Книга ТАСС уполномочен заявить онлайн - страница 8

Константинов

«Совершенно секретно.

Генерал-майору Константинову К. И.

В ответ на ваш запрос сообщаем, что вчера с 21.00 до 21.30, в то время, когда шла радиопередача центра ЦРУ из Афин на СССР, из интересующих вас лиц лишь Винтер О. В. находилась дома и, таким образом, могла – предположительно – принимать зашифрованную передачу.

Майор Суханов».

«Совершенно секретно.

Генерал-майору Константинову К. И.

В ответ на ваш запрос сообщаем, что передачи афинского разведцентра ЦРУ можно принимать лишь на сверхмощных радиоприемниках типа «Филипс», «Панасоник», «Сони». Однако в каждом конкретном случае определенный ответ можно дать лишь после ознакомления с аппаратом или же с его схемой и подробным описанием.

Капитан Шарипов».

«Совершенно секретно.

Генерал-майору Константинову К. И.

По данным, полученным после опроса знакомых Винтер и Шаргина, установлено, что у них дома есть сверхмощные приемники типа «Панасоник де люкс», 1976 года выпуска.

Капитан Гречаев».

…К вечеру подразделение Коновалова, изучавшее тех работников ЦРУ, которые были выявлены контрразведкой, установило, что прошлой ночью второй секретарь посольства Лунс выехал из дома на Ленинском проспекте и, запутав чекистов, следовавших за ним, оторвался от наблюдения в 23.40, свернув с Можайского шоссе в Парк Победы.

– В парке Лунс проехал по узенькому шоссе, – докладывал Коновалов, – остановился на несколько секунд, вышел из машины, стукнул ногой по баллону, закурил и уехал. В контакт ни с кем не входил. Оттуда, из Парка Победы, на очень большой скорости поехал в посольство, пробыл там до трех утра, вернулся домой – опять-таки через Парк Победы, но там больше не притормаживал и не останавливался. Однако на этот раз из парка вышел мужчина, который сидел под дождем на скамейке, – по маршруту следования Лунса. Поскольку автобусы и троллейбусы уже не ходили, мужчина отправился домой пешком. Живет он на улице 1812 года, Шебеко Роман Григорьевич, генерал-лейтенант в отставке…

«Центр.

Есть ли данные на эмигранта, примерно пятидесяти лет, беспалый (отсутствуют два пальца на левой руке), блондин, по моим предположениям, долго жил в Германии. Возможно, что по национальности «беспалый» украинец. Прошу проверить все контакты Хренова на местах его прошлого проживания, не было ли там «беспалого». Возможно ли выяснить через администрацию «Хилтона» фамилии всех русских, работающих в их системе на африканском континенте?

Славин».

«Славину.

Среди контактов Хренова в Киле «беспалого» установить не удалось. Он дружил с невозвращенцем Портновым Михаилом Исаевичем, инженером, командированным в Киль для закупки оборудования. Портнов повесился, оставив записку, в которой проклинал тех, кто уговорил его остаться. Именно после этого эпизода Хренов уехал в Африку, будучи травмирован гибелью друга. По возможности установим фамилии лиц русского происхождения, работающих в системе «Хилтона». Следующую встречу с Хреновым проводите, соблюдая максимум осторожности.

Центр».

…Начальник управления генерал Федоров, выслушав доклад Константинова, сказал:

– Начало операции мне обычно представляется ремонтом в квартире. Все было тихо и спокойно, кое-где трещины пошли, обновить, кажется, краску – и все, а как навезут строители материала, как застелят газетами пол, как начнут все крушить и корежить, так, думаешь, прощай, покой…

– Это хорошо, что они у вас застилали пол газетами, – заметил Константинов. – Образцово-показательные, видно, были строители. У меня они норовили ходить по паркету чуть не в шипованных бутсах.

– Это понятно, – ответил Федоров. – Утеря профессионализма. Я это объясняю тем, что войну выстрадали наши бабоньки – у станков-то они стояли, горемыки, и мальчишки по тринадцать лет…

– Мы между станками спали, – улыбнулся Константинов, – до дому не дойдешь, слаб, да и бомбежки, так мы гамаки вешали и в них отдыхали – гудит машина, привычно, успокаивает даже – тогда тишина тревожной была…

– Именно, – после паузы сказал Петр Георгиевич. – Тишина была тревожной… Выколотили двадцать миллионов, а с ними высокий профессионализм поубивали. А что такое профессионализм? Это – тщательность в первую голову, высокая, аккуратная тщательность. Так что, если ввинтиться в существо проблемы, эти самые шипы на бутсах, которыми шлепают по паркету, – понятны и, увы, объяснимы; трагично – но объяснимы. Чаю хотите? Или кофе?

– Кофе.

– Сердце не сорвете?

– Мне кажется, что какое-то, даже самое пустяковое ЧП у нас с точки зрения стрессовой нагрузки пострашнее, чем тонна кофе, Петр Георгиевич.

– Тоже верно, – согласился тот, – но такого рода позиция демобилизует, не находите?

– Так ведь все время под ружьем – тоже стресс; демобилизация – это расслабление.

– Вам бы в схоласты, хитрец вы невообразимый, почти как Славин.

– Хитрее Славина нет никого на свете, – убежденно возразил Константинов.

…Когда секретарь принес две чашки кофе и сушек, Петр Георгиевич достал большой лист бумаги и начал чертить быструю и точную схему.

– Вам видно? – спросил он.

– Видно.

– Тогда корректируйте, если ошибусь.

– Не ошибетесь.

– Ладно, ладно, не льстите мне. Значит, в поле вашего интереса, особенно после телеграммы Славина, оказался Парамонов, так?

– Так.

– Наблюдение за ним прибавило Ольгу Винтер. А она, оказывается, жена Зотова. Так?

– Именно.

– Я, кстати, запросил Славина, как он относится к отзыву Зотова из Луисбурга. Молчит. Полагаю, у него пока что нет оснований настаивать на этом. Нас не поймут, если мы войдем с таким предложением, фактами не располагаем.

– Дружба Зотова с Глэббом?

– Ну и что? И посол с Глэббом под руку на приемах ходит. Он же не изобличен как сотрудник ЦРУ, одни предположения, он ведь коммерсант, к нам дружески настроенный… Пойдем дальше. Какие здесь возможны комбинации? Парамонов – во время задержания в полиции – завербован на чем-то. На чем? Славин версию не отработал, гадаем на кофейной гуще. Что, однако, дает нашим «коллегам» вербовка Парамонова? Он ведь не располагает информацией политического характера. Зачем он им? ЦРУ такие не нужны.

– Передаточная инстанция.

– Допустим. Между кем?

– Можно представить такую комбинацию: Зотов в Луисбурге наводит на проблемы; здесь разворачивает Винтер – через нее проходят секретные материалы, она знает много; Парамонов – передатчик информации.

– А если чуть скорректировать? Зотов, действительно, наводчик; Шаргин – главный источник оперативной информации; Винтер – перепроверка данных Шаргина, к ней, в их институт, приходят материалы изо всех, практически, министерств; Парамонов – согласен – передаточная инстанция. Такое возможно?

– Да. Возможен и третий допуск: Винтер имеет множество знакомых на корте. Ее партнеры – информированные люди. Там, на теннисном корте, она трогает наиболее сложные политические проблемы, а Шаргин работает на уточнении тех вопросов, которые она перед ним ставит; Парамонов – передает информацию.

– Как передает? Где? Кому? Не генералу же Шебеко…

– Он мемуары пишет, не очень-то получается, – заметил Константинов. – Многие наивно полагают, что литература – легкое дело… Бессонница у старика, мы проверили… Каждую ночь гуляет в Парке Победы…

– Где был Парамонов, когда Лунс туда ездил?

– Дома.

– Винтер?

– Не установлено.

– Шаргин?

– Сидел в ресторане с братом.

– А где все они находились во время последней радиопередачи разведцентра?

– Шаргин был на работе – принимать, следовательно, не мог, Парамонов – дома, но, как установил Гмыря, свой «Панасоник» он продал месяц назад через комиссионный магазин на Садовой. Винтер была дома.

– Надо бы график завести: кто где находится во время передач их центра, – я это практиковал во время драки с Канарисом и «папой Мюллером», давало хорошие результаты… Какой приемник у Винтер?

– «Панасоник».

– Славина, кстати, запросите – кто, у кого, когда и за какую цену покупал эти самые «Панасоники», видимо, все в одной лавке брали, а коли в разных – еще интересней.

– Мы займемся этим делом немедленно.

– Сколько интересующих нас лиц оказалось сейчас в «суженном круге»? – спросил Федоров.

– Вечером отпало еще пять человек – они сейчас в отъезде; двое ушли в докторантуру, остальные кристальны, во всех смыслах кристальны.

– Ну это беллетристика.

– Нет, данные проверки.

Петр Георгиевич отодвинул пустую чашку, и в том, как он ее отодвинул, Константинов угадал раздражение.

Он не ошибся.

– Что же Славин медлит со своей версией? Почему ничего не сообщает?

– Он и сам на иголках, но ведь он не умеет спешить, не умеет – и все тут. Он понимает, что, покажи фото тому, кто писал, все наши гадания кончатся, он прекрасно понимает, как мы ждем от него именно этого сообщения, Петр Георгиевич.

Заглянул помощник:

– Товарищ генерал, Панов со срочным сообщением.

– Звонит?

– Вы просили не соединять, так он пришел.

– Пусть войдет.

Панов положил на стол шесть страниц:

– Сразу три, товарищ генерал. Такого еще не было².

– Каково, а? – спросил Петр Георгиевич. – Впору просить у вас сигару. Такого рода интенсивность работы может быть лишь накануне событий…

…Генерал-лейтенант Федоров стал чекистом, когда ему исполнился двадцать один год – молодой радиоинженер уехал добровольцем в Испанию, работал там с легендарными дзержинцами-контрразведчиками, учился ремеслу у Григория Сыроежкина, а когда началась война, стал работать против абвера и гестапо; сотни гитлеровских агентов были схвачены и обезврежены благодаря работе той службы, которую возглавлял Федоров. Потом – борьба с буржуазными националистами, разгром бандеровцев; выявление затаившихся гитлеровских прихвостней; сражение с Даллесом за выдачу фашистских палачей, перебежавших за океан в поисках новых хозяев. Потом началась его работа против шпионов, которых начали засылать американские разведорганы.

Бритвенно мыслящий, стремительный, но при этом спокойный, Федоров спросил задумчиво:

– Вы в теннис играете по-прежнему?

– Когда есть время.

– Найдите время, а? Поглядите на Винтер сами, все-таки, знаете ли, бумага – это бумага, а человек – он и есть человек. Приглядитесь к ней, Константин Иванович. И еще: дело сложное, архисложное, сказал бы я. Поэтому, думаю, следует вам – с вашей-то тщательностью – заняться и мелочами, кажущимися мелочами. При всем при том, поиск шпиона – акция внешнеполитическая, тут надобно проявлять особого рода дотошность.