Книга Замок лорда Валентина онлайн - страница 7

7

Он тренировался целыми часами, работая всего с тремя мячами, но делая это до тех пор, пока раз десять не проник в бесконечность, переходя от скуки к экстазу и обратно к скуке, так что сама скука стала экстазом. Одежда его промокла от пота и прилипла к телу. Даже когда пошел обычный для Пидруда короткий летний дождь, Валентин продолжал перекидывать мячи. Дождь кончился и уступил место сумеркам. Вечернее солнце закрылось легким туманом. Валентин продолжал жонглировать. Бездумная интенсивность переполнила его. Он смутно видел фигуры, идущие по двору – Слита, Карабеллы, скандаров, Шанамира, незнакомцев, приходящих и уходящих, но не обращал на них внимания. Он был пустым сосудом, который наполнился этим искусством, этой тайной, и не смел остановиться, боясь, что потеряет это и снова будет выжатым и пустым.

Затем кто-то подошел к нему, и он вдруг оказался с пустыми руками. Это Слит перехватил мячи один за другим, когда они пролетали в воздухе. Какое-то время руки Валентина еще продолжали двигаться в заданном ритме. Глаза были сфокусированы только на плоскости, через которую пролетели мячи.

– Выпей это, – мягко сказала Карабелла, поднося к его губам стакан. Пальмовое вино. Он выпил его, как воду. Карабелла подала второй.

– У тебя изумительный дар, – сказала она. – Не только координации, но и сосредоточенности. Ты прямо испугал нас, Валентин, когда не мог остановиться.

– В Звездный День ты будешь лучшим из нас, – сказал Слит. – Сам Корональ выберет тебя, чтобы похвалить. Эй, Залзан Кавол, что скажешь?

– Скажу, что он весь мокрый и ему надо переодеться, – прогромыхал скандар и протянул Слиту несколько монет. – Сходи на базар, купи ему подходящую одежду, пока ларьки не закрылись. Карабелла, отведи его в очиститель. Через полчаса будем ужинать.

– Пойдем, – сказала Карабелла.

Она провела все еще ошалевшего Валентина через двор, в спальный и дальше. К боковой стене здания был пристроен грубый, открытый сверху очиститель.

– Животное! – сердито сказала она, – не сказал тебе ни словечка похвалы. Но, думаю, хвалить вообще не в его привычках. Но ты произвел на него впечатление.

– На Залзана Кавола?

– Да. Он был поражен. Но разве он может хвалить человека? У тебя всего две руки! Ну, и вообще хвалить не в его стиле. Сюда. Раздевайся.

Она первая быстро разделась, и он сделал то же самое, бросил мокрую одежду на землю. В ярком лунном свете он видел наготу Карабеллы и восхищался. Тело ее было стройным, гибким, почти мальчишеским, если не считать маленьких круглых грудей и неожиданной выпуклости бедер ниже узкой талии. Под кожей играли хорошо развитые мускулы. На крепкой ягодице был вытатуирован цветок, красный и зеленый.

Она подвела Валентина под очиститель, и они стояли рядом, пока вибрация снимала с них пот и грязь. Затем они голые вернулись в спальни, где Карабелла достала для себя чистые брюки из мягкой серой ткани и камзол. Вскоре вернулся Слит с базара и принес Валентину новую одежду: темно-зеленый камзол с алой отделкой, плотные красные брюки и темно-синий, почти черный легкий плащ. Этот костюм был куда более элегантным, чем тот, который Валентин скинул. Надев его, он почувствовал себя как бы выше рангом и нарочито-высокомерно пошел за Слитом и Карабеллой в кухню.

На обед было тушеное мясо, обильно смоченное пальмовым вином. Шесть скандаров сели за один конец стола, а четыре человека – за другой. Разговоров почти не было. Поев, Залзан Кавол и его братья встали, не говоря ни слова, и вышли.

– Мы их чем-нибудь обидели? – спросил Валентин.

– Это их обычная вежливость, – ответила Карабелла.

Хьорт, заговоривший с Валентином за завтраком, Виноркис, перешел комнату и навис над плечом Валентина, пристально глядя вниз своими рыбьими глазами; очевидно, у него была такая привычка. Валентин неохотно улыбнулся.

– Видел, как ты жонглировал во дворе. Очень хорошо.

– Спасибо.

– Твое хобби?

– Именно. Никогда раньше этим не занимался. Но скандары, похоже. взяли меня в свою труппу.

На хьорта это, кажется, произвело впечатление.

– Вот как? И ты пойдешь с ними дальше?

– Похоже на то.

– А куда?

– Не имею представления. Это еще не решено. Но куда бы они ни пошли – для меня одинаково хорошо.

– Ах, свободная жизнь! – сказал Виноркис. – Я и сам хотел бы. Может, скандары наймут и меня тоже.

– Ты умеешь жонглировать?

– Я могу вести счета. Я жонглирую цифрами. – Виноркис захохотал и сердечно хлопнул Валентина по спине. – Я жонглирую цифрами! Тебе это нравится? Ну, спокойной ночи!

– Кто это? – спросила Карабелла, когда хьорт ушел.

– Я встретился с ним сегодня утром за завтраком. Местный торговец, кажется.

Она сделала гримасу.

– Мне он что-то не нравится. Впрочем, хьортов мало кто любит. Безобразные существа. – Она грациозно поднялась. – Пошли?

В эту ночь он опять спал крепко. Казалось бы, после событий дня ему должно было присниться жонглирование, но нет: он снова оказался на пурпурной равнине – смущающий признак, ибо маджипурцы с детства знали, что повторяющиеся сны имеют исключительное значение, чаще всего плохое. Леди редко посылает повторные сны, но Король часто практикует это. И опять сон был фрагментарным. В небе парили насмехающиеся лица. Водовороты пурпурного песка кружились на тропе. Из земли вырастали шипы. Все содержало угрозу, дурное предзнаменование. Но сон не имел ни действующих лиц, ни событий. Он только предвещал зловещее.

Мир сна уступил место миру рассвета. На этот раз Валентин проснулся первым. Шанамир рядом блаженно посапывал. Слит свернулся, как змея, в дальнем конце. Рядом с ним Карабелла улыбалась во сне. Скандары, видимо, спали в другой комнате; из чужаков здесь были только два глыбообразных хьорта и трио вруонов, свернувшихся в трудно различимый клубок рук и ног. Валентин достал из чемоданчика Карабеллы три жонглерских мяча и вышел в туманный рассвет заострить свою расцветающую ловкость.

Слит, появившийся часом позже, застал его за этим занятием и всплеснул руками:

– У тебя прямо-таки страсть, друг! Ты жонглируешь, как одержимый. Но не утомляйся чрезмерно. Сегодня мы будем учить тебя более сложным вещам.

Утренний урок состоял из вариаций основного положения. Теперь Валентин упражнялся в воздухе в трюке как бросать мячи, чтобы один все время был в пространстве, и он овладел им, добившись за полдня контроля над техникой, хотя Карабелла говорила, что это требует многих дней практики – его заставляли ходить, бегать, поворачиваться и даже прыгать. Он жонглировал тремя мячами, поднимаясь и спускаясь по лестнице. Жонглировал, присев на корточки, жонглировал, стоя на одной ноге, как важная чихорн-птица с болот Зимра. Он жонглировал, опускаясь на колени. Теперь он был абсолютно уверен в гармонии глаза и руки, а все то, что делало остальное его тело, никак не влияло на жонглирование.

Днем Слит учил его новым хитростям: бросать мяч из-за спины, из-под ноги, жонглировать со скрещенными руками. Карабелла учила его бросать мяч в стенку и мягко переводить его возвращение в полет, и как посылать мяч из одной руки в другую и тут же отправлять его обратно тыльной стороной кисти, вместо того, чтобы ловить и бросать. Все это он быстро усвоил. Карабелла и Слит не осыпали его комплиментами – постоянно хвалить не годится – но он замечал, как часто они изумленно переглядывались, и это было ему приятно.

Скандары жонглировали в другой части двора, репетируя то, что они покажут на параде, – чудеса с серпами, ножами и горящими факелами. Валентин мельком взглянул на них и восхитился работой этих четвероруких существ. Но в основном он был сосредоточен на собственной тренировке.

Так прошел Морской День. На четвертый день его стали учить жонглировать дубинками вместо мячей. Это было сложно, потому что, хотя принципы были в основном теми же, дубинки были больше и менее удобны, и Валентину приходилось бросать их выше, чтобы иметь время сделать захват. Он начал с одной дубинки, перебрасывая ее из руки в руку. Карабелла указывала, как держать дубинку, как бросать и как ловить, и он делал, как она говорила и скоро освоил.

– Теперь возьми, – сказала она, – в левую руку два мяча, а в правую – дубинку.

Сначала его смущала разница в массе и скорости, но не надолго, и после этого были две дубинки в правой руке и один мяч в левой, а к вечеру четвертого дня он уже работал с тремя дубинками, и, хотя запястья болели и глаза стягивало от напряжения, работал и работал, не желая и почти не имея возможности остановиться.

Вечером он спросил:

– Когда я научусь перебрасываться дубинками с другими жонглерами?

Карабелла улыбнулась.

– Позже. После парада, когда мы пойдем на восток через деревни.

– Я мог бы сделать это и сейчас.

– Сейчас не время. Ты показал чудеса, но есть границы тому, что ты можешь усвоить за три дня. Если бы мы стали жонглировать на параде с новичком, нам пришлось бы опуститься до твоего уровня, и Короналю будет от этого мало радости.

Он признал справедливость ее слов, однако мечтал о том времени, когда он примет участие во взаимной игре жонглеров, будет перебрасываться с ними дубинками, ножами и факелами, как член единого общества из многих душ.

Ночью Четвертого дня шел дождь, необычно затяжной для субтропического лета Пидруда, где короткие ливни были правилом, и утром Пятого дня двор был мокрым, как губка, и трудным для ног. Но небо было чистое, солнце жаркое и яркое.

Шанамир, болтавшийся по городу во время тренировок Валентина, рассказывал, что подготовка к великолепному параду идет полным ходом.

– Повсюду ленты и флаги, – говорил он, стоя на безопасном расстоянии, когда Валентин с утра начал разминку с тремя дубинками, – и знамена с горящей звездой, их выставили вдоль дороги от ворот Фалкинкипа до Ворот Дракона, а от Дракона вдоль всего порта, как я слышал, на много миль украшений, даже золотые ткани и зеленая роспись по дороге. Говорят, все это стоит не одну тысячу реалов.

– А кто платит? – спросил Валентин.

– Как кто? Народ Пидруда, – сказал удивленный мальчик. – Кто же еще? Ни-мойя? Велатис?

– Я бы сказал – пусть Корональ платит за свой фестиваль.

– А чьими деньгами он будет платить. Налогом со всего мира? Зачем бы городам Алханрола платить за фестиваль в Зимроле? Кроме того, это честь – принимать Короналя! Пидруд охотно платит. Послушай, как ты умудряешься бросать дубинку и хватать ее в то же самое время и той же рукой?

– Бросок раньше, дружище. Но только чуть-чуть раньше. Смотри внимательно.

– Смотрю. И все-таки не могу представить себе этого.

– Когда у нас будет время – как кончится парад – я покажу тебе, как это делается.

– Куда мы пойдем отсюда?

– Не знаю. На восток, говорила Карабелла. Мы пойдем в любое место, где ярмарка, карнавал или фестиваль и где наймут жонглеров.

– А я тоже стану жонглером, Валентин?

– Если захочешь. Я думал, ты хочешь идти в море.

– Я и в самом деле хочу путешествовать, – сказал Шанамир, – но не обязательно по морю. Я не хочу возвращаться в Фалкинкип. Восемнадцать часов в день в стойлах, в заботе о животных – нет, это не для меня, хватит уж! Ты знаешь, в ту ночь, как я покинул дом, я видел во сне, что научился летать. Это был сон от Леди, Валентин, я сразу понял, а полет означает, что я пойду туда, куда надеялся. Когда ты сказал Залзану Каволу, чтобы он взял меня, если хочет иметь тебя, я затрясся. Я думал… я чувствовал все… – Он овладел собой. – Валентин, я хочу быть таким же хорошим жонглером, как ты.

– Я еще не хороший. Я только начинающий.

Однако самоуверенность Валентина возросла, и он стал бросать дубинку по более низким дугам, в какой-то мере рисуясь.

– Не могу поверить, что ты научился этому за два дня.

– Слит и Карабелла хорошие инструкторы.

– Я никогда не видел, чтобы кто-то чему-то научился так быстро, – сказал Шанамир. – У тебя, наверное мозг особенный. Бьюсь об заклад, что ты был какой-то важной особой, пока не стал бродяжничать. Ты выглядишь таким добродушным, таким… простым, однако же…

– Скрытые глубины, дружелюбно сказал Валентин. Он попытался бросить дубинку из-за спины, и она с треском ударила его по левому локтю. Все три дубинки упали на мокрую землю, а он морщился и потирал ушиб. – Мастер-жонглер – сказал он. – Видал? Обычно требуется несколько недель, чтобы научиться так бить свои локти.

– Ты это сделал, чтобы сменить тему разговора, – более чем наполовину серьезно сказал Шанамир.