Рецензии на книгу Голубятня на желтой поляне

«Ни одной планеты, похожей на нашу. И так мало похожа на Землю Земля…» (с)

В книге затрагивается теория параллельных пространств, в которых одна и та же галактика идет по разным путям развития. Однако, у этих разных реальностей есть точки соприкосновения, которые героям книги невольно удается найти, хоть сами они об этом еще не подозревают. Действие происходит в далеком будущем, когда космические путешествия уже давно стали рутиной, хоть по-прежнему дорогостоящей, и идея сверхглубокой скважины воплощается в реальность прямо здесь и сейчас. Несмотря на это, мир в книге не изменился кардинально, нет ощущения этого далекого будущего, и при прочтении настолько веет временами СССР (все-таки роман написан в 1980-х годах), что даже складывается впечатление, что смотришь старый добрый советский фильм, просто происходят странности, которые вроде как нормальности.

Яр – разведчик космоса, открыватель новых планет – молодой, но старый человек (издержки жизни космических пилотов) – внезапно видит на борту своего СКДР, зависшего в субпространстве, мальчика, который ну никак и ни при каких обстоятельствах не мог там появиться. Мальчик уводит Яра на свою планету Планету, которая до боли похожа, но в то же время совсем не похожа на родную Землю, и знакомит со своими друзьями. Ребята заявляют, что они ни много ни мало выдумали Яра, вот он и появился. И вот Ярославу Родину, который на деле прожил больше лет, чем все эти дети вместе взятые, предстоит вновь познакомиться с уже, казалось бы, знакомыми ему улицами, дворами, домами. Однако же, кроме всего прочего его ждут неприятные открытия в виде необъяснимых явлений вроде нашествий и страха перед цифрой 5, непонятных существ типа бормотунчиков и ветерков, города Города, в котором негласно решено никому не проживать, а главное тех, кого нельзя называть. Ой, это не отсюда. ТЕХ, которые велят.

Сначала я думала написать основательную, структурированную рецензию, разделив ее на три составные – по одной на каждую из частей романа-трилогии. Я даже начала писать ее в процессе чтения, чтобы ничего не упустить, чтоб части не перемешались у меня в голове. А потом я дочитала… и подумала, ну и кому чего я этим собираюсь доказать? В чтении книг для меня всегда ключевую роль играли прежде всего эмоции, так же как в музыке мне важна сама музыка и звучание голоса, а только потом слова и смыслы (да, такая вот странность у меня).

Так вот Голубятня мне принесла бурю чувств и переживаний. И нет, я не рыдала, как люблю, но постоянно внутри был то какой-то тугой комок, то радость, то тепло, то я улыбалась, а то гналась глазами по страницам, чтобы не случилось чего плохого, потому что ну, не может же быть этого, не должно, а оно раз и случилось… И такая пустота внутри, такая дыра, прям как у того глиняного болвана после происшествия на почтамте.

Центральное место в романе занимают дети, в особенности дети беспризорные, сироты или просто оставленные на попечение тётушек да бабушек, пока родители устраивают свою жизнь где-то еще. И дети эти такие светлые, смелые, честные, добрые и дружные. Пусть даже они чересчур идеальные и таких на свете не бывает, а может быть, вот где-то в параллельной вселенной и есть. А еще они сильные и страшные, гораздо более могущественные, чем взрослые, именно дети с их чистыми помыслами, искренними чувствами и неограниченной силой веры в чудо представляют самую большую угрозу для сил зла, с которыми пришлось столкнуться всем мирам в романе. И пускай чудовища и монстры в этой книге выглядят глупо и несерьезно, они являются прекрасным символом одного из главных зол всех времен - равнодушия.

И Яр при своем, казалось бы, таком солидном возрасте совершает иной раз такие глупые, такие опрометчивые поступки, а то и вовсе растеряется и ни на что не может решиться. Но это ему и не нужно. Кто-то обвиняет автора в том, что вот какой-то несуразный вышел защитник у Крапивина. А для меня Яр здесь – это сердце, это средоточие любви, которая годами копилась у него внутри и не находила выхода, ведь он всегда мечтал о сыне Юрке, а теперь он готов ее отдать всем и каждому из этих детей, которым любви недодали, а то и вовсе её не досталось. И так у меня вместе с ним болела душа за каждого из этих мальчишек, что хотелось хотя бы просто обнять их и уберечь от плохого.

А ветерки… для меня это самая кровоточащая рана в этой книге, но я даже не могу сама себе объяснить почему. Вроде бы такая романтичная идея, сулящая столько света, казалось бы, дети, обретшие вечную свободу и полную безопасность. Но если подумать, что именно стоит за этим, можно утонуть в печали.

На самом деле, я, как всегда, предалась меланхолии, как будто пытаюсь людей отпугнуть от книги. Здесь все вовсе не так хмуро и грустно, как могло бы показаться из моей писанины. Это лишь мое видение, и возможно, оно в корне неверное. В книге очень много светлых моментов, прекрасные примеры дружбы, игр летними вечерами, сборищ в голубятне, наблюдений на крыше при луне, купаний в реке – счастливого несмотря ни на что детства.

И как я раньше не знала о существовании этого автора. А если бы и знала, наверное, прошла бы мимо – фантастика же, не, не моё. Заблуждалась… вечно я так.

«Каждый человек — сам по себе галактика. Целая вселенная, если хотите. Целый мир чувств, идей…» (с)

#буклайв_учебник_изобретательство1 (896 стр.)
#буклайв_дом2_покрытие_крыши

продолжая #морскойбой

Что могу сказать: Крапивин, люблю его. Но невлюбленным влюблять себя в него точно не с этого произведения!
Тревожное невозможно. Загадки всякие... от которых не любопытство просыпается, а не по себе делается.
Вообще, за что люблю Крапивина? Его мальчишеское счастье. Пестроту детства - захлебом, жизнью, настоящим. Купаться в солнце и в лете, будто жить заново, снову! Всегда детство.
Замечали, что у Ремарка в произведениях почти не встречаются дети? Здесь же еще легче заметить, что у Крапивина нет как таковых взрослых. Меня просквозило мыслью, что всё, что с нами есть и будет, - уже было с нами в детстве. ТАМ мы жили. А теперь мы только вспоминаем.

После этого произведения невозможно не питать особого чувства к барабанам. Как после Та сторона, где ветер запредельно мечтается о воздушном змее. Умеет Крапивин превозносить что-то как символ (свободы?).
Но туут еще всякая непонятная ритуальность... И главное, с загадываемыми нам, читателям, загадками. Нет же никаких фантазий догадаться - только ждать когда ответят в лоб! То и дело ловила про себя, что ничего не понимаю. Но красиво... Да. И еще то что всё всё равно будет хорошо. За это спасибо. И за такую четкую правду, кто есть хороший, а кто плохой. Но всё-таки в этом произведении столько мрачности! Боли. Посреди детского лета такого не ждешь)

P.S.: "…Взрослые, когда сталкиваются с непонятным, порою пугаются и делают вид, что ничего не произошло. Ничего, мол, такого нет. Нет — вот и всё." (с)
Думается мне, что так с этим романом во мне и произойдет. Ведь я взрослое, а он - непонятный.

Как-то у меня не получилось проникнуться этой книгой, начиная с первой части. При этом вроде бы все “крапивинские” составляющие тут есть: и мальчишки искренние и способные на подвиги ради друзей, и приключения, борьба добра со злом и несправедливостью. Но, во-первых, злодеи вышли не убедительными, во-вторых, у меня даже после прочтения трех частей осталось слишком много вопросов к сюжету и к тому, что вообще происходит, в-третьих, внезапная смерть детей в первой части меня вообще покоробила. Хотя автор потом и выруливает из этого, послевкусие осталось. Ну и в принципе связь книг в трилогии мне видится очень сомнительной, а к взрослому в этой компании детей – Яру – я не прониклась от слова совсем. Тоже мне разведчик дальнего космоса, инфантильный и безответственный, да и сюжет в первой части очень буксует. В общем, с этой книгой Крапивина я не совпала.

"Голубятня...", наверное, лучшее произведение Владислава Петровича. Во всяком случае, для меня так оно и есть. Если поклонников Толкиена называют "толкиенутыми", то меня можно запросто назвать "крапивнутым". А всё началось с журнала "Пионер" и повести "Журавлёнок и молнии". Тем, кто вообще никогда не читал Крапивина, надо знать, что его творчество условно можно разделить на три категории: книги с реалистичным сюжетом (как будто о соседних пацанах во дворе писал), великолепный цикл о Великом Кристалле (романы и повести объединены идеей о том, что мир - многогранный кристалл, но находятся пацаны и девчонки, переходящие через грани из одного мира в другой). Это фантастика высшей пробы. И, наконец, удивительные городские крапивинские сказки.

"Голубятня...", кстати, и явилась предтечей цикла книг о Великом Кристалле, хотя сама в него не вошла. Представьте себе, что где-то далеко в Космосе корабль висит в межпланетном субпространстве, и вдруг внутри него (каким образом?) появляется самый обычный мальчишка в шортиках и с вихрами на макушке, приглашающий Ярослава Родина, космического разведчика со стажем, прогуляться по обычному земному двору, сгонять в цирк... Попал мальчонка в космолет через обычную старую голубятню. Если пацан - всего лишь галлюцинация, может стоит посмотреть - как оно на Земле теперь? Только Земля ли это? И кто он, маленький визитёр, умеющий прошивать пространство и время?

Вот все-таки, приятно читать нашу, русскую фантастику. Какие теплые, родные имена: Ярослав, Игнатик, Орехово, Старогорск, Крейсер Дальней Разведки...

На протяжении всего чтения у меня были смутные дежавю. То ожившие манекены (привет, Доктор Кто), то ящерка (по-моему, у Дяченко была ящерка в Скитальцах), пустой город с барабанщиками (это прямо Темная башня с ее Лудом, падшим Нью-Йорком). Были еще моменты, но я уже и не вспомню все. Понятное дело, что ни о какой связи речи идти не может, просто совпадения. А я люблю совпадения! И меня это заинтриговало. В целом же книга великолепная, читаешь взахлеб, невозможно оторваться. Язык легкий и приятный, сюжет динамичный, персонажи яркие и хочется им помочь, переживаешь за них.

Я бы эту книгу ввела в школьную программу, как образец подростковой фантастики, для того, чтобы заинтересовать детей, привлечь их к чтению. Эта книга может стать настоящим другом, путеводителем и советчиком. Жалею, что не прочитала ее в свое время. Есть отличная фраза: «Кто с детства полюбил произведения Крапивина, тот никогда не сделает подлого поступка».