Книга Мученицы монастыря Святой Магдалины онлайн - страница 8

7

Оливия в свою очередь наклонилась вперед и любовно похлопала его по бедру. «Ты знаешь, что у нас общего, милый? Мы оба ничтожества. Ничтожества в безудержном поиске ничтожества».

А. Алварез. «Охота»

Я пытался читать, сидя на постели, но не мог сосредоточиться и отложил книгу.

Я пошел в паб «У Нестора». Часовой был на месте. Он взглянул на меня и сказал:

– Поберегись.

Еще Часовой сделал невиданную вещь. Он отодвинулся, пересел, чтобы быть подальше от меня. Можно было только догадываться, какие враждебные флюиды от меня исходили.

– Как дела, Джек? – Это был Джефф.

Выражение его лица говорило: «Лучше бы мне не знать».

Я медленно улыбнулся:

– Лучше не бывает. Можно мне кое о чем попросить?

– Конечно… Кофе?

– Нет… не кофе… Мне бы большую рюмку «Джеймсона».

Джефф оглянулся, как будто кто-то мог прийти на помощь. Никто не пришел. Он спросил:

– Ты уверен, что это хорошая мысль?

– Джефф, я что-то пропустил? Готов поклясться, я попросил виски, твоим мнением я не интересовался.

Он вытер ладонью рот и произнес:

– Джек, я не могу.

Я уставился ему в глаза, немного выждал и сказал:

– Ты отказываешься меня обслужить?

– Будет тебе, Джек. Я твой друг. Не надо тебе это делать.

– Откуда, черт возьми, тебе знать, что мне надо, а что нет? Если я правильно помню, когда ты сорвался, я тебе мораль не читал.

Я повернулся, чтобы уйти, но Джефф меня окликнул:

– Джек, подожди. У Кэти есть для тебя новости.

Я крикнул через плечо:

– А у меня есть новости для Кэти. Пошло оно все куда подальше.

На улице я глубоко вздохнул, пытаясь успокоить свой адреналин, и пробормотал:

– Дивно. Ты только что обидел своих лучших друзей. Очень разумно.

В магазинчике, торговавшем без лицензии, толпились малолетние пьяницы. Сидр, водка и «Рэд Булл» пользовались особым успехом. Парню за прилавком было уже под сорок. Какую бы горькую таблетку он ни проглотил, он все еще ощущал ее вкус. Продавец буркнул, даже не взглянув на меня:

– Чего?

– Для начала немного вежливости.

Он вскинул голову и снова спросил:

– Чего?

– Бутылку «Джеймсона».

Мне хотелось добавить: «И поскорее».

Но я сдержался.

Заворачивая бутылку, продавец спросил:

– Вам не кажется, что я должен спрашивать удостоверение личности?

Я знал, что он имеет в виду очередь из подростков, но, прежде чем я успел ответить, он заметил:

– Если я откажусь, мне разобьют окна.

Я отдал ему деньги и сказал:

– Полицейские могут тебя прикрыть.

– Будто им не наплевать.

Я шел по дальнему концу Эйр-сквер. Под фонарем стояла женщина в накинутой на плечи шали.

– Мелочи не найдется, мистер? – обратилась она ко мне.

Женщина была из тех средиземноморских цыган, которые крутились вокруг заведений фастфуд. Рот у нее был полон золотых зубов. Свет фонаря придавал зловещий вид ее силуэту. Я подумал: «Какого черта?»

И полез в карман. Но не нашел ни одной монеты – оставил сдачу на прилавке.

– Извините, денег нет.

– Дай мне что-нибудь.

– Я же сказал, у меня ничего нет.

Она заметила бумажный пакет и показала на него пальцем.

– Размечталась, – ухмыльнулся я.

И прошел мимо. Цыганка зашипела. Я оглянулся. Она стояла прямо на моей тени. Откинув голову, набрала в рот слюны и плюнула на темную фигуру на асфальте.

– Ты всегда будешь есть свой хлеб в одиночку, – выпалила цыганка.

Мне захотелось свернуть ей шею, но она быстро ушла. Я суеверен не больше, чем обычный провинившийся ирландец. Я подошвой попытался стереть мокрое пятно, которое она оставила. Едва не выронив бутылку, я пробормотал:

– Теперь и она будет проклята.

Люк Санте в своей книге «Дно жизни» писал:

Ночь – это коридор истории. Не истории знаменитостей или значительных событий, но истории маргиналов, всех проклятых, угнетенных и непризнанных; истории зла, страха, смятения, ошибок, нужды; истории интоксикации, тщеславия, обмана, разложения, бреда. Это срывает с города пелену прогресса, современности и цивилизации и открывает скрывавшуюся там дикость.

Я пробормотал «аминь» в знак согласия.

У гостиницы я заметил весьма примечательную машину. Ее разглядывал пожилой человек. Он сообщил:

– Это «ягуар» нового образца.

– Ваш?

– Нет, к сожалению.

Глаза мужчины горели, когда он оглядывал гладкую, изящную черную тачку. Он проговорил как продавец-консультант:

– Самое главное, при всей мощности, роскоши и экономичности мотора даже деловые поездки доставят вам удовольствие.

Затем, робко улыбнувшись, добавил:

– Этой детке не нужна реклама.

Я было сделал шаг к входу, но пожилой человек спросил:

– Вы представляете, сколько она стоит?

– Думаю, много.

Я почти видел в его глазах кассовый аппарат. Он сказал:

– Вам понадобится половина выигрыша в очень хорошей лотерее.

Я присвистнул и заметил:

– Это очень много.

Незнакомец бросил на меня почти презрительный взгляд, изрекая:

– Так ведь и машина первый класс!

Я вошел в гостиницу и постарался проскользнуть незамеченным мимо конторки. Но не был достаточно прыток, потому что миссис Бейли меня окликнула:

– Мистер Тейлор.

– Да?

– К вам пришли.

– Вот как.

Я вошел в холл. У открытого камина сидела Кирстен Бойл. В черных джинсах, черном свитере и длинном темном пальто она выглядела вестницей беды. Увидев меня, она произнесла:

– Сюрприз.

От жара камина щеки Кирстен порозовели, казалось, что она возбуждена. А может, она и в самом деле возбуждена. Она заметила бутылку и спросила:

– Вечеринка на одного?

– Угу.

Кирстен встала, и я удивился – она оказалась очень высокой. Улыбнувшись, она заметила:

– Плохо пить одному.

– Откуда вы знаете?

– О, я-то знаю.

Самым умным было бы сказать: «Катитесь отсюда».

Но когда это я поступал по-умному? Я сказал:

– У меня очень скромная комната.

Снова улыбка.

– С чего вы взяли, что я ожидала чего-то необыкновенного?

Лифты в гостинице «Бейли» живут своей особенной жизнью.

Единственной надежной их чертой была их ненадежность. Я нажал на кнопку и сказал:

– Это может занять порядочно времени.

– Перестаньте ворчать.

Миссис Бейли улыбнулась нам из-за конторки. Я кивнул, а Кирстен заметила:

– Я ей понравилась.

Я повернулся, чтобы взглянуть на хозяйку:

– Не будьте так уверены.

– О, я уверена. Я постараюсь.

– Вы этим занимаетесь – стараетесь понравиться людям?

– Только некоторым.

Я не сдержался и спросил:

– Как насчет меня?

– Тут и стараться не надо. Я вам и так нравлюсь.

– Не рассчитывайте на это.

– Я уверена.

Со скрипом прибыл лифт. Я открыл дверь и посмотрел на Кирстен:

– Рискнете?

– Обязательно.

Разумеется, лифт был тесным, мы прижались друг к другу. Я почувствовал запах ее духов и проговорил:

– Это пачули?

– Да.

– Старые хиппи не умирают.

Кирстен взглянула мне в глаза:

– Эта бутылка в меня упирается или вы куда больше рады меня видеть, чем готовы признаться?

Наверное, можно было что-то ответить. Но я ничего не придумал.