запад проиграет.

«Странно, – подумал француз, – вначале эта женщина, рискуя головой, бежит от секретной советской службы, а потом воспевает социализм!» И у него закралось сомнение, а не удачная ли это провокация советских спецслужб? Уж не держит ли его сейчас на прицеле КГБ?

Несмотря на обоюдное недоверие, они разговаривали всю ночь, иногда забываясь сном. Примерно в районе Куруску, которое теперь было затоплено водохранилищем, восток окрасился бледно-голубым, потом желто-красным цветом. Зарождался новый день. Здесь, в самой южной части изгиба Нила, река постепенно сужалась, берега были изрезаны фьордами. Почти полностью затопленные верхушки пальм торчали из воды, раскинув изогнутые руки-ветки, словно водяные растения.

С восходом жизнь возвращалась к спящим египтянам. Самый старший опустил ведро на веревке в воду – каждый день у него начинался с омовения. Потом они вместе обернулись к восходящему солнцу, чтобы совершить намаз. На рынке в Асуане Балое купил пару невзрачных на вид бананов, которые оказались очень сладкими. Один он предложил Рае.

На какое-то время русская исчезла с палубы. Когда она снова появилась, на ней была уже европейская одежда – блузка цвета хаки и мятая юбка.

– Это я нашла внизу, – сказала Рая, подходя к Балое. – Думаю, это лучше, чем появиться в Абу-Симбел в прежней одежде. – И она указала на свернутый узелок под мышкой.

Штурман разнес чай в маленьких стаканчиках. И хотя Балое опасался, что кипяток готовят из нильской воды, он все же взял напиток. Рая отказалась.

– Ну, на чай это похоже… – скривилась она. – А как на вкус?

– Неплохо, – ответил француз. – Только не надо задумываться, откуда они берут воду.

Египтяне так раскричались, что европейцам пришлось постараться, чтобы услышать друг друга. Балое, придавая словам особое значение, сказал:

– Я еще раз все обдумал. Мы должны сохранить ваш приезд в тайне. Правда вызовет в Абу-Симбел сильное беспокойство. Как бы вы реагировали, если бы вам навстречу вышла женщина, утверждающая, что сбежала от русских?

Рая беспомощно смотрела на него.

– Да, вы правы, мосье. Но что же мне делать?

– Доверьтесь мне! – самоуверенно ответил Жак Балое.

У него созрел план.