Книга Кодекс Люцифера онлайн - страница 8



2

Полковник Зегессер и его сын охраняли последний пролет лестницы, которая раньше отделяла Кортиле дель Бельведер от Кортиле делла Пинья, а сейчас вела в библиотеку. Они переглянулись, когда из помещения архива до них неожиданно донесся вой.

– Что там такое происходит, отец? – спросил капитан.

– В чем состоит ваш долг, капитан?

– Верно, честно и преданно служить святому отцу и его законным преемникам, прилагать все силы для их защиты и быть готовым в случае необходимости отдать за них свою Жизнь, – громко и четко ответил молодой человек.

– Входит ли в ваши обязанности задавать праздные вопросы, капитан?

– Никак нет, господин полковник.

– Хорошо.

Полковник вновь уставился прямо перед собой. Капитан Зегессер последовал его примеру. Вой не прекращался. Вместе с ним до их ушей доносились грохот и бряцанье, как будто в одном из залов библиотеки кто-то бушевал. Гвардейцы опять переглянулись.

– Не имею ни малейшего представления, сын, – произнес полковник.

– Возможно, святому отцу угрожает опасность?

– Рядом с ним находятся два алебардиста.

Раздался громкий треск, словно какой-то безумец начал крушить мебель.

– С другой стороны, – заметил полковник.

Они снова переглянулись, затем развернулись, вытащили мечи и побежали вверх по лестнице, ведущей в Сикстинский зал. Когда они ворвались в читальный зал, дверь в тайный архив открылась и оттуда вышли Папа Урбан, главный архивариус и оба гвардейца. Лицо Папы было мокрым от пота, искаженным и посеревшим, одеяние покрыто грязью, волосы растрепаны, пелерина с капюшоном порвана почти пополам. Его вел главный архивариус, бледный, с трясущимися губами.

– Фальшивка, – пробормотал Папа. – Фальшивка. Ключа нет… все бесполезно… дьявол обвел нас всех вокруг пальца… христианский мир потерян.

– Ну же, святой отец, успокойтесь, – повторял главный архивариус.

– Вам нужна помощь, святой отец? – с усилием проговорил полковник Зегессер.

Он бросил вопрошающий взгляд на обоих гвардейцев. Те лишь пожали плечами и возвели очи горе. Папа поднял глаза и тупо уставился на полковника. Неожиданно он вырвал свою руку у Орнальдо Учелло, шатаясь, подошел к гвардейцу и схватил его за грудки. Полковник невольно поддержал трясущуюся фигуру; она показалась ему совершенно невесомой. Он поразился жару, исходившему от худого тела. Папа уронил голову на грудь Зегессера.

– Вы не понимаете? Не хватает тех самых трех страниц, на которых находится ключ, – еле слышно пробормотал Урбан. – Фальсификатор их не скопировал. Они где-то там, снаружи. И оригинал тоже там, снаружи, вместо того чтобы храниться в потайном архиве. Если все это попадет не в те руки, это станет началом царствования дьявола.

Речь его становилась все более неразборчивой, пока он наконец не замолчал.

– Вызовите camerlengo [8] и лейб-медика его святейшества, – приказал главный архивариус. – Я не знаю, о чем говорит святой отец, да смилостивится над нами Господь.

Полковник Зегессер прижал к себе хрупкое тело Папы. Очень нежно он просунул правую руку под мышкой у Папы и прижал ее к груди святого отца.

– Да смилуется Господь над нашими душами, – произнес он. – Лейб-медик тут уже ничем не поможет.

3

Отец Ксавье Эспиноза был раздражен. Он никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то тайком наблюдает за ним. Однако любопытство сотен пар глаз, направленных на него, было тут совершенно ни при чем.

Он уже несколько раз украдкой осмотрел толпу, собравшуюся здесь, на quemadero [9] за внешними стенами Толедо, но так и не смог вычислить наблюдателя. Лица этого сброда за ограждением были такими же бесформенными, как и лица грандов и инфанты на возвышении или инквизиторов в их креслах, расставленных вокруг трона святого Доминика. Место на троне занял Великий инквизитор Гаспар кардинал де Кирога. Отец Ксавье видел, как сверкают стекла его очков, и знал, что юный Эрнандо Ниньо де Гевара тоже присутствует, брат отца Ксавье in dominico [10] и правая рука Великого инквизитора.

Отец Эрнандо был готов занять место председателя аутодафе, так как кардинал де Кирога был приглашен на август в конклав, чтобы выбрать нового Папу. Однако кардинал отклонил приглашение: его бы все равно не выбрали, а его коллеги и без него прекрасно знали, что им делать, да и, кроме того, избавление католической Испании от еретиков казалось ему важнее, нежели выборы святого отца в Риме. Что ж, кардинал оказался прав по крайней мере в двух пунктах: он не попал в число претендентов, а кардиналы устроили все без особых проблем, выбрав Папой бесцветного Джанбатисту Кастанью.

В душе отца Ксавье поднялся гнев на то, что он позволил себе так легко отвлечься. Единственным, что не мешало ему концентрироваться, были жалобы осужденных, извивавшихся в железных обручах, надетых на их пояса и суставы; если достаточно часто становишься свидетелем сжигания еретиков, то перестаешь обращать внимание на эти вопли. Не единожды его ушей достигал крик девочки, зовущей свою мать, который перекрывал другие голоса, в то время как он холодно и со знанием дела размышлял, сколько времени помощнику архиепископа Гарсиа Лоайсе удастся выдерживать эти крики.

– Нет, с этим надо кончать! – процедил Лоайса сквозь зубы.

– Мудрое решение, – прошептал отец Ксавье.

– Я обладаю властью помиловать этого ребенка, не так ли, отец Ксавье?

Отец Ксавье бросил беглый взгляд на бледное, измученное лошадиное лицо помощника архиепископа. Он подозревал, что Гарсиа Лоайса сегодня ночью станет рассуждать именно так, едва увидев приговоренных. Ходили слухи, что у помощника архиепископа по всему Толедо жили дочери и что он так отчаянно хотел получить место епископа из-за того, что ему катастрофически не хватало денег на содержание, образование и приданое для его маленькой армии, конечно же, бледных, с лошадиными лицами, дочерей.

– Ваше преподобие представляет здесь архиепископа Толедо, – ответил ему отец Ксавье. – Во власти Великого инквизитора было осудить этих людей; во власти вашего преподобия сменить гнев на милость.

Лоайса прикусил нижнюю губу.

– Я могу еще раз предложить ей крест; если она откажется от своей ложной веры и поцелует его, смогу ли я избавить ее от костра?

– Ваше преподобие может это сделать.

– Это было бы очень по-христиански, как вы думаете, отец Ксавье?

– Само собой разумеется. Великий инквизитор кардинал де Кирога лично пытался еще во время предварительного допроса склонить девочку к отречению. Как ни печально, враг человеческий ожесточил ее сердце и вынудил ее не поддаваться на уговоры.

– Вот как? – с несчастным видом протянул помощник архиепископа Лоайса и снова уставился на трибуну.

Девочка извивалась и билась в кандалах, как полоумная. Должно быть, от диких криков у нее уже болело горло. Со сбритыми волосами и в позорном желтом одеянии она казалась еще моложе, чем была. Ей никак не могло быть больше четырнадцати. Отец Ксавье ненавидел подобные зрелища за то, что такая юная жизнь должна окончиться столь ужасным образом, на глазах у толпы, и испытывал отвращение к Великому инквизитору де Кирога за то, что тот не избрал более короткий путь и не дал осужденным умереть во время допросов. Всегда следовало рассчитывать на то, что отвращение зрителей к протестантскому лжеучению превратится в сочувствие к одному-единственному осужденному, если этот осужденный еще наполовину ребенок с хрупким телом и если он душераздирающе зовет свою мать, в то время как огонь лижет его плоть.

– Я этого больше не выдержу, – заявил помощник архиепископа и начал подниматься.

– Я на стороне вашего преподобия, – быстро поддакнул отец Ксавье.

– Спасибо, падре.

Когда они уже стояли возле девочки и смотрели на нее, через толпу пронесся шепот. Гарсиа Лоайса окинул толпу непонимающим взглядом, неожиданно смутившись перед лицом неподдельного внимания зрителей. Отец Ксавье видел, что Великий инквизитор кардинал де Кирога наклонился вперед. Помощник архиепископа забрал длинный шест у священника, стоявшего у костра, и поднес крест на его конце к лицу девочки.

– Отрекись, бедная душа, и падет на тебя милость Господня, – пробормотал он.

Девочка рванулась в цепях и закричала. Кожа на ее руках и ногах была содрана. Извиваясь, она так далеко оттолкнула от себя поленья наверху костра, что дым, исходивший от них, никак не мог удушить ее раньше, чем огонь закончит свое дело.

– Ради всего святого, где же ее мать? – выкрикнул Гарсиа Лоайса.

Мать девочки сама предала свою дочь в руки судьи. Отец Ксавье присутствовал при последнем допросе. Подручный палача был вынужден применить все свое искусство, чтобы выманить у нее это признание, и сам отец Ксавье еще никогда не видел, чтобы донос вырывали из тела, до такой степени изломанного и измученного.

– Где она сейчас, известно лишь Господу Богу, ваше преподобие, – ответил отец Ксавье.

– Отрекись, – пробормотал помощник архиепископа и поднял крест повыше. Он качался перед мечущейся в разные стороны головой осужденной. – Отрекись, дитя, отрекись, ты же не хочешь сгореть, отрекись и вернись в лоно истинной Церкви, отрекись…

Подручный палача, стоявший за столбом на костре и ожидавший, что вот-вот кто-нибудь украдкой подмигнет ему, чтобы он воспользовался шнуром и тайно задушил несчастную, пока костер будут разжигать, беспомощно таращился на помощника архиепископа. В одной руке он держал шнур, в другой – кляп, служивший для того, чтобы заглушить проклятия, испускаемые осужденными.

– Вы меня потрясли, ваше преподобие, – сказал отец Ксавье. – Ваше истинно христианское милосердие не знает границ. Даже перед лицом угрозы собственной гибели вы делаете то, что считаете своим долгом во Христе.

Качающийся крест замер.

– Что? – переспросил помощник архиепископа.

– Господь Бог и Сын Его Иисус Христос смотрят с небес на ваше преподобие и видят, как вы пытаетесь спасти закоренелую грешницу от справедливого наказания. Господь наш Иисус Христос тоже прощал грешников, хоть святой Петр, Его представитель, и считал правильным уничтожить Ананию и Сапфиру за их измену обществу.

– Я не присваиваю себе исполнение решений Господа нашего, – выкрикнул Гарсиа Лоайса. – И я абсолютно не желаю вступать в противоречие со святым Петром.

Отец Ксавье уловил невысказанный вопрос после последнего слова и улыбнулся.

Помощник архиепископа опустил крест на полдюйма. Отец Ксавье видел, как взгляд девочки неожиданно сфокусировался на распятии.

– Однако я вправе оказать милость, отец Ксавье!

– Само собой разумеется, ваше преподобие. Не позволите ли мне еще раз выразить свое безмерное восхищение мужеством, с которым вы подвергаете свою собственную бессмертную душу угрозе проклятия, дабы спасти от мук очистительного пламени это заблудшее, грешное дитя дьявола?

Девочка перестала кричать. Ее лицо было влажным от слез. Она покосилась на крест. Из ее охрипшего горла вырвался стон, губы начали шевелиться.

– Проклятие? – повторил Лоайса.

– Не говоря уже о бесстрашии вашего преподобия перед лицом всех этих фарисеев, которые непременно откажутся посадить на кресло архиепископа человека, который выказывал чрезмерное милосердие по отношению к еретичке и, возможно, сам замешан в окаянном грехе ереси…

– Ереси, – эхом откликнулся помощник архиепископа Лоайса.

– Однако я уверен, что, когда ваше преподобие предстанет перед главным Судией и все его грехи будут взвешены, тот факт, что вы действовали из жалости, почти снимет грех вмешательства в очищение заблудшей души.

– Почти снимет, – повторил помощник архиепископа Лоайса.

Девочка начала шептать:

– Господи, прости меня, – услышал отец Ксавье. Шепот перешел в визг. – Господи, прости меня, я твоя раба, Господи, прости меня, я отрекаюсь… я отрекаюсь… я отрекаюсь!

– Никогда я не видел никого более благородного, чем ваше преподобие, – громко заявил отец Ксавье. Он поймал свободную руку Лоайсы, слегка потянул ее к себе и стал на колени, чтобы поцеловать ее. Крест развернулся, и помощник архиепископа чуть было не уронил шест. Священник, стоявший за столбом, моментально подхватил его.

– О нет! – простонала девочка. – О нет, о нет, о нет!

– Она вновь отклоняет утешения креста, ваше преподобие! – воскликнул отец Ксавье.

– О мой Бог! – пробормотал помощник архиепископа. – Проклятие! Ересь! Моя бессмертная душа! Кресло епископа! Что я чуть было не натворил, отец Ксавье?

– Никогда не поздно свернуть с дороги заблуждений, ваше преподобие, – успокаивал его отец Ксавье, одновременно стараясь утащить помощника архиепископа подальше от костра.

Гарсиа Лоайса поплелся за ним. Отец Ксавье обернулся и встретил взгляд подручного палача. Он кивнул.

– Нет! – закричала девочка. – Нет! Я…

Кляп заглушил остальные слова. Девочка забилась и застонала. В толпе зашептались.

– Его преподобие Лоайса совершил последнюю попытку переубедить осужденную! – завопил отец Ксавье, обращаясь к трибуне. – Она отказалась от милости! Она отринула любовь Господа! Она плюнула на крест!

– Сожги ее! – заревел голос в толпе.

Великий инквизитор встал. Он скрестил руки на груди и кивнул Лоайсе. Отец Ксавье постарался оттащить помощника архиепископа еще дальше.

– Какое мужество, ваше преподобие, – беспрестанно нашептывал он. – И какая мудрость, позволившая увидеть тщетность милосердия вашего преподобия. Вы поступили истинно по-христиански, истинно по-христиански…

Теперь уже всем осужденным заткнули кляпами рты, заглушив вопли ужаса и превратив их в жалобные стоны. К кострам поднесли факелы. Отец Ксавье оттащил помощника архиепископа за палисад, схватил первую попавшуюся чашу с вином, стоявшую на грубо сколоченном столе, и сунул ее в руку Гарсиа Лоайсы. Затрещали поленья, зашипела смола на сосновых лапах, брошенных в костер. Когда помощник архиепископа решился повернуться лицом к кострам, отец Ксавье заставил его сделать добрый глоток из чаши. Лоайса осушил всю чашу, до последней капли. Едва заметно выдохнув с облегчением, отец Ксавье сделал шаг назад и повернулся. Он вздрогнул, как от удара, когда неожиданно взглянул в глаза мужчины, одетого с ног до головы в черное, и понял, что именно эти глаза неотступно следовали за ним.

– Вы меня просто поразили, преподобный отец, – заявил незнакомец, копируя прохладный тон отца Ксавье.

Они спешили сквозь ночь, идя бок о бок, и их шаги звонко отдавались в узких улочках.

– Куда вы меня ведете? – спросил отец Ксавье.

Их путь через город лежал не к центру и кафедральному собору, а к окраине и реке. Запах горелого мяса, заполнявший улочки и медленно поднимавшийся вверх, остался позади них, как и шум, производимый теми осужденными, которые, подобно несчастной девочке, не задохнулись от дыма и теперь висели в бушующем пламени. Хоровое пение и громкие молитвы священников, проводивших мессу во время аутодафе, никак не могли заглушить этот шум, как и матерчатое саше, напичканное гвоздикой или яблоками, не может скрыть смрад немытого, разогревшегося на жаре тела.

Никто не пытался задержать их, когда они быстро шмыгнули к реке сквозь щель в стене, окружавшей город. Отец Ксавье почувствовал запах воды; когда он увидел поверхность реки, ее почти абсолютная чернота и слегка мерцающие нити тумана, повисшие над ней, заставили его задрожать. Они уже двигались по одному из больших насыпных мостов, которые начинались у самой окраины и шли здесь круто вниз к реке Тахо. Лунный свет отражался в клубах тумана, слегка светился и показывал, куда надо ставить ноги. Крутой склон, нависавший над ними, напоминал очертаниями череп мертвеца.

Одна из теней вдалеке неожиданно поднялась. Отцу Ксавье показалось, что он заметил, как под темным плащом сверкнула сталь.

– Дон Мануэль? – спросила тень.

– «Я бы сам принес поленья, чтобы воздвигнуть костер для своего сына, будь он таким же испорченным, как протестанты», – ответил темный человек.

– Можете проходить, дон Мануэль.

Только теперь отец Ксавье разглядел скопление хижин в конце карьера. Второй пост он заметил лишь тогда, когда они уже почти достигли его. В этот раз пароль называть было не нужно, однако отца Ксавье задержали и обыскали. Часовой сделал это бесцеремонно. Отец Ксавье постарался сдержать себя и не вздрогнуть, когда чужая рука грубо полезла под его рясу, прошла вверх по ноге и сжала мошонку.

– Все чисто, дон Мануэль, – сообщил, выпрямляясь, часовой.

– Вы снова поразили меня, отец, – сказал черный человек. – Служитель Церкви, смерти которого должен желать каждый протестант в Испании, ходит по городу без запрятанного в одежду кинжала?

– Моя вера – вот мое оружие.

– Видите вход в хижину в центре? – спросил его человек в темном плаще.

Отец Ксавье кивнул.

– Вас там ждут.

– А как же вы?

– А я и дальше буду наслаждаться чистым ночным воздухом, – ответил ему черный человек.

«Все, я погиб, – подумал отец Ксавье. – Кто бы ни ждал меня там, внутри, меня убьют, и они хотят, чтобы при этом присутствовало как можно меньше свидетелей. Но, по крайней мере, они не станут меня сжигать, поскольку огонь от костра будет виден даже на противоположном берегу». Он попытался найти утешение в том, что его не постигнет участь, которой он более всего страшился. Впрочем, когда он направился к хижине, по его лицу нельзя было сказать, какие мысли его обуревают.

– Внимательно смотрите себе под ноги, земля здесь неровная, – предупредил его черный человек. – Не упадите.

Перед входом в центральную хижину отец Ксавье помедлил мгновение, но затем все же нажал на дверь и бодро вошел внутрь. Пламя свечи позволило ему разглядеть лица находившихся там людей, но энергично распахнутая дверь создала сквозняк, и свеча погасла. Стало темно. Перед его глазами танцевали многоцветные образы замеченных им фигур.

На мгновение воцарилась тишина.

– Ну что ж, отец Ксавье, – сухо произнес кто-то в темноте. – Что касается меня, то мне теперь известно, что сил вам не занимать. Я уже так долго слышу ваше имя, что посчитал, будто вы должны быть трясущимся старцем.

– Нам, клирикам, помогает оставаться молодыми наша вера в католическую церковь, – ответил ему отец Ксавье.

Он услышал щелчок кремня, увидел, как вспыхнула искра и упала на кучку трута. Тут же загорелся огонь, перепрыгнул на фитиль. Зажглась свеча. Во вновь образованный круг света придвинулась морда большой черепахи и пристально уставилась на него сверкающими глазами.

– Неправда, – сухо заявила черепаха. – Мне была подарена долгая жизнь, но остаться молодым мне не удалось.

Отец Ксавье рухнул на колени.

– Ваше преосвященство! – воскликнул он и перекрестился.

Он опустил голову и уставился в пол хижины: ему показалось, что так он наверняка сможет скрыть свое полнейшее изумление.

– Да ладно вам, отец Ксавье, – сказал кардинал Сервантес де Гаэте. Его морщинистое, как кожа черепахи, лицо скривилось в подобии улыбки. – Эта свободная табуретка ждет только вас. Садитесь же. И не называйте меня преосвященством. Этот титул просто смешон.

Отец Ксавье вновь осенил себя крестным знамением, придвинул к себе табурет, расправил рясу и сел. Лишь теперь он позволил себе поднять глаза. Остальные три лица также были ему знакомы: кардинал Джованни Факинетти, архиепископ латинской епархии Иерусалима, кардинал Людвиг фон Мадруццо, папский легат в Испании и Португалии (оба, должно быть, совсем недавно прибыли сюда с конклава и, вероятно, все еще не хотели верить, что ни одного из них не выбрали на должность Папы), и, наконец, последнее лицо, наблюдавшее за ним с куда большим любопытством, нежели все остальные. Обладатель его снял очки и держал их в руке.

– Чего хотел помощник архиепископа Лоайса? – поинтересовался он.

– Он предпринял последнюю попытку наставить на путь истины пропащую душу, отец Эрнандо, – ответил отец Ксавье. – Помощник архиепископа – истинный христианский герой.

– А мне показалось, что он скорее пытался помешать справедливому суду; возможно, ему вспомнились его собственные дочери, как ты считаешь, отец Ксавье?

Оба доминиканца, отец Эрнандо и отец Ксавье, уставились на своего противника поверх пламени свечи.

– На расстоянии и сквозь дым вещи могут казаться не тем, что они есть на самом деле, отец Эрнандо.

– Или же мне следовало посоветовать Великому инквизитору подвергнуть доброго помощника архиепископа обстоятельному допросу?

– И ты, и я твердо убеждены в том, что помощник архиепископа Гарсиа Лоайса не виновен ни в чем, что могло бы запятнать славу католической церкви в Испании, и я от всего сердца согласен с тобой в этом, отец Эрнандо.

Эрнандо де Гевара кивнул, однако его глаза недобро прищурились. Он откинулся назад и снова надел очки. Отец Ксавье спросил себя, как отец Эрнандо устроил все так, чтобы войти в хижину до него. Когда он покинул место казни вместе с черным человеком, помощник Великого инквизитора все еще стоял на своем месте на возвышении. Ответ был таков: скорее всего, черный человек повел его кружным путем, а отец Эрнандо воспользовался короткой дорогой. Отец Ксавье решил, что подобные фокусы не должны производить на него ни малейшего впечатления. В то же время ему стало ясно, что он просто смертельно недооценивает своего собрата, если считает его поведение не более чем фокусами.

– Отец Ксавье Эспиноза, – начал кардинал де Гаэте, – родился в Лиссабоне, в младенческом возрасте был отдан в качестве puer oblatus [11] на попечение доминиканского монастыря в Авиле, в год 1532 Господа нашего и добавления королевства инков к испанским заморским территориям. Получил блестящие отзывы о крепости его веры, знании Писаний и риторики. Однако нет никаких отзывов о его послушании, смирении и любви к ближнему.

Отец Ксавье сделал неопределенное движение, но кардинал предупреждающе покачал головой.

– Каждый служит Господу по мере своих сил, отец, – заметил он. – С 1555 по 1560 год вы усиленно занимались в тайном архиве Bibliotheca Apostołka Vaticana [12], где составляли черновой вариант свода правил доступа в тайный архив, суть которого состоит в том, что никто, кроме Папы и кардиналов, не может в него войти, и который Папа Сикст V после окончания постройки нового здания библиотеки дописал и еще более ужесточил. – Кардинал поднял глаза. – Именно то, что я и называю сводом правил, дорогой отец Ксавье. Из всего вышесказанного следует вывод: никто так хорошо не знает хранящиеся там сочинения, как вы. В годы с 1560 по 1566 служил помощником архиепископа Мадрида – не случился ли там один маленький скандальчик из-за того, что брат архиепископа заключал сделку с одним венским торговцем, хотя король Филипп издал указ о том, что поставщиками двора могут быть только испанские негоцианты?

– Его преподобие выяснил, что один бухгалтер его брата совершил это в полной тайне; бухгалтера примерно наказали, – кротко ответил отец Ксавье.

– Верно, бухгалтер его брата. Удивительно, как этому бухгалтеру удалось узнать, какие именно товары необходимо закупать, если точно об этом было известно лишь архиепископу и самому королю Филиппу.

Отец Ксавье улыбнулся и наклонил голову, дабы показать, что действительно странно, каким образом бухгалтер сумел все это выяснить.

– Верно ли, что этот человек смог самым удивительным образом лишить себя жизни прямо в темнице, до того как дело дошло до суда? Впрочем, не важно. С 1567 по 1568 год вы служили духовником дона Карлоса, испанского инфанта; после прискорбного несчастного случая, приведшего к смерти инфанта, – духовником молодого архиепископа Рудольфа Австрийского во время пребывания оного при дворе нашего всекатолического короля Филиппа в Мадриде, а затем – в Вене, по 1576 год, когда архиепископ Рудольф стал императором Рудольфом. По возвращении из Вены вы служили помощником епископа Духа Святого в Мексике и внесли свою лепту в успехи местного трибунала святой инквизиции по 1585 год. После этого ваше имя постоянно попадает в различные хроники Испании. В настоящее время вы помогаете помощнику архиепископа Толедо нести его тяжелую ношу – добиваться должности архиепископа. – Кардинал де Гаэте откинулся назад. Ни единого раза за всю его долгую речь ему не пришлось делать паузу, чтобы вспомнить все необходимые факты. – Я ничего не упустил, отец Ксавье?

– Сведения вашего преосвященства поистине всеобъемлющи, – ответил отец Ксавье, совершенно преднамеренно употребляя ненавистный тому титул.

– Человек с вашим опытом и в вашем возрасте должен был бы занимать высокое место в церковной иерархии, а не быть простым советником епископов и кардиналов.

– Моя задача – служить католической церкви.

Кардинал де Гаэте некоторое время пристально всматривался в лицо отца Ксавье.

– Вы должны вновь отправиться ко двору кайзера Рудольфа, – сказал он наконец. – В Прагу.

Отец Ксавье, как наяву, увидел перед собой бледное, с впалыми щеками лицо кайзера Рудольфа, ежедневно сочившееся тупой, еле сдерживаемой ненавистью слабого и ненадежного духа, за которой пыталось спрятаться еще более сильное чувство – страх. Рудольф на данный момент уже почти пятнадцать лет был императором Священной Римской империи. С тех пор как отец Ксавье видел его в последний раз, Рудольф фон Габсбург, если верить слухам, отправился в путешествие во тьму суеверия, в пагубную притягательность алхимии и в начинающееся безумие. Империя раскачивалась под его правлением между верой и ересью, подаваясь в сторону ереси. Отец Ксавье после первой же встречи понял, что демоны власти, ответственности и собственной непригодности перемелют Рудольфа. Было даже удивительно, что он еще десять лет назад полностью с ума не сошел.

– Он меня ненавидит, – неожиданно прямо сообщил отец Ксавье.

– Кайзер Рудольф ненавидит все, что имеет отношение к католической церкви, – процедил кардинал Мадруццо. – И все, что имеет отношение к протестантам, он тоже ненавидит. Точно так же, как и мусульман. Единственное, что он любит, – это алхимия и его собрание редкостей; единственные, кого он слушает, – это астрологи, которые кружат стаями над его двором, как мухи над кучей навоза.

Кардинала де Гаэте покоробили эти резкие слова, однако он ничего не возразил.

– Ваша служба в католической церкви ведет вас в Прагу, хотите вы этого или нет, отец Ксавье.

Тот пожал плечами.

– Я работаю там, где нужен моему Господу Богу и святому отцу, – ответил он.

Глаза кардинала де Гаэте засверкали.

– Вы работаете там, где мы хотим, чтобы вы работали, – заявил он.

На лице отца Ксавье не дрогнул ни один мускул: священник не хотел показать, что надеялся спровоцировать именно такой ответ. Теперь он знал, на каком свете находится.

– У нас для тебя три новости, отец Ксавье, – сообщил ему отец Эрнандо. – Кайзер Рудольф вследствие требований, которые ему предъявил наш всекатолический король из-за его женитьбы, вследствие сообщений о злоупотреблениях турок и вследствие его обязанностей как защитника веры неожиданно заболел. Он практически безвылазно сидит в своей кунсткамере. Вместо того чтобы изучать известия из империи, он читает работы этого датского звездочета, которые приказал напечатать, несмотря на прямой запрет Папы. Кайзер Рудольф просто не заметит, что ты остановился при его дворе.

– И какую должность мне следует там занять?

– Ничего официального. С тех пор как кайзер перевез двор из Вены в Прагу, там царит полнейшая неразбериха, как в лучшие времена империи. Целая армия турецких мародеров могла бы шататься там неделями, и никто бы их не заметил. Мы дадим необходимую сумму денег, чтобы вы могли быть предоставлены самому себе.

– Каково мое задание?

– Верите ли вы, что в тайном архиве может находиться книга, о которой вам ничего не известно?

Отец Ксавье не ответил. Кардинал Факинетти беспокойно пошевелился и скривился, заметив, что взгляд отца Ксавье направлен прямо на него. Он так и застыл с поднятыми вверх плечами.

– Это вторая новость, отец Ксавье, – подытожил кардинал де Гаэте. – Существует книга, о которой вы ничего не знаете.

– Кто написал ее?

Кардинал де Гаэте и отец Эрнандо обменялись взглядами. Старый кардинал едва заметно улыбнулся.

– Вы задали вопрос, который и подводит нас к самой сути проблемы.

Отец Ксавье задумался всего на одну секунду.

– Ваше преосвященство намекает, что книгу подделали.

– Это завет дьявола, – неожиданно каркнул кардинал Факинетти. – Его написал сам нечистый, и книга попала в наш мир лишь для того, чтобы сеять зло!

– Ее написал некий монах, ваше преосвященство, – уточнил отец Эрнандо. – По крайней мере тот экземпляр, который находится в библиотеке Ватикана.

– Какая разница, идет речь о копии или об оригинале? – не понял отец Ксавье.

– Это не точная копия. Там не хватает трех страниц.

Отец Ксавье ждал продолжения. Мужчины, собравшиеся вокруг стола, обменялись многозначительными взглядами. Отец Ксавье сидел не шевелясь, хотя из-за холода и сырости, царивших в хижине, его ноги и руки начали коченеть. Прилагая неимоверные душевные усилия, он стал приказывать своей плоти слушаться его желаний и снова переносить тепло. Если вдруг кто-то из присутствующих вздумает, хотя бы и нечаянно, прикоснуться к руке отца Ксавье, она не должна оказаться холодной. Холод означает слабость, тепло – силу. Он прекрасно понимал, что остальным так же холодно, как и ему, и их руки и ноги холодны как лед, но старался вернуть себе тепло, чтобы оно дошло до самых кончиков пальцев.

– Эти три страницы – ключ ко всему тексту, – наконец произнес отец Эрнандо.

– Речь идет о каком-то коде?

Отец Эрнандо кивнул. Отец Ксавье не нарушал вновь воцарившуюся тишину, ожидая продолжения.

– Тому, у кого будет код и кто сможет прочесть и понять Книгу, откроется мудрость дьявола, – раздался в тишине голос кардинала де Гаэте. – А кто владеет ею, владеет миром.

– Страшно представить, что случится, если это знание попадет в руки еретиков или протестантов, – отметил отец Ксавье с нейтральным выражением лица.

– Ересь Реформации разрывает христианство изнутри, – ответил ему кардинал де Гаэте. – Турецкая опасность угрожает снаружи. Повальное безбожие человечества ослабляет силу Спасителя. То, что нужно всем нам, – это оружие, способное вернуть единство Церкви. Это наивысшая цель, и, для того чтобы достичь ее, требуется самое могучее орудие.

– Лишь поэтому мы заинтересовались ею, – уточнил отец Эрнандо.

Его глаза под стеклами очков подергивались, как подергивались они у подозреваемых в ереси во время допросов, когда они клялись, что давно уже отреклись от протестантизма.

Отец Ксавье не позволил себе ничего чувствовать, пока медленно блуждал взглядом вокруг. Присутствовавшие здесь четверо мужчин преследовали благородную цель защиты христианства – и считали необходимым организовать кружок заговорщиков и играть в прятки в сырой и холодной хижине на берегу реки. Он пристально посмотрел на Людвига фон Мадруццо, разочарованного тем, что во время прошлого конклава по результатам первого тура выборов он получил порядочное количество голосов, а по результатам второго – ни одного. Кардинала де Гаэте он оценить не смог. Возможно, старая черепаха воспринимала все происходящее совершенно серьезно. Кардинал Факинетти был слишком бесцветен, чтобы отец Ксавье мог представить себе, какие причины привели его в этот кружок; он знал лишь, что на месте де Гаэте не хотел бы его присутствия. Что касается отца Эрнандо, то он, разумеется, рассчитывал однажды занять должность Великого инквизитора.

– По крайней мере, мы должны воспрепятствовать тому, чтобы библией дьявола воспользовался кто-то другой, – заявил кардинал Факинетти.

– Я слишком слаб, чтобы уничтожить книгу, написанную рукой самого нечистого, – поскромничал отец Ксавье. – Но я найду ее и передам вам, чтобы вы могли ее уничтожить. – И мысленно добавил: «И чтобы наиболее беспринципные из вас уничтожили остальных». Он почувствовал воодушевление и бодрость перед лицом этого собрания. – Где она предположительно находится?

– Она была написана в одном монастыре, это известно совершенно точно. Мы попытались выяснить, в каком именно, однако нам это не удалось. Знание о ее местонахождении либо безвозвратно утеряно, либо сведения об этом умышленно уничтожили во всех архивах, – ответил кардинал де Гаэте. – Но мы отправим вас в самое сердце империи, как паука в паутину. Вы должны продвигаться с большой осторожностью и лучше медленно, чем слишком быстро. Нам неизвестно, кто еще кроме нас и нашего источника в Риме знает о Книге, но каждый, кто о ней узнает, захочет заполучить ее для себя. Если вы поспешите, мы рискуем тем, что на вас и ваши поиски обратят внимание другие заинтересованные стороны. Раньше или позже вы обнаружите подсказку.

– Другие заинтересованные лица в Риме, – осторожно начал отец Ксавье и сделал паузу. – Я имею в виду влиятельных протестантских еретиков.

Разумеется, на самом деле он имел в виду кого-то совершенно другого, например остальных шестьдесят семь кардиналов.

– Именно, – сказал кардинал де Гаэте после долгого молчания. Последовал очередной обмен взглядами с отцом Эрнандо. – Другие влиятельные партии в Риме.

– И какова же третья новость?

Отец Эрнандо опустил голову и перекрестился. Остальные последовали его примеру. Отец Эрнандо взглянул на отца Ксавье. Стекла очков превратили его лицо в маску, а отражение горящей свечи зажгло в его глазах два факела.

– Папа Урбан мертв, – сообщил он. – На двенадцатый день его папства Господь призвал его к Себе.

– Это знак, даже если другого нет, – отметил кардинал Мадруццо.

– Да смилостивится Господь над его душою, – откликнулся кардинал де Гаэте.

Отец Ксавье медленно кивнул. Сообщение точно было новостью. Папа Урбан умер еще до того, как известие о его папстве достигло всех уголков христианского мира. Вероятно, существует много мест, где еще не успели узнать о смерти его предшественника, Папы Сикста. «Sic transit gloria mundi [13]», – подумал отец Ксавье. Papabili [14] должны были долго размышлять, чтобы достичь своей цели. Папа Урбан, очевидно, слишком затянул с размышлениями. Отец Ксавье почувствовал, как в его руки и ноги возвращается тепло.

– Я поеду через Вену. У меня там есть связи, вплоть до Праги: таким образом я смогу получить картину сложившейся там ситуации заранее.

– Связи, оставшиеся с прежних времен, когда вы служили при дворе кайзера? – язвительно поинтересовался кардинал Мадруццо.

– Еще раньше, до прежней моей службы в Мадриде, ваше преосвященство, – пояснил отец Ксавье, не моргнув глазом.

– Ну что ж, пожалуй, это все, отец Ксавье, – сказал кардинал де Гаэте.

Отец Ксавье встал, а затем сделал то, что запланировал в тот самый момент, когда в его члены вернулось тепло, – преклонил колени перед кардиналом де Гаэте и протянул к нему сложенные руки:

– Благословите меня, ваше преосвященство, дабы я смог успешно выполнить это задание.

Старый кардинал помедлил мгновение и взял ладони отца Ксавье в свои. У отца Ксавье возникло такое ощущение, будто к нему прикоснулась ледяная кожа мертвеца. Он посмотрел в глаза кардинала и не отводил взгляда достаточно долго, чтобы заметить в них смятение и неуверенность. Затем склонил голову.

– Идите с Богом, отец Ксавье, – напутствовал кардинал де Гаэте.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт