Книга Точка разрыва онлайн - страница 3

глава 3

20.33

Она так и не пришла. Ее смена окончилась больше двадцати минут назад, однако Джуди Пинбрау так и не появилась. Неужели она злилась? Неужели в предпоследний уикенд был единственный и последний шанс Дина?

А теперь, когда он упустил его, она потеряна навсегда? И теперь он обречен на неполноценную жизнь? Дин не мог представить будущее без нее.

Где же она?

Жаровня издала протяжный, врезающийся в мозг звук. Он машинально откинул металлическую корзину и выгрузил картофель фри. Заплакал ребенок. Мать бормотала что-то успокаивающее. Мужчина с длинными каштановыми волосами, бородой и усами оккупировал заднюю кабинку, он проталкивал соломинку то вниз, то вверх через пластиковую крышку огромной порции содовой, сопровождая это занятие невыносимым скрипом.

И все же ее не было.

Дверь открылась. Дин в надежде поднял глаза.

Вошли Джон Эванс, Мейсон Эванс, Клайд Уоткинс и Натан Перкинс. Компания. Они были вместе с начальных классов школы. Дин хорошо знал каждого, знал их причуды, симпатии и антипатии, так же как они понимали его собственные. И чутье подсказало ему, что случилось что-то не то.

Лицо Натана имело землистый оттенок, Мейсон и Клайд явно были довольны собой, а Джон напоминал сфинкса.

Они стряхнули капли дождя и сели за стол недалеко от стойки. Как обычно. Клайд заказал всем кока-колы, включая порцию для Дина.

– Ничего, если я передохну, мистер Двайер? – спросил Дин управляющего.

– Конечно, конечно. Торговля все равно замерла, как могилы на кладбище.

Клайд и Мейсон переглянулись. Они кивнули и подавились смешком.

Дин пододвинул пластиковый стул к столу и обернулся к Джону.

– Недавно заходил Ларри Пеппердин. Он спросил, не в курсе ли я, как все прошло.

Джон кивнул легким движением головы, как будто письмо скользнуло в почтовую щель.

– Он, кажется, удивился, что я не понял, о чем идет речь, – продолжал Дин.

– Угу.

Клайд и Мейсон покончили с напитками, на лицах у них отпечатались улыбки. Натан попытался перенять их энтузиазм, но безуспешно. Наоборот, он производил впечатление человека, затаившего душевную боль.

– Ладно, так какого же черта происходит? – спросил Дин. Клайд и Мейсон фыркнули. Из горла Натана вылетел какой-то блеющий звук.

– Скажите мне сейчас же или…

– Или что? – с вызовом спросил Мейсон. – Что ты мне можешь сделать?

– Эй, эй, полегче, мальчики, – вмешался Натан. – Давайте же, умерьте пыл. Никаких драк в группе. Мы команда. Великолепная пятерка, помните?

Великолепная пятерка. Дин улыбнулся.

Спросите любого члена группы, что это значит, и вы получите противоречивые ответы. Красавчик Клайд утверждал, что это, мол, благодаря тому, что они фотогеничны. (Совсем нет.) Мейсон, помешанный на машинах, приписывал все бешеной скорости езды и жизни. (Вовсе нет.) В то же время Натан, самый тихий из них, говорил, что это потому, что они спасли группу болельщиков во время того таинственного пожара, призванного опустошить Черную Долину. (Хотелось бы, чтобы это было так!)

Как бы там другие ни считали, Дин знал правду. Поэтому никогда не уставал улыбаться, слыша это название.

– Натан прав, – сказал Клайд. Он поднял руку и растопырил пальцы. – Великолепная пятерка все еще жива. Великолепная четверка уже ничто.

Дин расслабился:

– Ты говоришь, как Уайти Доббс.

Улыбка Клайда увяла. Натан нервно дернулся на своем месте. Джон Эванс уставился в пространство отсутствующим взглядом, затем сказал:

– Смешно, что именно сейчас ты упомянул Доббса. Уайти Доббс?

Девяносто девять Эйнштейн.

– Мы похоронили его на вершине холма сегодня вечером, – спокойно сказал Джон.

Мистер Двайер опустил корзинку с нарезанным картофелем в разогретое масло. Раздалось шипение, как будто потревожили клубок змей.

Джина Блэкмор умирала. Этот факт был так же очевиден, как жесткий холодный пол под ее спиной, как падающий дождь на улице. Кровь не остановится. Джина пыталась позвать на помощь, но телефонная линия испортилась.

Буря.

Может быть, соседи? Она пробралась к входной двери, но бессильно упала в проходе. Дождь плескался снаружи, ударяя в стекло.

Перед ее глазами было небо, испещренное венами молний поверх черных, тучных облаков.

Буря и кровь, и немощь. Все смешалось. Каким-то непостижимым образом.

Умереть от потери крови здесь, в моем собственном доме. Боже, Джо же сойдет с ума!

Муж работал в ночную смену и не должен был вернуться раньше полуночи. «Сколько крови натечет к тому времени?» – подумала она.

Ее мысли становились все более несвязными и прерывистыми.

– Мамочка?

Тоненький тихий голосок привлек ее внимание. Она попыталась повернуть голову, но не смогла.

– Пайпер? – произнесла Джина, даже не понимая, действительно ли она говорила или только мысленно.

Пайпер, ее четырехлетняя дочка, давно должна была спать в кровати невинным сном младенца.

– Мамочка, что случилось?

Белые зубцы молний озарили лицо Джины, небеса ревели, как раненый зверь. Что-то прикоснулось к ее затылку, тоненькие пальчики перебирали волосы.

– Мамочка больна?

– Пайпер. Нет, дорогая, возвращайся в постель, – Джина захлебнулась собственной кровью.

– Мамочка, вставай.

– Все в порядке, дорогая, иди, спи. Мамочка просто отдыхает.

– Я боюсь.

– Это всего лишь буря… – она с трудом выталкивала слова из горла. – Не бойся.

– Я не боюсь бури, – сказала Пайпер, вставая между лежащей матерью и открытой дверью.

Сверкнула молния. Джина увидела дрожащий силуэт дочери.

– Боюсь, что-то плохое, – сказала Пайпер, поворачиваясь лицом к матери.

Тонкая струйка крови стекала из ее носа.

– Пайпер? Небеса извергались.

Огромный зигзаг – продолжительная, устойчивая вспышка, ярче солнца, но лишенная тепла. А в дверном проеме? Позади ее ребенка? Мужчина.. Мужчина?

Джоэл? Нет, это не ее муж. Длинные волосы, борода. Она раскрыла губы, чтобы позвать на помощь, произнести хоть слово. Кровь хлюпала у нее в горле, мешая говорить, лишая воздуха. Потом пришла темнота. Вспышка исчезла.

– Мамочка! Мамочка! Что-то плохое!

Она еще различала плач дочери, неясный и растворяющийся в шуме грома.

– Мамочка… Мамочка… Мамочка…

Необычайно яркая, ослепительная вспышка молнии разрезала темноту ночи. Мейсон Эванс ударил по тормозам. «Шевроле» заскользил по обильно политой дождем дороге, сворачивая на обочину. Молния держалась на небе. Дин увидел открытое поле, столбы изгороди с украшениями из колючей проволоки, скотину с поднятыми мордами и расширенными от страха глазами – плоскую картину, выхваченную электрическим разрядом.

Молния держалась.

«Невероятно, – подумал Дин, мысленно отсчитывая время. – Вспышка вечного огня?»

Он отчетливо видел струи серого монотонного дождя, сочные сорняки, колышущиеся на ветру, ворону, стремительно улетавшую прочь.

А молния все еще держалась.

Громыхнул гром, потрясший машину, дорогу, весь мир.

Тьма хлынула с удвоенной силой, как океан, заполняющий вновь образовавшуюся впадину.

– Какого дьявола, что это было? – спросил Мейсон. Дин почувствовал, как у него сердце бьется в горле.

Больше полуминуты. Вспышка молнии освещала небо больше полуминуты. Невозможно. Невозможно.

Мейсон заморгал, как ребенок, которого разбудили.

– Боже! Парни, вы это видели?

– И слепой бы увидел, – отозвался с заднего сиденья Джон. – Если вы не хотите, чтобы Натан и Клайд въехали в нас на похоронной развалюхе, предлагаю двигаться дальше.

Мейсон Эванс дал полный газ и выровнял машину.

– Дьявольщина какая-то. Как могла молния столько светить? Как?

«Научно все объяснимо. Нет загадок во Вселенной, – думал Дин, – просто к задачам еще не найдено ответов».

– Она и не светила, – ответил он. – Вернее, это была не одна вспышка, а серия вспышек, следовавших одна за другой непрерывно, так что создалось впечатление одной молнии.

Мейсон давил на газ, все еще не отводя взгляда от неба, вздрагивая при каждой новой вспышке.

Дин совершил нечто, что до этого ему и в голову не приходило делать: он раньше ушел с работы. Его менеджер был свой парень, но Дин все еще волновался из-за того, что оставил дежурство. Или на самом деле его волновало то, что он упустил шанс увидеться с Джуди? Воспоминание об улыбке Джуди как навязчивое видение возникало у него в голове. Ее капризные холодно-голубые глаза, нежные щеки и дерзкий нос в обрамлении золотисто-светлых волос.

Дин выкинул мысли о Джуди Пинбрау из головы, сконцентрировавшись на разговоре, ведь Джон рассказывал ему об обряде посвящения Уайти Доббса.

– Запись? Так, я понимаю, Ларри внес свою лепту? Он сделал запись? – спросил Дин.

Звезды и луна исчезли. Молния высветлила массивные тучи. Воздух был беспокоен и полон запахом озона.

– Да, потом я выпотрошил старое радио и встроил туда магнитофон. Здорово сработано, ага? – сказал Мейсон.

Его застенчивость как рукой сняло. Он развязно вел машину, крутя руль залихватскими быстрыми движениями. Перекрестные огни мелькнули на асфальтовой дороге и исчезли в ночи.

– Вы больные, вот это точно.

Мейсон проигнорировал выпад, выставляя напоказ свою сообразительность и удаль.

– Тебе лучше послушать. Ларри создал целое часовое радио-шоу – песни, финансовые сводки, полный комплект.

– В том числе и новости, – подытожил Дин.

Мейсон ухмыльнулся. В тусклом свете огней приборной доски его зубы светились фосфорическим блеском и были испещрены тенями. Крепыш Джон Эванс сидел, откинувшись, на заднем сиденье, скрестив руки, молчаливый, как изваяние.

– И в этом блоке новостей, – продолжал Мейсон, – говорится, что произошла автомобильная катастрофа, в которой погибли Джон, Клайд, Натан и я. Мы мертвы, мать твою, парень.

Мейсон удоволетворенно крякнул, отпустил руль и, соединив ладони мясистых рук, как будто поаплодировал себе.

– Этот выродок похоронен заживо. Он думает, что те, кто знал, где он, мертвы. Ого! Отлично, правда?

Дин Трумэн вдруг почувствовал смутное опасение – как будто кто-то провел зазубренным лезвием по его спине.

Дорога пошла в гору, взбираясь по склону холма Хокинса.

Гнев переполнял Дина. Он закрыл глаза и попытался подавить эмоции. Когда он заговорил, его тон был сдержан.

– Зачем? Просто скажите мне зачем. Джон? Я думал, что вы просто дурака валяете, возясь с таким подонком, как Доббс. Но, клянусь, он опасен. Серьезно. Он не из тех, с кем можно играть. А так, – Дин повел рукой, – все, что вы сделали, разозлит его.

Капли дождя, серебрящиеся в вихрях дворников, ударялись в ветровое стекло.

Дин покачал головой:

– Зачем вы придумали такую глупую… бесчеловечную штуку?

– Потому что, мы не могли убить его, – прошептал Джон на заднем сиденье.

Молния залила светом небо, озаряя лицо Джона. Он был серьезен. По спине Дина неожиданно пробежал холодок, заставивший его содрогнуться. Случилось что-то ужасное.

– Я тебя не понимаю, Джон, и вообще ни черта в этом не понимаю. Никто не заслуживает такого обращения.

– Скажи об этом Джуди, – еле долетел до Дина шепот Джона, но ему показалось, что звук этого имени ударил ему в уши.

– Джуди?

– Скажи ему, парень, – настаивал Мейсон.

Дин ощутил, как его периферическое зрение заслоняет туманная боль. Странное, нереальное предчувствие усиливалось с каждым ударом сердца. Ему хотелось помешать Джону Эвансу сказать то, что он собирался.

– Этот ублюдок изнасиловал ее. Уайти Доббс изнасиловал мою сестру – он изнасиловал Джуди.

Мир Дина Трумэна сузился, превратившись в статичное серое пятно. Он закусил губу, пока не почувствовал, как течет кровь, но солоноватый привкус растворился в вихре его чувств.

Дождь пошел еще сильнее.

В темноте Джон Эванс рассказал всю историю. Он первым заметил что-то неладное в предпоследнее воскресенье, когда лучезарная улыбка Джуди исчезла. Сначала он подумал, что причиной тому было окончание школы. Она ведь любила школу. Может, она испытывала печаль потому, что Дин уезжал в колледж. Но в понедельник она опять не пришла в школу, то же самое произошло во вторник. До той поры у Джуди Пинбрау были самые высокие показатели по посещаемости.

Несмотря на то что Джуди была не родной его сестрой, у Джона с ней сложились доверительные отношения. При всей разнице характеров они оба отличались чувством ответственности. Именно Джуди вытаскивала его из депрессий, заставляя говорить о своих проблемах, и мир снова оказывался весьма сносным местом. Но теперь пришла очередь Джона.

Он потребовал объяснений. Она сначала притворилась больной, затем утомленной. Но сколько ни силилась, не могла выдавить из себя улыбку. Правда вылилась наружу вместе со слезами.

– Это произошло две недели назад, в субботу, – сказал Джон. – После того как она оставила тебя в баре. Она припарковалась позади цветочного магазина. И там ее ждал Доббс.

Дин закрыл глаза. У него пересохло во рту, в горле першило. Он слушал спокойно, хотя с удовольствием заткнул бы уши.

Джон рассказывал, как Доббс напал на Джуди сзади, зажав ей рукой рот и заглушив крики, как она услышала тихий, но завораживающий звук, едва различимый за бешеными ударами ее сердца.

Клик.

После что-то холодное и острое коснулось ее шеи. Уайти сказал, что у ножа есть имя – Молния, что он его лучший друг и что, если она не сделает все, чего Доббс попросит, он собирается дать своему другу отведать внутренностей хорошенькой маленькой девочки. Затем Доббс отволок ее к мусорным бакам и там, на куче пустых коробок и увядших цветов, овладел ею.

– Почему ты не сказала мне или папе или не пошла в полицию? Ради всего святого? – допрашивал Джон сестру.

– Потому что вы бы попытались убить его, но не смогли бы, – отвечала она без энтузиазма.

Джон готов был лопнуть от ярости, но слезы Джуди привели его в себя. Если он хотел что-то сделать, нужно было держать себя в руках. А потом она взяла с него обещание, что ни он, никто другой и пальцем не тронет Уайти Доббса, что они не причинят ему физического вреда.

– Вы не можете его даже поранить, и никто не может. Он убьет вас, как только вы попытаетесь. Тебя, меня, маму и папу – всех.

– Бред собачий! Но если ты уж так в это веришь, пойдем хотя бы в полицию.

– Нет. Он не человек, а полиция бессильна против нечеловеческих существ.

Ее голос затих. Но дальше, в перерывах между рыданиями, она рассказала, как вернулась тем вечером домой, заперла все двери и окна, затем встала под обжигающий душ, сомневаясь, что ей когда-нибудь удастся отмыться. Джуди рассказала, как надела пижаму, но дрожь продолжала бить ее. Как меньше чем через двадцать минут после того, как Уайти Доббс изнасиловал ее, она снова услышала тихий звук в темноте своей спальни.

Клик.

Уайти Доббс снова изнасиловал ее.

Дождь усиливался. Молнии вскрывали небеса, а следом раздавалась канонада грома. Свет обнажил низкий потолок из темно-серых облаков, пласт грязных комков на ночном небе. Пропитанные водой деревья колыхались на резком ветру, ветки и листья неслись вдоль дороги.

– Почему Доббс согласился, чтобы его похоронил заживо брат девушки, которую он изнасиловал? – спросил Дин.

– У нас разные фамилии: Джон Эванс и Джуди Пинбрау. Он даже не понял, что она моя сводная сестра, и у него нет друзей, которые осведомили бы его об этом.

Дин перевел дыхание. У него родилась новая мысль.

– А когда он ее изнасиловал?

– В субботу, две недели назад.

– Две недели назад? – Дин вдруг почувствовал легкое головокружение. – И это случилось после того, как она ушла из ресторана? Я работал в тот вечер…

– Ты себя не вини. Ты же не мог знать, что ублюдок поджидал ее. Как раз там за цветочным магазином. Возможно, увидел, как она вышла, и спрятался в тени, пока она не дошла до машины, – голос Джона был тверд и спокоен, но каждое слово как будто вонзалось в грудь лезвием. – Не вини себя.

– Я не о том… – Дин почувствовал, что его голова как будто стала невесомой и в любой момент готова покинуть ворот рубашки и зависнуть под потолком «шевроле». – Он не мог этого сделать. Он не мог ждать ее.

– О чем это ты болтаешь? – требовательно спросил Мейсон. Горло Дина сжималось по мере того, как правда выходила на свет.

– Он оставался в ресторане.

– Что?

– Он ушел не раньше, чем через час после Джуди.

– Ты ошибаешься, – сказал Джон.

– Нет, нет, не ошибаюсь!

– И значит?.. – вопрос Джона повис в воздухе, как петля виселицы.

– Значит, Уайти Доббс не мог изнасиловать Джуди.

Они выскочили из машины. Холодный дождь моментально намочил их волосы и одежду. Похоронный грузовик с грохотом подкатил следом за ними. Джон и Мейсон схватили лопаты и немедленно приступили к работе.

Грязь превратилась в склизкую глину, прибавляя лишние фунты на каждую лопату земли. Они работали молча и упорно.

Пара фонарей отбрасывала холодный желтый свет, открывая взглядам расширяющуюся пасть могилы, а кожа на спинах работающих высыхала, чтобы снова пропитаться дождевой водой.

Через двадцать минут они почти вгрызлись в могилу. Все пятеро устали до мозга костей.

Потом дождь резко перестал. Облака рассеялись. На их месте появилась россыпь звезд и луна.

Юноши с удвоенной силой вернулись к своей работе. Дин и Натан отдыхали, когда Джон, Мейсон и Клайд наткнулись на гроб. Они даже не стали поднимать его из могилы, просто Джон очистил крышку от черной земли и воды, сильными пальцами нащупал зажим, который фиксировал крышку.

Дин и Натан сидели на откидном борту грузовика промокшие, замерзшие и грязные. Они не видели гроб, но ощутили сразу же разнесшийся в воздухе резкий запах пота и мочи.

– О, Боже! – закричал Джон.

– Господи, он мертв? – спросил Натан, подбегая к могиле.

– Хуже, – объявил Джон.

Крышка была распахнута. Внутренность гроба открылась в свете фонарей и лунного неба. Обитый изнутри кружевом ящик пропитался грязью, мочой и кровью. Но гроб был пуст.