Книга Мученицы монастыря Святой Магдалины онлайн - страница 5

4

Книгами следует пользоваться бережно.

Ален де Боттон. «Утешение философией»

Я сидел на ступеньках у церкви Августинцев. Робко проглядывало солнце, и мне казалось, что я должен был отдать этому должное. Женщина-румынка, волочившая за руки двоих детей, спросила:

– Это католическая церковь?

– Да.

И они вошли не оглянувшись. Рядом со мной на стене висел огромный стеклянный ящик. В нем когда-то обитала Богородица Споручница грешных. Кто-то спер статуэтку.

Теренс вручил мне толстый конверт, полный денег. Его мачеху звали Кирстен, она жила в семейном доме на Тейлорз Хилл. Его отца нашли мертвым в постели. Умер он якобы от сердечного приступа. Я заметил:

– Тут все чисто. Теренс вздохнул:

– Амфетамин бы этому поспособствовал. У отца было больное сердце.

– Амфетамин?

– Любимое лекарство Кирстен.

– Разве при вскрытии его бы не обнаружили?

– Да не было вскрытия.

– Почему вы не потребовали?

– Я был в Нью-Йорке. Когда вернулся, Отца уже кремировали.

Я подумал и признал:

– Странно.

– Подождите, вот увидите Кирстен – тогда поймете, что значит «странно».

– И как я ее увижу? Позвоню и спрошу: вы случайно не убили своего мужа?

Теренс не стал скрывать раздражения и огрызнулся:

– Вы же частный детектив. Не мне вас учить. Вы должны уметь.

– Никто этого не умеет.

Он показал на конверт и заявил:

– Именно за это я вам и плачу.

Я сделал паузу, хотел, чтобы он сам осознал, каким тоном разговаривал. Потом произнес:

– Теренс, я скажу это только один раз.

– Что?

Похоже, он всерьез разозлился. Я продолжил:

– Бросьте этот тон. Не смейте никогда разговаривать со мной, как с гребаным слугой. Попробуйте еще раз – останетесь без передних зубов.

Когда мы вышли из ресторана, Бойл вручил мне свою карточку. На ней значились его имя и три телефонных номера. Я поднял глаза:

– Чем вы занимаетесь?

– Компьютерное обеспечение.

– Это что, ответ?

– Для моего поколения вполне ясный.

Я решил не заводиться:

– Ладно, но я считаю, что вы зря тратите время и деньги.

Теренс слегка улыбнулся и заметил:

– Познакомьтесь с Кирстен – тогда поговорим.

– Ладно, деньги ваши.

– И не забывайте об этом.

Он исчез, прежде чем я успел среагировать.

Когда я шел к Шоп-стрит, кто-то дернул меня за рукав. Я повернулся и оказался лицом к лицу со своей матерью. Она наша признанная мученица, которую Бог облагодетельствовал сыном-пьяницей. Чем глубже в унитаз я падаю, тем лучше ей становится. Мой отец был хорошим человеком, а она обращалась с ним как с грязью. Когда он умер, горевать она начала всерьез и надолго.

Мать запрыгнула во вдовьи одежки и проводила каждый час в церкви или на кладбище, публично оплакивая свою потерю. Люди ее типа обычно находят священника, который постоянно за ними следует. У нее в последние годы эскортом служил святой отец Малачи, козел, каких поискать. Даже в других обстоятельствах я бы никогда его не полюбил, но в качестве заложника матери я его ненавидел и презирал. Во время нашей последней встречи он прокричал:

– Ты сведешь свою мать в могилу.

Я выдержал паузу и спросил:

– Могу я иметь письменное этому подтверждение?

Священник едва не подавился, лицо его стало багровым.

– Да ты… Да ты… По тебе ад плачет.

Ну кто сказал, что золотые дни духовенства позади?…

Моя мать сказала:

– Я видела тебя у церкви Августинцев. Ты был на мессе?

– Это вряд ли.

Ее глаза были все того же гранитного оттенка. Когда на тебя так смотрят, ты понимаешь, что милосердие даже не стоит в повестке дня. Правда, иногда мать снова начинала стонать. Как, например, сейчас:

– Сынок, я совсем тебя не вижу.

– Никогда не спрашивала себя – почему?

– Я ежедневно за тебя молюсь, ставлю свечку во время мессы.

– Зря стараешься.

Она попыталась принять обиженный вид, но ничего у нее не вышло, и она сердито изрекла:

– Ты моя плоть и кровь.

Пришел мой черед вздохнуть. Определенно, это заразно.

– Ты что-нибудь еще хотела сказать, мама?

– У тебя жестокое сердце, Джек. Разве мы не можем с тобой выпить по чашке чая, как цивилизованные люди?

Я взглянул на часы:

– Я опаздываю на встречу. Мне пора.

– Я много болела.

– Охотно верю.

– В самом деле, сынок?

– Разумеется, у тебя же не было ни одного приличного дня за всю твою поганую жизнь.

Я повернулся и пошел прочь. Без сомнения, отец Малачи скоро обо всем узнает в подробностях. Сердце у меня колотилось, я чувствовал, как дрожат руки. Около отеля «Империал» пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.

Мужик, с которым я был знаком, поднимался по ступенькам и предложил:

– Пинту не желаешь, Джек?

Я ничего не желал так сильно, но ответил:

– Нет, спасибо, в другой раз.

– Уверен?

– Пожалуй.

На следующий день я выбросил костюм. Пошел в «Сент Винсент де Поль» и купил там блейзер, серые брюки и несколько белых рубашек. Вернулся в гостиницу и примерил покупки. Неплохо, явный прогресс. Сидевшая в вестибюле миссис Бейли воскликнула:

– Надо же! Вы замечательно выглядите.

– Вы так думаете?

– Точно. Новая женщина?

– Некоторым образом.

– Подождите минутку.

Она исчезла и вернулась с темным вязаным галстуком. Сообщила:

– Галстук принадлежал моему мужу.

– Я не могу его взять.

– Разумеется, можете. Теперь стойте спокойно.

Миссис Бейли повязала мне галстук и заметила:

– Теперь вы просто красавец.

– Благодарю.

На площади я сел в автобус. У Доменик-стрит он сломался, и я подумал: какого черта, мне полезно пройтись пешком.

У Найл-лодж я сверился с адресом, который дал мне Теренс, и начал подниматься по Тейлорз Хилл. Можно было не сомневаться, здесь жили люди с деньгами. Я прошел мимо гостиницы «Ардилон» и наткнулся на ирландские ворота. Толкнул створки и оказался на длинной, обсаженной деревьями подъездной дорожке. Меня поразила тишина. Как в деревне. Затем показался дом, трехэтажный особняк, окна которого были увиты плющом. Я подошел к входной двери и позвонил.

Через несколько минут дверь открыла женщина:

– Да?

Английский акцент с примесью ирландского. Она была неопределенного возраста, где-то между тридцатью и сорока. У нее были темные волосы до плеч и лицо, которое собиралось стать симпатичным, но так и не стало. Возможно, виноваты в том глаза, немигающие. Курносый нос и полные губы. У дамы был вид недавно сильно похудевшего человека. Не изможденный, но определенно слишком сухопарый. Я улыбнулся:

– Миссис Бойл?

Женщина посмотрела на меня в упор и ответила:

– Да.

– Я друг вашего мужа.

– Были другом.

– Простите?

– Время неправильное – он умер.

– Ох… Мне очень жаль.

– Хотите зайти?

– Да, благодарю вас.

Я последовал за ней, наблюдая, как подпрыгивают ее ягодицы. Даже почувствовал зачатки интереса. В доме было полно картин. Не знаю, хорошие они были или так себе, но от них разило богатством. Хозяйка провела меня в гостиную: сплошное темное дерево. Огромное окно выходило в сад.

– Садитесь.

Я опустился в поношенное кресло, попытался собраться с мыслями. Миссис Бойл первой нарушила недолгое молчание:

– Выпить хотите?

– Воды, если можно.

Она остановилась на пути к переполненному бару, выставив бедро, и заметила:

– А я приняла бы вас за пьющего человека.

Хозяйка умудрилась придать слову «приняла» особую сексуальность. Я ослабил узел галстука и выдохнул:

– Бывало.

Она кивнула:

– А… Ну а я выпью «отвертку».

– Что?

– Водка и апельсиновый сок. В это время самое подходящее.

– Верю на слово.

Миссис Бойл потерла руки. Я знал, это реакция на действие амфетамина. Я смотрел, как женщина наливает себе выпивку. У нее были быстрые движения опытного выпивохи. Она подняла бутылку:

– «Столичная».

– Снова верю на слово.

– Вы фильмы смотрите?

– Конечно.

– Если там Джулия Роберте или кто-нибудь вроде нее заказывает выпивку, так это обязательно «Столичная» со льдом.

– Буду иметь в виду.

Миссис Бойл слегка улыбнулась, хотя ей явно не было смешно. Затем насыпала лед в бокал и щедро налила туда водки. Моим любимым звуком всегда было и будет звяканье льда в напитке. Но для алкоголика, решившего завязать, это наравне с пыткой, сигнал отчаяния.

– Откуда вы знаете Фрэнка?

Я настолько отвлекся, что не понял, кого хозяйка имеет в виду, пока та не добавила:

– Моего мужа… друга, которого вы пришли навестить.

– А, конечно… мы… уже давно знакомы.

Она кивнула и провела краем бокала по зубам, звук был неприятным, скрежещущим. После чего проговорила:

– А… тогда, наверное, вы были с ним в одно время в Клонгоуесе.

Я ухватился за спасительную подсказку:

– Да, точно.

Миссис Бойл подошла к дивану и села, позволив юбке подняться до середины бедер.

– Неправильный ответ, дружок. – Она повела бровью.

– Простите?

– Мой муж там никогда не учился.

Женщина не казалась обеспокоенной. Она встала, подошла к бару и плеснула еще водки в свой бокал. Я глубоко вздохнул и признался:

– Вы меня поймали.

– И кого именно я поймала?

– Джека Тейлора.

– Это должно что-то означать?

– Мне заплатили, чтобы я вас проверил.

Снова приподнятая бровь и вопрос:

– Зачем?

– Чтобы узнать, не убили ли вы своего мужа.

– Вы что, мать вашу, шутите?

Ругательство легко соскользнуло с ее языка, но тут она сообразила, в чем дело, и воскликнула:

– Терри, этот мерзкий педик!

Я кивнул, и она добавила:

– Бог мой, у вас явно слабовато насчет конфиденциальности.

Я встал и произнес:

– Так вы убили?

– Да вы что, в самом деле?

– Это означает «нет».

Я направился к двери, и хозяйка сказала:

– Каким же наглецом надо быть, чтобы прийти сюда и спросить, не убивала ли я своего мужа.

– Зато напрямую.

Она засмеялась:

– У вас есть номер телефона – вдруг я решу сознаться?

– Гостиница «Бейли».

– Вы там живете?

– Да.

– Ладно, Джек Тейлор, может, в своем деле вы никуда не годитесь, но в определенном стиле вам не откажешь.

Я уже дошел до двери, когда хозяйка прибавила:

– Решишь развязать – звони мне.

Я одарил миссис Бойл пустым взглядом, будто не понял, о чем та говорит. Она ехидно улыбнулась:

– Мне все эти симптомы знакомы, и можешь мне поверить, ты запьешь снова скорее, чем думаешь. Речь идет не о том, будешь ли ты пить, весь вопрос – когда.

– Имел я тебя дамочка.

– Размечтался.

И она захлопнула дверь перед моим носом. Противно признать, но она была права по обоим пунктам.