Книга Всем стоять на Занзибаре онлайн - страница 2

ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (1)
ГОСПОДИН ПРЕЗИДЕНТ

Достопочтенный Зэдкиэль Ф. Обоми чувствовал, как ночь навалилась на него черной тяжестью, пуховой периной облепила голову с седым ежиком курчавых волос, – ощущение было сродни гнетущей тишине в камере сенсорной депривации. Он сидел в парадном кресле с резным орнаментом, воспроизводящим, но не копирующим стиль мастеров-резчиков шестнадцатого века; по меньшей мере один из них был его предком… предположительно. В истории страны зияло обширное белое пятно, период, когда всем было не до генеалогий.

На столе перед ним – его руки, похожие на два дряблых овоща. Одна – розовой ладонью к потолку, так что был виден узор линий, поглядев на который много лет назад, когда он был совсем маленьким, женщина, наполовину француженка, наполовину шанго, предсказала ему героическое будущее. Другая лежит к верху тыльной стороной цвета красного дерева, с узловатыми, согнутыми пальцами, будто изготовившимися выстучать нервный ритм.

Она не шевелилась.

Высокий лоб интеллектуала и линия носа были, вероятно, берберскими. Но за переносицей ноздри широко расходились и сплющивались, большой рот был под стать пухлым щекам, округлому подбородку и сильной пигментации. Все это – от шинка. В те дни, когда еще было время на шутки, он нередко говаривал, что лицо у него – как карта его страны: захватчик до глаз, местный ниже.

Но сами глаза, составляющие пограничную линию, были просто человеческими.

Левый почти прятался под опущенным веком: после попытки покушения в 1986 году он стал бесполезен, длинный шрам до сих пор стягивал кожу на скуле и виске. Правый был блестящим, острым и быстрым – сейчас расфокусированным, поскольку на второго человека в комнате господин президент не смотрел.

Мертвая ночь душила Зэдкиэля Ф. Обоми, семидесяти четырех лет, первого и пока единственного президента бывшей британской колонии Бениния.

Не видя, он чувствовал… За спиной – колоссальная пустота Сахары, до нее более тысячи миль, и все же, чудовищная и зловещая, она громоздилась в подсознании, будто грозовой фронт. Перед ним – за стенами, за шумным городом, за портом – ночной бриз Бухты с запахом морской соли и пряностей с кораблей на рейде. По обе стороны – кандалами, приковавшими его руки к столу, мешающими – вопреки наполовину осознанному желанию – шевельнуться и перевернуть следующую страницу в пачке подлежащих рассмотрению документов, – бремя процветающих стран, которым улыбнулась судьба.

Население на планете Земля насчитывает многие миллиарды.

В Бенинии, спасибо колониальному правительству, расчертившему границы, живут всего девятьсот тысяч человек.

Богатство планеты Земля невообразимо.

У Бенинии, по той же причине, чуть меньше, чем нужно, чтобы не дать своему населению умереть с голоду.

Размер планеты Земля… пока достаточен.

Бениния принуждена метаться на узком пятачке, и пространства для маневра становится все меньше.

В памяти у него звучат тихие вкрадчивые аргументы.

С французским акцентом: «За нами география: расположение земель подсказывает, что Бенинии логично было бы присоединиться к Дагомалии; речные долины, дороги в предгорьях… »

С английским акцентом: «За нами история: у нас общий язык; в Бенинии шинка говорят с голани, а иноко с кпала на том же пиджине, на каком йоруба говорят с ашанти; присоединяйтесь к Республиканскому Единству Нигерии и Ганы, станьте еще одной РЕНГ… »

Внезапно на него накатила ярость. Ударив ладонью по кипе бумаг, он вскочил на ноги. Второй человек вскочил тоже, на его лице отразилась тревога. Но не успел он открыть рот, как господин президент вышел из комнаты.

Наверху одной из четырех башен дворца, той, которая была обращена внутрь страны и из которой была видна пышная зелень предгорий Мондо, но ощущалась суровая безысходность Сахары за ними, находилась комната, ключ от которой имел только господин президент. Часовой на пересечении двух коридоров отсалютовал ему коротким взмахом церемониального копья; господин президент кивнул и прошел мимо.

Как всегда, он закрыл и запер за собой дверь прежде, чем включить свет. Несколько секунд он постоял в полной темноте, потом его рука легла на выключатель, и он моргнул здоровым глазом, когда комната внезапно осветилась.

Слева на низком столике рядом с молитвенной подушкой покоился Коран, переплетенный в зеленую кожу, с ручным тиснением золотой арабской вязью, перечислявших все девяносто девять почтенных имен Единого.

Справа – с традиционной резьбой prie-dieu^[6] из бенинского дерева повернута лицом к стене с висящим на ней распятием. Прибитая к дереву жертва – такая же черная, как само дерево.

А лицом к двери – черные маски, скрещенные копья, два барабана и священная жаровня, увидеть которую без покрывала из пятнистых шкур дозволялось только посвященным ордена «Клеймо леопардова когтя».

Господин президент тяжело вздохнул. Потом подошел к низкому столику и, взяв Коран, методично порвал все страницы в клочья. Под конец он разодрал по корешку зеленый переплет.

Повернувшись на каблуках, он снял с гвоздя и сломал пополам распятие. Распятый упал на пол, и он раздавил куклу ногой.

Он сорвал со стены обе маски. Вырвал им цветные гривы из соломы, выколол драгоценные камни глаз, выбил зубы слоновой кости. Обеим барабанам проткнул копьем кожу.

Завершив работу, он выключил свет, запер комнату и в первый же мусоропровод выкинул единственный ключ от нее.

КОНТЕКСТ (2)
ОТ РЕДАКЦИИ

Сигнал заставки ВИДЕО: клип-монтаж, полный экран, аэросъемка, смонтировано: сперва кадры аэросъемки, съемки с вертолета и джем светофоров Тернпайк в Нью-Джерси 1977 г. (на съемочной площадке потребовалось разбить три четверти миллиона машин, по шестнадцать с чем-то тысяч в одну сторону), перебивка – панорамная съемка ситуации в час пик на Пятой ав., Оксфорд ст., Красной пл.; затем наезд камеры, панорамная съемка, средний план: дауны, имбецилы, олигофрены.

Сигнал прямого эфира АУДИО: «Сегодня мы поздравляем Пуэрто-Рико с поражением лобби младенцеферм. Только что «отпраздновавшим свой двадцать первый» трудно поверить, что всего тридцать лет назад автотрассы и города задыхались от груд якобы движущегося металла, которые настолько мешали друг другу, что мы наконец одумались. К чему беспокоиться о двух тоннах мудреной техники, которые совсем вам не нужны, когда вы доберетесь до места, – которые даже не довезут вас туда в разумное время? И что еще хуже, которые значительно сокращают вашу жизнь, подвергая вас риску заболеть бронхитом и раком из-за воздействия выхлопных газов!

Как живые существа, автомобили испустили дух, когда перенасытили свою среду обитания собственными экскрементами. Мы тоже живые существа. Мы не хотим, чтобы то же случилось и с нами. Вот зачем нам евгеническое законодательство. Хвала Младшенькому, наконец присоединившемуся к большинству, которое давно распознало надвигающуюся опасность и пошло на мелкие неудобства, вызванные решением контролировать человеческий элемент в огромной среде нашего обитания.

С вами была редакция «Большой Нью-Йорк таймс».