Книга Искусство видеть онлайн - страница 6

Панэллинская программа Исократа

Из-за того, что между городами-государствами постоянно тлела междоусобная вражда, а их внешняя политика определялась эмоциональными выступлениями в Совете, – Филипп, искусный в ведении войны и последовательный в проведении внешней политики, – сумел превратить Македонию из темного полуварварского государства в ведущую мощную державу. Настолько велики были его достижения, что в год его триумфа Исократ, к этому времени уже девяностолетний старец, обратился к тезисам своего «Панегирика» 380 г. до н. э. и в «Филиппике» предложил Филиппу Панэллинскую программу.

«Мы воюем друг с другом из-за пустяков, – писал он, обращаясь к Филиппу, и добавлял, что для Эллады нет иного пути жить в мире, «кроме желания ведущих государств прекратить взаимные недоразумения и ссоры и перенести войну в Азию. Поэтому, – продолжал он, – я намереваюсь посоветовать тебе стать хранителем гармонии^[24]в Элладе и вождем военной экспедиции против варваров (то есть персов). Употреби убеждение в одних случаях и примени силу в других; однако те, кто мыслят трезво, не должны начинать войны в стране царя, пока кто-нибудь не замирит эллинов и не заставит отказаться от их теперешней глупости».

Он призывал Филиппа не обращать внимания на тех, «кто бесчинствует с трибун (то есть ораторов) и кто рассматривает мир, который идет на пользу обществу, как ущемление собственных личных интересов», но действовать так, чтобы «заслужить доверие эллинов и устрашить врагов». Он полагал, что если будет установлен прочный мир между главными государствами – Афинами, Спартой, Фивами и Аргосом, то более мелкие полисы вынуждены будут последовать их примеру.

Исократ иронически отзывался о кажущемся могуществе персов, говоря об экспедиции Кира и Клеарха: «Все согласны, что они нанесли сокрушительное поражение всему войску Царя, как если бы они сражались против персидских женщин». Он напоминает Филиппу, что ему не придется искать людей для военной службы, ибо «таково положение Эллады, что легче набрать лучшее и более сильное войско из странствующих бродяг, чем из оседлых граждан».

Он играет на самолюбии Филиппа, вспоминая деяния Геракла, и особо подчеркивает его «умственное превосходство»; Геракл, указывает он, «превосходил всех своих предшественников не столько силой, сколь мудростью, добрыми устремлениями и справедливостью». «Попытайся, – пишет он, – стать похожим на него, ибо тебе необязательно искать примеры в чужих странах, обратись к примеру собственных своих предков». После этого он вновь призывает Филиппа стать, как его предок, умным и дружески расположенным к людям, каковое расположение он уже проявил в отношении эллинов.

Памфлетист полагает, что для того, чтобы завоевать Персию, Филиппу следует сначала освободить покоренные ионийские города: «Обещай им свободу, и пусть твое слово облетит всю Азию и взорвет нашу империю, так же как и империю лакедемонян». Покончив с этим, советует он далее Филиппу, надо разрушить все персидское царство, а если не получится, то, по крайней мере, отобрать у персов как можно больше территории, затем построить города на всем завоеванном пространстве и заселить их колонистами из числа тех, кто сейчас бродит по Греции в поисках пропитания и страшит всех, кто им встретится. «Если мы не предоставим им надлежащих условий для жизни, их количество будет все возрастать и они станут для эллинов несчастьем еще большим, чем варвары. Их надо поселить на границах Эллады, чтобы они стали барьером для внешних вторжений».

Он призывает Филиппа воспринимать Элладу как отчизну, как это делал Геракл – отец его народа. Наконец, он советует ему править милостиво, поскольку «жестокость равно прискорбна для тех, на кого она направлена, и для того, кто ею пользуется; надо помнить, что тела наши смертны, однако молва и слава переживают смерть, и на тех, кто прославился своим величием, люди смотрят как на полубогов».

Византий и 2-я Священная война

Не успели афиняне покончить с очередной войной, как жесточайший раздор вспыхнул в Афинах; Филократа судили за измену, а Демосфен обвинил в коррупции Эсхина. Позже, говоря об этом периоде (О венке. 61), Демосфен винил Филиппа в том, что он играл на борьбе и несогласии партий; он так и не понял, что эти разногласия вызвал он сам и ему подобные. Теперь политическая нестабильность в городе делала его уязвимым, и, как отмечает Парк^[25], присутствие наемников и их готовность продавать себя способствовали всякого рода переворотам. Филипп же стремился создать промакедонские партии во всех городах, настроенных к нему враждебно; ситуация постоянной внутренней угрозы нашла свое отражение в написанном примерно в то время Энеем Тактиком «Учебнике по военному делу»^[26]. Более половины содержания этой книги посвящено предотвращению измены и «экспорту революций» в городах; с современной точки зрения в условиях «холодной войны» ее рекомендации можно счесть полезными.

В то время как афинские ораторы соревновались во взаимных оскорблениях, Филипп в последующие три года обратил свои усилия на племена, жившие на его границах, с тем чтобы действовать с развязанными руками в тот момент, когда он сможет осуществить свой основной замысел. Самый большой успех ожидал его в Фессалии; там в 344 г. до н. э. по свободному волеизъявлению граждан он был выбран пожизненным правителем. Тем самым в его распоряжении оказалась лучшая кавалерия Греции.

Теперь, когда Фессалия принадлежала ему, он обратил свой взор на внутреннюю Фракию, и афиняне справедливо усмотрели в этом угрозу их зерновому пути из Геллеспонта^[27]. Чтобы сохранить этот путь подвоза зерна, в 343 г. до н. э. афинские поселенцы были направлены в Херсонес; однако вскоре по прибытии они оказались втянуты в ссору с народом Кардии, города промакедонской ориентации, который был вынесен из сферы влияния Афин по договору Филократа. В 341 г. до н. э. Демосфен, который в основном и раздул эту ссору, в своей 3-й Филиппике объявил настоящий словесный крестовый поход против Филиппа, и, что было еще более действенным, посетил Византий и завоевал симпатии его граждан.

Филипп был возмущен такой враждебностью и обратился за помощью к Перинфу и Византию – номинальным своим союзникам, а когда получил отказ – осадил Перинф. Поскольку эта осада представляла угрозу для Боспора, а соответственно и для всей Малой Азии, Артаксеркс приказал Аристу, сатрапу Геллеспонтины Фригийской, поддержать жителей Перинфа, и им на помощь было отправлено большое войско наемников под командованием афинянина Аполлодора: таким образом Персия открыто выступила против Филиппа. Выяснив, что Перинф – слишком крепкий орешек, Филипп отвел оттуда войска и осадил Византий; однако афиняне выслали два отряда на помощь городу, и Филипп, не в силах воспрепятствовать афинянам помогать осажденным с моря, снял осаду и отказался от попытки захватить город. Чтобы сохранить лицо, он выслал карательную экспедицию против скифских племен в Добрудже и в начале 339 г. до н. э. возвратился в Македонию.

Филиппу недолго пришлось ждать возможности отомстить за двойное поражение на Пропонтиде – на обратном пути домой его настигло известие о начале 2-й Священной войны; на этот раз обвинялись локрийцы Амфиссы в незаконном использовании священной земли Аполлона. Вначале Совет Амфиктионии обратился к Фивам и Афинам, но, не получив поддержки, попросил Филиппа наказать локрийцев. Это пришлось столь кстати, что некоторые историки считают, что это приглашение было спровоцировано самим Филиппом. Он немедленно откликнулся на призыв; но вместо того, чтобы направиться в Амфиссу, занял и разрушил крепость Элатеи, располагавшуюся на пути в Западную Беотию, и оттуда послал посольство фиванцам, приглашая их присоединиться к нему в походе на Аттику.

Когда весть о занятии Филиппом Элатеи достигла Афин, их жители настолько испугались, что по совету Демосфена направили делегацию в Фивы с предложением военного союза против Филиппа. Посольство выполнило свою миссию, и войско афинских наемников во главе с Харом поспешило на помощь Фивам, державшим проход из Беотии в Фокиду. Филипп не предпринимал никаких решительных действий до лета 338 г. до н. э., когда он нанес молниеносный удар по Амфиссе, одержал победу над Харом и захватил Навпакт (Лепанто) в Коринфском заливе. Поскольку теперь над южным флангом союзной армии нависла угроза, союзники отвели войска и сосредоточили их в Херонее. Затем Филипп вернулся в Элатею, прошел через перевал Парапотамии (в семи милях южнее Элатеи) и 2 августа или 1 сентября встретился с вражеским войском. Филипп имел в своем распоряжении 30 тыс. пехотинцев и 2 тыс. всадников; о силах союзников ничего не известно.

В расположении союзных войск фиванцы стояли на правом фланге, представители мелких городов – в центре и афиняне на левом фланге. У македонцев Филипп принял командование на правом фланге, отдав командование левым флангом своему восемнадцатилетнему сыну Александру. Об этом сражении мало что известно, однако похоже, что Филипп применил ту же тактику или, во всяком случае, осуществил ту же идею, что и Эпаминод в сражении при Левктрах. Рассказывают, что вначале Филипп отступил, выманив афинян вперед, – его маневр столь смутил афинского полководца, что он начал преследование^[28]. Одновременно Александр стремительно атаковал фиванцев и после жестокой схватки прорвал строй. Затем Филипп начал наступление и, прорвав линию обороны афинян, стал продвигаться к левому флангу, в то время как Александр продвигался вправо, и таким образом они полностью сокрушили центр союзной армии. В войске началась паника, многие бежали, в том числе Демосфен.

Херонейское сражение было решающим; на поле битвы – где до сих пор возвышается курган, под которым лежат павшие македонцы, – прозвучал погребальный колокол по независимости полисов.

Когда бежавшие с поля сражения принесли вести в Афины, город охватил ужас, однако страхи жителей были безосновательными, поскольку для войны в Персии Филиппу требовалось их согласие и, более всего, поддержка их флота. Филипп был уступчив, если не сказать – щедр^[29]. Его условия были таковы: он гарантировал, что не станет вторгаться в Аттику и оставит Афинам Эгейские острова; однако требовал уступить ему Херсонес, в компенсацию за который афиняне могли получить беотийский город Ороп. Афинский Союз должен был быть распущен, а Афины становились союзником Македонии. Далее, чтобы умиротворить Афины, Филипп отпустил без выкупа афинских военнопленных, а также направил в город посольство во главе с Александром и Парменионом, которые доставили туда тела воинов, павших в битве при Херонее. Такое великодушие настолько удивило афинян, что в знак признательности они предоставили афинское гражданство Филиппу и его сыну, а также воздвигли статую Филиппа на агоре. Однако с Фивами Филипп обошелся более жестоко, их настроенные против Македонии правители были казнены, взятые в плен воины проданы в рабство, их гегемонии в Беотии пришел конец, а в Кадмее (фиванской цитадели) расположился македонский гарнизон.