Книга Магическая страсть онлайн - страница 4

3

«Я бы умерла за него. Что еще тут можно добавить? Я отдала бы последний вздох и все свои надежды, лишь бы он жил. Когда я думала, что сошла с ума, он пришел ко мне и вернул моему миру смысл. Он помог мне понять, кто я такая, показал, как охотиться и как прятаться. Он объяснил, что такое необходимая ложь. О ней я в последнее время узнала слишком много. Мне приходится практиковаться в этом умении каждый раз, когда мне звонит Мак. За нее я тоже готова умереть.

Он заставил меня взглянуть на себя по-новому. Позволил мне стать той женщиной, которой я всегда мечтала быть. Не идеальной дочерью и прилежной студенткой, делающей все возможное, чтобы папа и мама ею гордились, не замечательной старшей сестрой, которая всегда служила для Мак примером и не давала болтливым соседям повода перемывать наши косточки. Как же я ненавижу сплетников из маленьких городов! Я всегда хотела быть похожей на Мак. Она никогда не делает того, что ей не нравится. И если люди называют ее ленивой и эгоистичной, ей все равно. Она просто счастлива. Интересно, знает ли она, как я горжусь ею?

Но теперь все иначе.

Здесь, в Дублине, с ним, я могу быть кем угодно, стоит мне лишь захотеть. Нет больше маленького городка на Глубоком Юге, в который я попала, как в ловушку, и в котором вынуждена была стать хорошей девочкой. Я свободна!

Он называет меня своей Королевой Ночи. Показывает чудеса этого великолепного города. Дает мне силы выбирать собственный путь, самой решать, что хорошо, а что плохо. И секс, господи, секс! До него я понятия не имела, что это такое! Это не мягкая музыка и не полумрак, не плавные размеренные движения по взаимному согласию.

Он непроизволен, как дыхание, и незаменим как воздух. Я прислоняюсь к стене на какой-то темной улочке или падаю спиной на холодный бетонный пол, поскольку больше ни секунды не могу вытерпеть без него. И когда я стою на четвереньках, когда во рту у меня пересохло, а сердце колотится в горле, я жду лишь того момента, когда он коснется меня и я снова оживу. Он может быть проклятием и благословением, нежным или жестоким. Весь мир отступает в сторону, и ничто не имеет значения, кроме него – во мне. Я бы не просто умерла за него – я бы убила за него. Как сделала сегодня. И когда завтра я встречусь с ней…»

Я ненавидела его.

О, я ненавидела убийцу моей сестры и раньше, но теперь я ненавидела его еще сильнее.

Сейчас в моей руке, стиснутой так, что побелели костяшки, находилось доказательство того, что Гроссмейстер использовал свой темный дар, чтобы подчинить Алину и превратить ее в ту, кем она не являлась… а потом убить. Я держала страницу из ее дневника, исписанную прекрасным аккуратным почерком, который моя сестра начала совершенствовать, когда я еще не умела читать.

Страница была настолько не похожа на записи Алины, что не оставалось сомнений: он промыл ей мозги, использовал Глас, так же как со мной в ту ночь под Бурреном. Тогда, в подземной пещере, Гроссмейстер потребовал отдать ему амулет и пойти за ним, а я не смогла ни сопротивляться, ни отказать ему. При помощи нескольких слов он превратил меня в безмозглый автомат. И если бы не Бэрронс, я бы потащилась за Гроссмейстером, как безвольная рабыня. Однако Бэрронс тоже умел пользоваться силой Гласа друидов и смог спасти меня от заклятия.

Я знала свою сестру. Она была счастлива в Ашфорде. Ей нравилось быть собой: яркой, успешной, веселой. Ее обожали все, начиная с меня и заканчивая остальными жителями нашего городка, ее улыбающееся лицо не сходило с газетных страниц со статьями о той или иной награде. Она все и всегда делала правильно.

«Он зовет меня своей Королевой Ночи».

– Королевой Ночи. Моя ты петуния! – Моя сестра никогда не хотела быть королевой чего бы то ни было. А если бы и захотела, то уж точно не стала бы королевой ночи. Она стала бы королевой чего-то яркого и радостного, такого как ежегодный ашфордский Парад персика и тыквы. Она повязала бы волосы ярко-оранжевой лентой и надела серебряную корону, а на следующий день красовалась бы на страницах «Джорнал конститьюшн».

«Я всегда хотела быть похожей на Мак». Она ни разу не сказала, что хотела бы быть похожей на меня! «Если люди называют ее ленивой и эгоистичной, ей все равно». Неужели обо мне и вправду такое говорили, а я была глухой или просто слишком тупой, чтобы это заметить?

То, что она писала о сексе, было абсолютно не похоже на мою сестру. Алина терпеть не могла собачью позу. Она считала ее унизительной.

«На четыре кости, детка. Хорошая собачка, – смеялась она. – Черта с два я буду это делать!»

– Видишь, это не Алина, – сказала я скомканной странице.

Кого убила моя сестра в ту ночь, когда писала эти строки? Монстра? Или Гроссмейстер настолько промыл ей мозги, что она решилась уничтожать ради него хороших ребят? И с кем она собиралась встретиться на следующий день? Эту «ее» она тоже планировала убить? Кого убивала Алина, людей или Фейри? И если Фейри, то как она их убивала? У меня было копье. Дэни, курьер «Почтовой службы инкорпорейтед», за фальшивой вывеской которой скрывалась организация ши-видящих во главе с Грандмистрисс, Ровеной, говорила, что у них есть меч. Насколько я знала, кроме этих двух орудий, больше ничем нельзя убить Фейри. Неужели Алина нашла новое, незнакомое мне оружие? И почему неизвестный кто-то выбрал в ее дневнике именно эту страницу и решил прислать ее мне?

Но больше всего меня беспокоил главный вопрос: кто прислал мне эту страницу? У кого сейчас дневник моей сестры? В'лейн, Бэрронс и Ровена утверждали, что вообще не были знакомы с Алиной. Мог ли Гроссмейстер прислать это письмо в извращенной надежде, что я, как и моя сестра, найду его невероятно привлекательным? Как обычно, я попала в бушующий океан вопросов, и, если считать ответы спасательными шлюпками, у меня были все шансы утонуть.

Я взяла конверт и внимательно его изучила. Гладкий и ровный, из желтоватого пергамента, плотный, безусловно, сделанный со вкусом. Вполне возможно, что конверт изготовили на заказ. Но это по-прежнему ни о чем мне не говорило.

Адрес напечатан стандартным шрифтом, скорее всего на струйном или лазерном принтере, – такой принтер можно найти в любой точке мира: «"Книги и сувениры Бэрронса", для МакКайлы Лейн».

Вот и все, что было напечатано на конверте.

Обратного адреса на нем не оказалось. Единственной уликой был штамп дублинского почтового отделения, на котором виднелась вчерашняя дата. Впрочем, это тоже никакая не улика.

Я потягивала кофе и размышляла. Сегодня я рано проснулась, оделась и быстренько сбежала по лестнице на первый этаж, чтобы разобрать новые газеты и ежемесячные журналы. Мое внимание привлекла стопка писем, лежащая на конторке. Под тремя счетами я нашла конверт со страницей из дневника Алины. Стопка почты так и осталась неразобранной, журналы томились в нераскрытой коробке.

Я зажмурилась и потерла веки. Я так отчаянно пыталась найти ее дневник, но кто-то меня опередил. И вот теперь ясно, что я опоздала. Кто-то первым добрался до ее записей. Кто-то другой знает самые сокровенные мысли Алины, кто-то другой обладает знаниями, которые ей удалось приобрести после приезда в заполненную Фейри Ирландию.

Какие еще секреты скрыты в ее дневнике, кроме правдивых и не особо приятных сведений обо мне? Описывала ли Алина местонахождение артефактов, которые так всем нужны? Знал ли кто-то еще о «Синсар Дабх» и о том, как она перемещается? Может ли оказаться, что мы с моим неизвестным противником движемся по одному и тому же следу?

Зазвонил стационарный телефон. Я не обратила на него внимания. У всех, кто имел для меня значение, был номер моего мобильного. А я… Смотреть на почерк Алины и произносить про себя ее слова было само по себе тяжело. Меньше всего мне сейчас хотелось говорить с покупателями о книгах.

Телефон наконец замолчал, но через три секунды зазвонил снова.

Когда он начал звонить в третий раз, я подняла трубку, просто чтобы заткнуть его.

Это был Кристиан МакКелтар. Он интересовался, что произошло со мной прошлой ночью и почему я ему ни разу не перезвонила. Вряд ли я могла сказать, что была слишком занята ползаньем на коленях неподалеку от ожившей книги, подглядыванием за своим начальником, бродившим с трупом на руках, фейриедской чайной церемонией с полицейским инспектором, которого я собиралась сделать своим информатором и которого после чая пришлось тащить по городу и заставлять смотреть на монстров. А сейчас я читала дневник своей сестры, которая описывала, как занималась сексом с главным гадом, ответственным за наплыв монстров в наш мир.

Нет уж, я на все сто уверена, что мои объяснения только отпугнут человека, который являлся для меня источником бесценной информации.

Так что я преподнесла ему букет цветистой лжи и назначила новое свидание – на сегодняшний вечер.

К тому времени как я собралась на свидание с Кристианом, Бэрронс так и не появился. Меня это радовало, поскольку я все еще была не готова встретиться с ним лицом к лицу.

Я закрыла магазин и взглянула на Темную Зону. Три Тени караулили на границе светлого участка. Остальные скользили и прятались во тьме. Ничто не изменилось. Стены их темной тюрьмы надежно удерживали Теней на месте.

Резко повернувшись, я направилась к Тринити-колледжу. Там на кафедре древних языков работал Кристиан. Я познакомилась с ним несколько недель назад, в тот день, когда Бэрронс отправил меня за письмом к заведующей этой кафедрой. Ее не было на месте, зато там оказался Кристиан.

Следующая наша встреча состоялась неделю назад, в пабе, где Кристиан ошеломил меня словами о том, что был знаком с моей сестрой и даже знал, кто мы с ней такие. Но Бэрронс грубо оборвал наш разговор телефонным звонком: над городом заметили Охотников, и мне пришлось срочно возвращаться в магазин. Я собиралась позвонить Кристиану на следующий же день, чтобы выяснить, что еще ему известно, но по дороге домой меня окружили Охотники, потом меня похитил Мэллис, и, должна сказать, я была слишком занята спасением собственной жизни. Затем нашей встрече помешало неожиданное появление «Синсар Дабх». Но мне все еще не терпелось выяснить, что же известно Кристиану.

Я убрала со лба непослушные кудряшки и взлохматила их пальцами. Сегодня я снова нарядилась, повязала волосы блестящим шелковым шарфом и перекинула концы через плечо, позволяя им свободно спадать мне на грудь. Я сама установила для себя это правило: хотя бы дважды в неделю надевать яркую и красивую одежду. Я боялась, что если не стану этого делать, то скоро забуду, кто я на самом деле. И превращусь в ту, кем себя чувствую: неопрятную, вооруженную, злобную, злопамятную, мстительную суку.

Девушки с длинными светлыми волосами, идеальным макияжем и ухоженными ногтями больше не было, но я все еще была милашкой. Подстриженные до плеч волосы вились в стиле арабских ночей, оттеняя зеленые глаза и чистую кожу. Сочетание красной помады с новым цветом волос делало меня старше и сексуальнее. Это было непривычно.

Сегодня я подобрала одежду, которая плотно облегала, выгодно подчеркивала все изгибы моего тела. На мне были кремовая юбка и удобный желтый свитер, надетый в честь Алины (а под коротким стильным кремовым плащиком были спрятаны восемь фонариков, два ножа и копье). Завершали ансамбль туфли на высоких каблуках и жемчуг. Папа сказал, что в тот день, когда нас удочерили, Алина была одета как солнечный лучик, а я – как радуга.

Алина.

Мне было почти физически больно от того, что ее больше нет в моей жизни. Горе все еще будило меня по утрам, сопровождало в течение дня и забиралось ко мне в постель по ночам.

Дублин постоянно напоминал мне о ней. Она была на каждой улице, в лице каждой встречной девушки, которая понятия не имела, что шагает рядом с ней, маскируясь под человека. Алина вновь и вновь смеялась в пабах, а после умирала в темноте.

Она была всеми теми людьми, которых мне не удалось спасти.

Я шагала по улочкам Темпл Бар Дистрикт, направляясь прямо к колледжу. Вчера вечером мне пришлось идти по районам, которые славились большим количеством пабов и потому были заполнены туристами. Сегодня я была не в настроении думать о том, что лишь два орудия во всем мире способны уничтожить Фейри, а в этом городе сотни, если не тысячи Невидимых. Встреча с «Синсар Дабх» отрезвила меня. Книга была соткана из чистого зла, и я вспомнила о том, что иногда могу выйти победительницей из стычки с неведомым, могу даже стать сильнее, но самое плохое, как всегда, припасено для меня на десерт.

Кристиан встретил меня у двери кабинета, в котором располагалась кафедра древних языков. Он был молодым и сильным и выглядел классно в своих линялых джинсах, ботинках на шнуровке и теплом свитере. Волосы были стянуты в хвост и завязаны кожаным шнурком. Кристиан наградил меня восхищенным взглядом, и я похвалила себя – не зря возилась со своей внешностью. Женщинам всегда приятно, когда их усилия оценивают по достоинству.

Кристиан взял меня под руку и предложил отправиться в другое место.

– Они сейчас обсуждают бюджет, – объяснил он с сильным шотландским акцентом, забрасывая туго набитый рюкзак на мускулистое плечо.

– А разве тебе не нужно остаться?

– Не-а. На этих совещаниях отдуваются только штатные сотрудники. А я здесь на полставки. – Он сверкнул белозубой улыбкой, от которой я непроизвольно выпрямила спину.

Кристиан был невероятно хорош, он принадлежал к тому типу мужчин, обаяние которых захлестывает тебя с головой, заставляя считать каждую проведенную вместе секунду и исподтишка разглядывать его снова и снова: точеные скулы и волевой подбородок, широкие плечи, безупречную смуглую кожу и удивительные тигриные глаза. Изящное тело Кристиана излучало зрелость и совершенство, несвойственные людям его возраста.

– К тому же я не могу здесь спокойно разговаривать, а нам с тобой есть о чем поговорить.

Последняя фраза (по крайней мере, я на это надеялась) означала, что он расскажет мне нечто важное о моей сестре.

Кристиан провел меня через холл и почти опустевший первый этаж, и мы оказались в аудитории без окон. Мы уселись на раскладных металлических стульях под жужжащими лампами дневного света, и я представила себе Алину, которая могла слушать здесь лекции.

Я решила потратить пару минут на то, чтобы расспросить Кристиана об их знакомстве. Мне было интересно, не был ли он одним из тех парней, с которыми Алина встречалась сразу после приезда сюда, до того как Гроссмейстер промыл ей мозги. Я сама была бы не против встречаться с Кристианом. В другой жизни. В нормальной.

– Она пришла к нам на кафедру с листком текста, который ей нужно было перевести.

– Какого текста? – Я невольно подумала о «Синсар Дабх».

– Такого, который я перевести не смог. И мои дяди не смогли.

Я подумала, что его дяди тоже лингвисты, и спросила об этом.

Кристиан слабо улыбнулся, словно вопрос его смутил.

– В общем и целом они историки и знают невероятно много о разнообразных древностях и прочем. И я ни разу не сталкивался с текстом, который они не смогли бы перевести.

– А ты хоть выяснил, что это за язык?

– Сейчас моя очередь, Мак. У меня ведь тоже есть пара вопросов. Что случилось с тобой прошлой ночью? Почему ты не пришла?

– Я же сказала тебе. Позвонил отец, мы с ним разговорились о маме, о том, что ей стало хуже, и я просто потеряла счет времени. А когда я положила трубку, что-то съеденное на обед решило взбунтоваться, я почувствовала себя плохо и решила отправиться спать.

– Интересная версия, – сухо ответил он. – А теперь скажи мне правду.

– Я только что сказала.

– Нет. Ты врешь мне, я слышу это по твоему голосу.

– По моему голосу невозможно определить, когда я лгу, – фыркнула я. – Язык тела может что-то подсказать, но…

– А я могу. – Кристиан оборвал мои словоизлияния с той же ослепительной улыбкой. – В буквальном смысле слова. Ты лжешь, и я это слышу. Хотел бы я этого не слышать. Ты и понятия не имеешь, как часто люди лгут. Все чертово время, обо всем, даже о таких дурацких мелочах, о которых лгать бессмысленно. Либо мы будем говорить друг другу правду, Мак, либо не будем говорить вообще. Решать тебе. Но не пытайся меня обмануть. Ты просто не сможешь.

Я осторожно поправила плащ, не забывая о спрятанном под ним арсенале, и решила обдумать предложение Кристиана. Откинувшись на спинку стула, я закинула ногу на ногу, слегка покачивая туфлей, и посмотрела на своего собеседника. Господи, он говорил серьезно.

– Ты действительно чувствуешь, когда люди лгут?

Он кивнул.

– Докажи.

– У тебя есть парень?

– Нет.

– Есть мужчина, который тебе нравится?

– Нет.

– Лжешь.

Я напряглась.

– Я не лгу.

– Тогда недоговариваешь. Даже если у тебя нет парня, есть некто, кто интересен тебе настолько, что ты не раз задумывалась о сексе с ним.

Я уставилась на него.

– Неправда. И ты не можешь знать таких вещей.

Кристиан пожал плечами.

– Прости, Мак, но я слышу даже ту правду, в которой человек не решается признаться самому себе. – Темная бровь приподнялась. – Подозреваю, ты думала не обо мне?

Я вспыхнула. Он только что заставил меня представить это. Нас. Обнаженных. Ага. Я была здоровой женщиной, а он был очень привлекательным мужчиной.

– Нет, – смущенно выдавила я.

Кристиан рассмеялся, золотые глаза заискрились весельем.

– Врешь. И еще как врешь! А нам бы понравилось. Я уже рассказывал тебе о том, как люблю исполнять женские фантазии?

Я закатила глаза.

– Я ни о чем подобном не думала, пока ты первый об этом не заговорил. Ты сам подбросил мне эту идею и сам спровоцировал меня на эти мысли.

Что меня немало смутило, поскольку раньше было лишь два человека (если к ним применимо это слово), о сексе с которыми я думала до того, как они намекнули мне об этом, и оба были отвратным выбором.

– И это ничего не доказывает! – добавила я.

– Думаю, тебе придется верить мне на слово, до тех пор пока мы не познакомимся поближе. Я же тебе верю. И не прошу тебя доказать мне, что ты видишь Фейри.

– Люди все время думают о сексе, – раздраженно сказала я. – Или ты избегаешь этих моментов и мыслей о том, что и с кем ты бы сделал?

– Слава богу, нет. Мне бы все равно не удалось. Но большую часть времени эти мысли похожи на ненавязчивое музыкальное сопровождение, такое, знаешь ли, секс-секс-секс-найди-войди-выйди-еще-хорошо-здорово-сперма-и-все. Такой мотивчик тихо крутится в голове, но стоит появиться девушке, которая мне понравится, – и этот фон начинает греметь, как «Nine Inch Nails», которых мой дядя постоянно врубает на полную мощность для своей жены. – Кристиан скривился. – Каждый раз, когда он это делает, нам приходится сбегать из замка куда подальше.

– Твой дядя слушает Трента Резнора?^[2] – Я моргнула. – И ты живешь в замке?

Я не могла решить, какое из утверждений кажется мне более странным.

– В большом. Со сквозняками. И вовсе не таком впечатляющем, как кажется на первый взгляд. Да и не все мои дяди такие классные, как Дэгьюс. Мужчины стремятся быть похожими на него. Женщины его обожают. Вообще-то порой это бесит. Я никогда не знакомлю его с моими девушками.

Если дядюшка был круче Кристиана, то я вполне понимаю почему.

– Мак, даже не пытайся лгать мне. Я узнаю. И не стану делать вид, будто не заметил.

Я обдумала его слова. Кому, как не мне, понять, что это на самом деле такое – уметь и видеть то, что другим кажется невероятным. Что ж, я попробую принять его условия и посмотрю, что из этого выйдет. Время покажет.

– Так это у тебя от рождения, как мой дар ши-видящей?

– Ты ведь не считаешь свои способности ши-видящей подарком судьбы? Я тоже не считаю подарком мою… маленькую проблему, которая… да, досталась мне от родителей. Я таким родился. И знаю, что бывает необходимая ложь. Или, по крайней мере, ложь из вежливости. Но я такой никогда не слышал. И не хочу услышать.

Алина говорила о том же: о необходимой лжи.

– Слушай, взгляни на ситуацию с другой стороны. Если бы ты не слышал лжи, но никто и не собирался тебе лгать… Думаешь, легко находиться рядом с кем-то, кому приходится говорить правду и ничего, кроме… ой. – Я осеклась. – У тебя ведь мало друзей, правда? – Не то чтобы на лице Кристиана четко отражались эмоции, но я поняла, что попала в точку.

Он ответил мне холодным взглядом.

– Так почему ты вчера не пришла?

– Я встретилась с реликвией Темных, от близости которой мне обычно становится очень плохо.

Он наклонился вперед, оперся локтями о колени и уставился на меня сияющими глазами.

– Вот теперь я услышал всепобеждающий хорал правды! Ты наткнулась на реликвию Темных? На какую?

– А ты откуда знаешь о реликвиях Темных? Кто ты такой и какую роль играешь в происходящем? – В моей жизни и без него было слишком много таинственных мужчин.

– И насколько откровенной ты собираешься со мной быть?

Колебалась я недолго. Все, кто встретился мне в Дублине, казались такими же, как я. Но выяснилось, что с виду вполне нормальные люди наделены необычными талантами, которые переворачивали привычную картину мира с ног на голову.

– Настолько, насколько смогу. При условии, что ты сделаешь то же самое.

Кристиан довольно кивнул и откинулся на спинку стула.

– Я принадлежу к клану, который в древние времена служил Фейри.

МакКелтары, как рассказал мне Кристиан, когда-то были верховными друидами при Туата де Данаан. Это было много тысяч лет назад, в те времена, когда Фейри пытались мирно сосуществовать с людьми. Но случилось нечто, нарушившее короткое перемирие, – эту часть повествования Кристиан скомкал и пропустил, – и двум расам пришлось совсем не мирно разойтись.

Договор был заключен для того, чтобы обе расы смогли продолжить существование на одной планете, однако реальности, в которых они жили, были разделены. Обязанностью МакКелтаров стало проведение определенных ритуалов, укреплявших стены между двумя мирами. На протяжении тысячелетий, если не считать нескольких исключений, МакКелтары исправно выполняли свои обязанности, и, если возникали накладки, друидам удавалось быстро исправить ситуацию.

Но в последние годы ритуалы перестали проходить как положено. В определенные ночи, когда МакКелтары проводили свои магические действа, возникала другая, черная магия, которая не давала силе друидов укреплять границы между мирами, поглощая часть их колдовства. Эта незнакомая сила не могла полностью разрушить стены реальностей, но значительно ослабляла их. Дяди Кристиана считали, что еще один неоконченный ритуал – и магические стены просто рухнут. Королева Видимых, Эобил, которая раньше всегда появлялась во времена кризиса, до сих пор не связалась с ними, хотя МакКелтары пытались вызвать ее при помощи всех известных им заклинаний.

История произвела на меня впечатление. Особенно тот факт, что на протяжении тысячелетий клан шотландских горцев защищал человечество от Фейри… Если все эти горцы были похожи на Кристиана, такие же красивые, сексуальные и уверенные в себе… Было здорово почувствовать, что в нашем мире есть и другие люди, которым по наследству переходят необычные способности. Наконец-то я нашла кого-то кроме Бэрронса, и этот кто-то не просто знал больше, чем я, он еще и хотел поделиться со мной информацией!

– Мои дядюшки уверены, что с Королевой что-то случилось, – сказал Кристиан. – Ее могущество ослабевает, чужая Магия набирает силу. А границы между мирами становятся все слабее и слабее, и если мы ничего не придумаем до следующего ритуала, то, скорее всего, стены падут.

– И что произойдет после этого? – тихо спросила я. – Договор будет расторгнут?

– Дяди считают, что Договор уже нарушен и стены держатся лишь благодаря нашим усилиям. Магия Фейри – странная штука. – Он запнулся и резко добавил: – В последних действах нам пришлось использовать кровь, кровь МакКелтаров в языческом ритуале. Это неслыханно. Мы никогда раньше не проводили кровавых ритуалов. Дядя Киан знал, что нужно делать. Это была грязная магия. Я это чувствовал. Но ничего другого нам просто не оставалось.

Я прекрасно понимала, что он чувствует. Я никогда не смогу примириться с тем, что мне пришлось сделать с Джайном, но я просто не могла придумать ничего другого. Это не было грязной магией, это было подлостью. Я поступила бесчестно, манипулируя Джайном. Но я уже поняла, что играть по правилам можно лишь тогда, когда ставки не слишком высоки.

– А если стены будут полностью разрушены? – повторила я свой вопрос.

Мне просто нужно было узнать, насколько плохо все может обернуться.

– Когда Фейри еще могли ходить по Земле, к нам являлись только Видимые. Невидимых заточили так давно, что о них нам известно лишь из смутных отголосков древних легенд. Если стены будут полностью разрушены, все Невидимые окажутся на свободе. Сейчас в наш мир каким-то образом просачиваются лишь представители низших каст, но если вырвутся самые сильные, принцы четырех королевских домов… – Кристиан немного помолчал, затем продолжил тихим мрачным голосом: – В наших легендах темные принцы этих четырех домов именуются четырьмя всадниками Апокалипсиса.

Я знала их имена: Чума, Война, Голод и Смерть. Невидимые, которые попадались мне до сегодняшнего дня, были отвратительны. Не хотелось бы мне встретиться с элитой Темных.

– Будет очень плохо, Мак. Они превратят наш мир в оживший кошмар. Мои дяди считают, что у Видимых не хватит сил снова взять в плен Темных.

Так вот почему всем нужна «Синсар Дабх»? Неужели в ней есть заклинания, способные загнать Невидимых обратно в тюрьму или даже сохранить стены между реальностями? Тогда понятно, почему В'лейн и Королева так стремятся заполучить книгу и почему Алина хотела, чтобы я добралась до «Синсар Дабх» раньше, чем Гроссмейстер. Без сомнения, стоит ему завладеть книгой – и он мигом обрушит границы миров, чтобы никто и никогда не смог остановить его армию. Вот только неясно, зачем эта книга Бэрронсу. Он и правда собирается продать ее тому, кто больше заплатит?

Я не могла даже на миг допустить мысль о том, что Невидимые ринутся в наш мир. А концентрация на текущих целях прекрасно помогала мне справиться со своими страхами, поэтому…

– Расскажи мне об Алине.

От резкой смены темы разговора Кристиан как-то ожил, и я поняла, что не только мне казалось, будто на мои плечи взвалена непосильная ноша. Неудивительно, что Кристиан выглядел мужественным не по годам. Столкнувшись с задачами, от которых зависит судьба мира, сложно не повзрослеть.

– Прости, Мак, но мне почти нечего добавить. Я пытался с ней подружиться. Мои дядюшки, хоть и не смогли перевести принесенный ею текст, поняли, откуда взялись эти страницы. И очень хотели знать, как к ней попала информация. Алина принесла нам фотокопии страниц древней книги…

– Под названием «Синсар Дабх». – Тварь, подумала я, вздрогнув от воспоминаний.

– А я все размышлял, знаешь ли ты о ней. Что тебе известно? Ты знаешь, где она может быть?

Я понятия не имела, где именно сейчас находится книга, сконцентрировалась на этой мысли, воспользовавшись ею как щитом, и ответила:

– Нет.

Ну а вдруг он действительно ходячий и дышащий детектор лжи. Кристиан так настойчиво ловил мой взгляд, что я чувствовала себя не в своей тарелке. Пришлось быстро добавить:

– Что случилось, когда ты попытался подружиться с моей сестрой?

– Она меня отшила. Насколько я понял, твоя сестра была по уши влюблена в кого-то, кто очень сильно на нее влиял. И ему явно не нравилось, когда она общалась с другими людьми.

– А с ним ты не общался?

– Нет. Я видел его всего один раз. Мельком. И мало что помню, поэтому думаю, что он кто-то из Фейри. Они всегда морочат людям головы, когда не хотят, чтобы их видели.

– И ты не говорил с моей сестрой о том, что сейчас рассказал мне?

– У меня не было такой возможности.

– Но если вы не были друзьями, как ты определил, что она ши-видящая? И как ты узнал, что я такая же?

– Я прошелся за ней пару раз, – ответил Кристиан. – Алина всегда наблюдала за тем, чего никто больше не видел, часто рассматривала места, в которых ничего не было. А я вырос на историях о ши-видящих. В моей семье… знают много старых легенд и преданий. Вот я и сложил два и два.

– А я?

Он пожал плечами.

– А ты носилась вокруг Тринити и расспрашивала об Алине. К тому же информация о семейном положении и родственниках не является тайной, главное – знать, где искать.

При том количестве врагов, которое я умудрилась нажить, эту информацию я бы с удовольствием уничтожила. Хорошо еще, что мои родители в четырех, тысячах миль отсюда.

– Так с какой реликвией Темных ты вчера столкнулась? – внезапно спросил Кристиан.

– С амулетом.

– Ложь.

Что ж, попытка не пытка.

– Со скипетром.

– Снова ложь. Такой реликвии вообще не существует.

– Ладно, ты прав. Это была шкатулка, – уверенно ответила я.

– Я жду правды, Мак.

Я пожала плечами.

– «Синсар Дабх»? – предположила я, делая вид, что шучу.

Он вскочил со стула.

– Ты что… Ты что, издеваешься? Нет, не отвечай, я знаю, что нет. Но ты же сказала, что понятия не имеешь, где она!

– Так и есть. Я с ней разминулась.

– Здесь? В Дублине?

Я кивнула.

– Но ее уже нет. Мне неизвестно, куда ее… унесли.

– Кто… – начал было Кристиан.

– Привет, ребята. Как жизнь?

Взгляд Кристиана метнулся от меня к двери. Шотландец замер.

– Эй, привет. Я не заметил, как ты вошел.

Я тоже не заметила.

– И давно ты там стоишь?

– Я только что открыл дверь. Мне показалось, что я слышу твой голос.

Я повернулась на стуле. Услышав этот голос во второй раз, я его узнала. Голос принадлежал тому самому парню с мечтательными глазами, которого я встретила в музее и от которого сбежала на улице в тот день, когда инспектор Джайн меня разозлил. И вот сейчас этот парень стоял в дверях и смотрел на меня задумчивым мечтательным взглядом. Он говорил мне, что работает на кафедре древних языков, но я пропустила это мимо ушей. В прошлой жизни я бы, точно так же как и к Кристиану, не моргнув глазом помчалась бы на свидание с ним. А в этой жизни я какого-то черта целуюсь с Бэрронсом.

– Привет, красавица. Забавно тебя тут встретить. Мир тесен, верно?

– Привет. – Я слегка покраснела.

Так бывало всегда, когда привлекательные парни называли меня красавицей. Особенно в последнее время, ведь я с трудом узнавала себя в зеркале. Смешно звучит, но когда мир начинает рассыпаться на части, любая привычная повседневная мелочь становится для нас бриллиантом чистой воды.

– Так вы знакомы? – Кристиан выглядел озадаченным.

– Пару раз встречались, – ответила я.

– Тебя хотят видеть на кафедре, – сказал парень с чудесными глазами. – Элли желает с тобой поговорить.

– А подождать она не может? – раздраженно спросил Кристиан.

Парень пожал плечами.

– Не похоже. Там что-то с растратой фондов или типа того. Я ей сказал, что, скорее всего, это ошибка бухгалтера, но ты же ее знаешь.

Кристиан закатил глаза.

– Эта женщина просто невыносима. Передашь ей, что я вернусь через пять минут?

– Без проблем, друг. – Парень с мечтательными глазами снова взглянул на меня. – Ты о нем говорила?

Я покачала головой.

– Но парень у тебя есть?

– Я же тебе сказала – десятки парней.

Он рассмеялся.

– Увидимся, красотка. У тебя пять минут, Крис. Ты же знаешь, как Элли тебя любит. – Он чиркнул пальцем по горлу, улыбнулся и вышел.

Кристиан подскочил к двери и запер ее.

– Ладно, придется говорить быстро, поскольку Элли в последнее время норовит оторвать мне голову за малейшую провинность. Я хочу тебе кое-что показать. – Он расстегнул свой рюкзак и достал кожаную папку, перевязанную ремешком. – Мои дядюшки отправили меня в Дублин по делу, Мак. По нескольким делам, если честно, но одно из них касается лично тебя. Я следил за твоим работодателем.

– За Бэрронсом? Почему? – И что он узнал? А вдруг это поможет мне справиться с собственными тревогами по поводу того, кто или что такое Бэрронс?

– Мои дяди – коллекционеры. Но все, за чем они охотились на протяжении последних лет, очень интересовало твоего работодателя. Кое-что досталось ему, кое-что моим дядюшкам, а некоторые вещи у третьей стороны. – Кристиан достал из папки журнал, открыл на заложенной странице и протянул его мне. – Это Иерихон Бэрронс?

Быстрого взгляда было достаточно.

– Да.

Бэрронс почти терялся в тени, стоя за группой людей, но вспышка фотоаппарата осветила его лицо. Фотография была зернистой, но не узнать его было невозможно. У Бэрронса слишком необычная внешность. Он говорил, что его предками были баски и пикты – разбойники и варвары, усмехнулась я, впервые об этом услышав. Да, это о нем.

– Как, по-твоему, сколько ему лет?

– На этой фотографии?

– Нет, сейчас.

– Ему тридцать. Я видела его водительские права. – Кстати, приближался день его рождения, как раз на Хэллоуин Бэрронсу исполнится тридцать один.

– Посмотри на дату выхода журнала.

Я пролистала журнал и взглянула на обложку. Фото было сделано семнадцать лет назад, то есть на тот момент, если верить дате в водительских правах, Бэрронсу должно было быть всего тринадцать. Ага, если верить. Да ни один тринадцатилетний мальчик не мог бы выглядеть настолько мужественным.

Кристиан протянул мне другой журнал, на этот раз со статьей о сливках общества, собравшихся в Британском музее. И снова Бэрронса можно было без труда узнать на фотографии, хоть он и стоял вполоборота к камере. Те же волосы и безупречно скроенная одежда, то же высокомерное выражение лица: смесь скуки и хищного внимания.

Я взглянула на обложку. Это фото было сделано сорок один год назад. Снова открыв страницу с фотографией, я внимательно ее изучила, пытаясь найти какие-то аномалии. Их не было. Либо это Бэрронс, либо у него был дедушка, на которого он похож как две капли воды, а если это все же Бэрронс, то ему на данный момент должен быть семьдесят один год.

Затем Кристиан протянул мне ксерокопию газеты с выцветшей черно-белой фотографией. На ней была запечатлена группа людей в форме. Бэрронс единственный был в гражданской одежде. Как и на предыдущих фотографиях, он стоял немного отвернувшись, словно старался не попасть в фокус, но фотограф успевал нажать на кнопку немного раньше. А еще Бэрронс не казался, как и на остальных фото, ни на день старше или младше своего нынешнего возраста.

– Знаешь, кто это? – Кристиан указал на большого коренастого тридцатилетнего мужчину в центре снимка.

Я покачала головой.

– Майкл Коллинз. Он был известным лидером ирландских революционеров.

– И что?

– Его убили в 1922 году. Эта фотография сделана за два месяца до его смерти.

Я быстро подсчитала в уме. Значит, Бэрронсу не семьдесят один год. Значит, он ну просто очень хорошо сохранился в свои сто пятнадцать.

– А может, у него есть родственник, – предположила я. – Может, у них в семье все похожи.

– Ты ведь сама в это не веришь, – без выражения произнес Кристиан. – Ну почему люди вечно это делают? Почему произносят вслух то, во что не верят ни на грамм?

Он был прав. Я ни на грамм не верила в то, что сказала. Эти фотографии были слишком похожи. Я провела достаточно времени с Иерихоном Бэрронсом, чтобы узнать, как он двигается, в какой позе предпочитает стоять, какое выражение лица любит надевать на себя в определенных случаях. Какая-то часть меня замерла.

Бэрронс был стар. Невероятно стар. Получил долголетие в результате одержимости Захватчиком? Возможно ли такое?

– Что еще у тебя есть на эту тему? – спросила я, размышляя, как давно шпионят за Бэрронсом дядюшки Кристиана.

Мне очень хотелось забрать эти фотографии с собой, швырнуть их Бэрронсу в лицо и потребовать объяснений, хоть я и знала, что это бесполезно.

Кристиан взглянул на часы.

– Много чего, но мне пора идти.

– Дай мне их на несколько дней.

– Ни за что. Мои дяди прибьют меня, если Бэрронс заполучит эти фотографии.

Я неохотно отдала ему ксерокопию. Можно, конечно, и самой начать расследование, раз уж я теперь знаю, где копать. Но я не была уверена, что мне этого хочется. Какая разница, сколько лет Бэрронсу: сто, тысяча, несколько тысяч! Важно одно: он не человек. Отсюда вопрос: насколько плохо то, чем он на самом деле является?

– Завтра я уезжаю в Инвернесс,^[3] и меня не будет примерно неделю. Мне там… нужно кое-что сделать. Кое о чем позаботиться. Приходи сюда в следующий вторник. Думаю, мы можем во многом друг другу помочь. – Он помолчал немного, потом добавил: – Я считаю, что нам нужно помочь друг другу, Мак. Наши цели свяжут нас с тобой.

Когда он выходил, я кивнула, но у меня оставались некоторые сомнения. В последнее время я только и делаю, что подвожу итоги. Да, Кристиан много знал, был связан с теми, кто поддерживает стены между реальностями, и мне нравилась его компания, но итог все равно один. Он не мог видеть Фейри. А значит, в битве он будет для меня обузой, еще одним человеком, чью жизнь мне нужно будет охранять. Мне же в последнее время едва-едва хватало времени и сил, чтобы сохранить свою жизнь.

Я шагала, расталкивая плечами туристов и стараясь не задеть Носорогов и других Невидимых. До магазина оставалась пара кварталов, но тут, проходя мимо одного из многочисленных баров, которыми славится Темпл Бар Дистрикт, я заглянула в окно и замерла. Она была там.

Алина.

Сидела в компании друзей на низкой скамейке с подголовником, потягивая пиво. Моя сестра опустила бутылку и рассмеялась над шуткой, которую, по-видимому, только что отпустил кто-то из парней.

Я зажмурилась. Я знала, что происходит, и поняла, что кое-кто решил испытать на мне новые фокусы. Открыв глаза, я осмотрела себя: что ж, по крайней мере, моя одежда все еще на месте.

– В'лейн, – сказала я. Доживу ли я до того дня, когда смогу с ним бороться?

– МакКайла.

Игнорируя отражение высокого, невероятно сексуального создания, которое стояло за моей спиной, я сосредоточилась на том участке своего мозга, в котором гнездились таланты ши-видящей, взглянула на иллюзию и приказала: «Покажи мне правду». Получилось уверенно. Видение пошло рябью и сменилось компанией массивных игроков в регби, которые отмечали последнюю победу.

Я повернулась и налетела лбом на смертоносно-сексуального Фейри.

Колени тут же размякли, соски напряглись, и мне дико захотелось секса на тротуаре, на капоте ближайшей машины, секса у стены паба, и плевать на то, как будет смотреться в процессе моя голая петуния, выставленная на всеобщее обозрение.

В'лейн – принц одного из четырех королевских домов Видимых, и, если он «включает» свои чары на полную, довольно сложно заметить в этом мире хоть что-то кроме него. Он – золото и бронза, бархат и сталь, а его глаза сияют ярче, чем звезды в чистом зимнем небе. Он настолько нечеловечески прекрасен, что часть моей души плачет от восхищения. При каждом взгляде на него я жажду вещей, которых не могу понять. Я хочу прикоснуться к нему. И боюсь дотронуться. Думаю, секс с ним мог бы разрушить меня на клеточном уровне – и я бы разлетелась на мелкие кусочки, которые уже никому и никогда не удастся скрепить вместе.

Если бы к В'лейну вел указатель, то уж точно с надписью «Забудь о силе воли, всяк сюда входящий». Пусть дома, в Ашфорде, я редко задумывалась на подобные темы, но здесь поняла: кроме силы воли, у меня нет ничего, что я могла бы назвать своим.

Я попыталась смотреть на В'лейна только боковым зрением, но это мало помогло. Одежда мешала почти до боли, и я изо всех сил боролась с желанием снять ее.

Принцы Фейри излучают настолько сильный и дикий эротизм, что ни одна женщина ничего не может с этим поделать. Она превращается в жадное животное, для которого есть только одно чувство – всепоглощающая жажда секса. И пусть все это звучит как обещание невероятного приключения с самыми великолепными оргазмами из всех возможных, дело в том, что Фейри не обращают внимания на такие мелочи, как человеческая смерть. Время тоже не имеет для них значения, им не нужно есть или спать, а сексуальный аппетит слишком велик, чтобы человеческая женщина могла его удовлетворить. Что и приводит к неизбежному итогу: если женщина попала под заклятие принца Фейри, ее затрахают до смерти. Если женщина выживает, она становится при-йа: одержимой, в которой не остается ничего человеческого, лишь неутолимая жажда секса. При-йа живет только для того, чтобы служить своему хозяину – тому, кто в данный момент может ее удовлетворить.

Во время первых встреч с В'лейном я начинала раздеваться прямо там, где стояла. Сейчас мне удавалось сопротивляться, правда, только потому, что я каждый раз хватала себя за руку, которая уже тянулась к свитеру, но – слава мне! – еще не успевала его снять. И все же я не была уверена в том, что смогу долго сдерживаться.

– Прекрати это, – потребовала я.

Губ В'лейна коснулась слабая улыбка.

– Я ничего не делаю. Что бы ты ни чувствовала, это исходит не от меня.

– Ты лжешь. – Я быстренько отмахнулась от воспоминания о Кристиане и его словах «ты думала о сексе с кем-то». В'лейн не был кем-то. Он был чем-то.

– Не лгу. Ты ясно дала понять, что не поддаешься моим… заигрываниям. Возможно, дело в том, что у тебя… как это называете вы, люди… еще не началась течка?

– Так говорят о животных, а не о людях.

– Животные, люди, какая разница?

– Видимые, Невидимые, какая разница?

Между нами засверкали серебристые искорки инея – ночной воздух заледенел от неудовольствия принца.

– Эту разницу не дано уразуметь твоему примитивному разуму.

– Взаимно.

– Ты до сих пор не на коленях, МакКайла, и не виляешь передо мной своей милой маленькой попкой. Именно так ты вела бы себя, если бы я использовал Сидха-джай. Хочешь, чтобы я тебе напомнил?

– Только попробуй, и я убью тебя!

– Чем же?

Я отдернула руку от пуговицы на юбке и попыталась выхватить копье из наплечной кобуры. Его не было. Во время нашей прошлой встречи В'лейн тоже стащил у меня копье. И я хотела выяснить, как он это делает, чтобы знать, как ему помешать.

В'лейн обошел вокруг меня. К тому времени как он завершил полный круг, его глаза были холоднее, чем воздух между нами.

– Что с тобой произошло, ши-видящая? Ты пахнешь иначе.

– Стала пользоваться новым кремом.

Может ли принц учуять по моему изменившемуся запаху, что я недавно ела кого-то из расы Фейри? Пусть я больше не страдала от временных и частично очень неудобных эффектов необычной пищи, но вдруг мясо Невидимых изменило во мне что-то на более глубоком уровне? Я ела Невидимых, а не Видимых, имеет ли эта разница значение для В'лейна? Сомневаюсь. Результат один: я ела Фейри, чтобы украсть их силу. Мало того, я накормила мясом Фейри и другого человека. И в этом поступке нельзя признаваться никому из Фей.

– Нравится? – радостно поинтересовалась я.

– Ты бессильна передо мной и все же излучаешь непокорность. Почему?

– А может, я вовсе не так бессильна, как тебе кажется?

Кстати, а что со мной может сделать кусочек плоти принца фей? При случае я это выясню. Я же наверняка могу заморозить В'лейна на время, достаточное, чтобы вонзить в него зубы. Мысль была слишком привлекательной. Вся эта сила… станет моей после ма-а-аленького кусочка. Или десяти маленьких кусочков. Не уверена, сколько мне нужно съесть, чтобы получить эту невероятную силу, учитывая, что в этот раз я не смертельно ранена.

В'лейн с минуту изучал меня, затем рассмеялся, и этот звук захлестнул меня волной внезапной эйфории.

– Прекрати, – зашипела я. – Прекрати играть с моими ощущениями!

– Я то, что я есть. Даже если я «приглушу себя», как ты выразилась, мое присутствие не перестанет влиять на обычных людей…

– Фигня, – оборвала я эту речь. – В стране Фейри, когда ты опустился на песок и прикоснулся ко мне, я воспринимала тебя как обычного мужчину, и не более того! – Это было не совсем правдой, но уж явно лучше того, что я чувствовала сейчас. В'лейн мог приглушить свое влияние намного сильнее. – Я знаю, что ты способен это сделать. И если ты хочешь, чтобы я помогла тебе найти «Син…"….э-э-э… книгу, то выключи эту чертову штуку, и выключи ее совсем. Сейчас же. И держи выключенной при последующих встречах.

Кое-какие суеверия я подцепила от Дэни, молодой ши-видящей, с которой я недавно познакомилась и которая посоветовала мне не бросать на ветер определенные слова, если я не хочу, чтобы они начали за мной охотиться. Так что теперь, если нужно было заговорить о «Синсар Дабх», особенно ночью, я старалась не забывать, что ее нужно называть просто «книга».

В'лейн замерцал, засверкал ослепительным светом, а затем снова померк и принял определенную форму. Я попыталась не таращиться. Исчезли радужные одеяния, глаза уже не сияли, словно тысячи звезд, тело не лучилось огнем Фейри. Передо мной стоял мужчина в потертых джинсах, байкерской куртке и ботинках; самый сексуальный мужчина, какого мне только доводилось видеть. Золотой рогатый ангел, потерявший крылья. С этим В'лейном я могла иметь дело. При таком принце Фейри я не стану срывать с себя одежду.

– Пойдем со мной. – Он предложил мне руку.

Ши-видящая, гуляющая с Фейри? Все мои инстинкты вопили: «Нет!»

– Я же заморожу тебя, если прикоснусь.

В'лейн на минутку задумался, словно решая, стоит ли мне отвечать. Затем еле заметно пожал плечами. Этот человеческий жест лишь подчеркнул его «инородность».

– Только если пожелаешь, МакКайла. Магическая заморозка и инстинкт, требующий защитить себя, не станут действовать без твоего желания. Если ты не хочешь этого, можешь коснуться меня. – Он сделал паузу, затем продолжил: – Я знаю, что ни один Фейри не позволил бы тебе такой близости и не пошел бы на риск. Ты говорила мне о доверии. И я отвечаю на твои слова. Как только ты меня коснешься, ты сможешь изменить свои намерения, а я окажусь в твоей власти.

Это мне нравилось: он в моей власти. Я взяла его за руку. За обычную мужскую руку, сильную, теплую, но не более того. Он переплел свои пальцы с моими. Я уже давно ни с кем не держалась за руки. Ощущение мне понравилось.

– Ты провела некоторое время в моем мире, – сказал В'лейн. – Теперь я хочу немного побыть в твоем. Покажи мне, почему он тебе так дорог, что ты готова умереть за него. Научи меня человеческой жизни, МакКайла. Объясни мне, почему мне не должна быть безразлична судьба людей.

Учить древнее создание, которое после своего последнего перерождения прожило тысячу четыреста лет? Объяснить ему, почему судьба людей мне небезразлична? Ага, щас. Я ведь тоже не вчера выбралась из пеленок.

– Ты никогда не перестанешь, верно?

– Чего не перестану? – невинно поинтересовался В'лейн.

– Пытаться меня соблазнить. Сейчас ты просто сменил тактику. Я не дура, В'лейн. Я и за миллион лет не научу тебя беспокоиться о людях. А знаешь, что бесит меня больше всего? Я не обязана оправдывать наше существование ни перед тобой, ни перед любым другим Фейри. Мы были здесь первыми. У нас есть право на эту планету. А у вас нет.

– Если прав сильнейший, тогда у нас есть все права на этот мир. Мы могли давным-давно уничтожить ваш вид.

– Почему же не уничтожили?

– Сложно объяснить.

– Я слушаю.

– Это долгая история.

– У нас вся ночь впереди.

– Мотивы Фейри недоступны пониманию людей.

– Опять начались песни о превосходстве. Ты не можешь притворяться милым дольше нескольких секунд.

– Я не притворяюсь, МакКайла. Я пытаюсь понять тебя, завоевать твое доверие.

– Ты мог бы завоевать мое доверие, если бы оказался рядом, когда мне требовалась помощь. Почему ты меня не спас? – спросила я.

Меня до сих пор мучили кошмары из-за того, что пришлось пережить под Бурреном. Эти воспоминания пугали меня чем-то, что я не могла осознать до конца. И пусть мое тело исцелилось, а я чувствовала себя сильнее, чем когда-либо, я все еще сомневалась в ценности приобретенного опыта.

– Я почти умерла. Я умоляла тебя прийти.

В'лейн резко остановился и повернул меня лицом к себе. Его тело сейчас было таким же теплым и плотным, как мое, но глаза сияли нечеловеческим огнем.

– Ты умоляла меня? Звала по имени? Молилась мне?

Я закатила глаза.

– Ага, так вот что ты услышал. – Я ткнула пальцем в его грудь. По пальцу прошел заряд эротизма. Даже «выключенный» В'лейн меня заводил. – А ведь главная часть заключалась в том, что я почти умерла.

– Но ты жива. Так в чем же проблема?

– В том, что я жутко мучилась, вот в чем проблема!

Он перехватил мою руку раньше, чем я снова смогла его ткнуть, повернул ладонью к себе и прижался губами к запястью, а потом легонько прикусил. Я вырвалась. Кожу приятно покалывало.

– Какое беззащитное обнаженное запястье, – сказал В'лейн. – Сколько раз я предлагал тебе браслет Крууса? Он не только защитил бы тебя от низших Невидимых, с ним ты могла бы вызвать меня, и я пришел бы, чтобы тебя спасти. Еще в первую нашу встречу я рассказал тебе об этом. Я неоднократно предлагал тебе свою помощь. Но всякий раз ты мне отказывала.

– Браслет можно снять. – В голосе прозвучала горечь, но мне было все равно. Этот жизненный урок дорого мне дался.

– Не этот… – В'лейн замолчал, но слишком поздно.

Он проговорился. В'лейн, всемогущий принц надменных Фейри допустил ошибку!

– Да неужели? – сухо спросила я. – То есть стоит мне его надеть, и расстаться с ним будет невозможно. Маленькая деталь, о которой ты мне до сих пор не удосужился сообщить.

– Это для твоей же безопасности. Как ты и сказала, браслет можно снять. И чем тебе это поможет? Лучше, если он всегда будет с тобой.

И Бэрронс, и В'лейн были поведены на одном и том же: они хотели отметить меня личным клеймом. И Бэрронсу это удалось. Но будь я проклята, если это удастся и В'лейну! К тому же я не сомневалась – Мэллис за милую душу оторвал бы мне руку, чтобы снять браслет, поэтому мне повезло, что на мне не было этой побрякушки.

– Хочешь, чтобы я доверяла тебе, В'лейн? Предложи другой способ вызывать тебя. Способ, который ничего не будет стоить.

Он фыркнул.

– И сделать Фейри прислужником ши-видящей?

– Давай-ка я опишу тебе ситуацию. Если я снова увижу книгу, мне нужно будет связаться с тобой.

– Снова? Ты видела ее? Где? Когда?

– Как мне тебя вызывать?

– Ты многого хочешь, ши-видящая.

– А ты многого просишь, Фейри.

– Не так много, как мог бы.

Интересно, я на несколько секунд потеряла память или он все это время потихоньку приближался ко мне? Его губы оказались в нескольких дюймах от моего рта. Я чувствовала на коже его дыхание. Оно пахло экзотическими дурманящими пряностями.

– Отвали, В'лейн, – предупредила я.

– Я готовлюсь дать тебе способ вызвать меня, человек. Стой спокойно.

– Поцелуй? Да ладно тебе! Я не настолько…

– Мое имя на кончике твоего языка. Я не могу научить тебя правильному произношению. Люди не способны издавать подобных звуков. При помощи поцелуя я смогу поместить свое имя на твой язык. И тебе останется лишь доверить мое имя ветру, чтобы я появился.

В'лейн стоял так близко, что жар его тела согревал меня, словно солнечные лучи. Ну почему все так сложно? Я не хотела брать браслет. Я не хотела поцелуя. Чего я хотела, так это получить старый добрый нормальный способ с ним связаться.

– Как насчет мобильного?

– Страна Фейри вне зоны покрытия.

Я нахмурилась.

– Ты только что пошутил?

– Ты не раз встречалась с худшими представителями моей расы и все же дрожишь при мысли о простом поцелуе.

– Я не дрожу. Кто тут, по-твоему, дрожит?

Я засунула дрожащие руки в карманы и наградила Фейри самым нахальным и вызывающим взглядом из своего арсенала. Сомневаюсь, что с В'лейном что-нибудь когда-нибудь будет просто. Особенно поцелуй.

– А какой-нибудь волшебный мобильник, которому не понадобятся вышки? – продолжала настаивать я. – Учитывая твою силу, которой ты так гордишься, ты мог бы создать такой телефон и…

– Заткнись, МакКайла. – В'лейн запустил руку в волосы на моем затылке и дернул меня к себе.

У меня не было времени вытащить руки из карманов, поэтому я просто врезалась в его грудь. На секунду я решила было заморозить его, но… Но если он действительно собирается дать мне способ связи, я не стану отказываться. Это часть моего плана, как разделить корзины и яйца. Мне пригодится любая поддержка, любое потенциальное оружие, любые предложения и соглашения, которых я могу добиться. И если я снова попаду в переделку, как тогда, под Бурреном, В'лейн спасет меня в течение нескольких секунд. Бэрронсу, который отслеживал меня при помощи татуировки, понадобилось несколько часов, чтобы добраться до нужного места.

Кстати говоря…

Пальцы В'лейна скользнули по моему затылку, как раз по тому месту, где Бэрронс отметил меня. Фейри нахмурился и резко вдохнул. На мгновение мне показалось, что он снова начал мерцать, словно ему сложно было удержаться и не сменить обличье.

– Ты думаешь, что, позволив ему поставить свой знак на твоем теле, сможешь отказать мне? – прошипел В'лейн. И накрыл губами мои губы.

Больше всего на свете ши-видящие боятся Невидимых Охотников, поскольку те знают, что творится у нас в голове. Они чувствуют, где именно найти маленького испуганного ребенка, который живет в каждом человеке.

Принцы Видимых тоже знают, где искать, но ищут не ребенка, а взрослую женщину. Они рыщут в нашем сознании, находят и безжалостно выпускают на волю самые темные стороны нашего либидо. Они – искушение Мадонны и праздник для шлюх. Они без устали служат нашим сексуальным потребностям, усиливают страсть, приумножают ее и швыряют обратно в тысячу раз сильнее, чем она была. Они управляют нашими желаниями. И знают пределы наших фантазий: доводят нас до вершины и оставляют там в одиночестве, висеть в пустоте над океаном бешеной страсти. И мы умоляем их продолжать…

Его язык коснулся моего. Что-то горячее, наэлектризованное проникло в меня и пронзило язык. И скрутилось внутри, заполнив рот. Я поперхнулась, и тут меня накрыло волной ошеломительного оргазма, такого же горячего и пропитанного энергией, как та штука, что поселилась у меня во рту. Удовольствие было таким ярким и полным, что мои кости словно растаяли и превратились в воду. Я бы упала, если бы В'лейн меня не поддержал. Несколько секунд я провела в загадочном, фантастическом состоянии, где его смех казался черным бархатом, а желание – бездонной ночью, а затем снова пришла в себя.

У меня во рту было нечто сильное и опасное, и теперь оно жило у меня на языке. И как мне с этой штукой разговаривать?

В'лейн отстранился.

– Подожди минуту. Оно устроится.

И оно устроилось, сопроводив процесс вспышками множественных оргазмов вперемешку с уколами стальных шипов, – боль и наслаждение были почти неразделимы. Я содрогнулась, когда шок схлынул. И уставилась на Фейри. Его прикосновение повлияло на меня куда сильнее, чем я готова была признать.

В'лейн пожал плечами.

– Я сдерживал себя. Все могло быть куда более… как вы это называете? Травматично. Люди не предназначены для того, чтобы носить на языке имя Фейри. Как ты ощущаешь его, МакКайла? Часть меня находится у тебя во рту. Не хочешь попробовать другую часть?

Он улыбнулся. Я знала, что он имеет в виду вовсе не другое слово или как еще можно назвать ту штуковину, которая свивалась, постепенно утихая, в клетке из моих зубов.

Когда мне было четырнадцать, я сломала зуб на одной из тренировок группы поддержки. Мой дантист был в отпуске, и пришлось ждать почти две недели, прежде чем удалось обработать и исправить зуб. В ожидании, которое казалось бесконечным, я постоянно цеплялась языком за поврежденную эмаль. Сейчас я чувствовала примерно то же самое: что-то у меня во рту было повреждено, и я хотела избавиться от этого, потому что оно было неправильным, тревожащим и уж точно не должно было находиться на кончике моего языка. Ведь пока оно там, я ни на минуту не смогу отогнать мысли о принце Фейри.

– Очень хочется сплюнуть, – холодно ответила я.

Лицо В'лейна напряглось, температура вокруг упала так резко, что мое дыхание замерзло в воздухе.

– Я оказал тебе великую честь. Никто и никогда не получал от меня подобного подарка. Не смей преуменьшать его ценность.

– И как им пользоваться?

– Когда я тебе понадоблюсь, открой рот, и я буду рядом. – Я не заметила, как он двигался, но внезапно его губы оказались у моего уха. – Никому не говори о моем даре. Упомяни о нем, и я тут же заберу свой подарок. – В'лейн исчез прежде, чем закончил говорить. Его слова еще продолжали танцевать в воздухе, словно улыбка Чеширского кота.