Книга На берегу Севана онлайн - страница 10

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

Вечером Камо зашел в правление колхоза.

Председатель Баграт и Арам Михайлович, сидя за столом, о чем-то вполголоса беседовали.

Камо в нерешительности остановился на пороге.

Увидев мальчика, Баграт и Арам Михайлович обменялись многозначительными взглядами.

– Ты уже пришел, Камо? Это хорошо. Выкладывай свои мысли председателю. Я свое слово уже сказал. – И, пожав председателю руку, учитель вышел.

Баграт был плотно сложенный, мускулистый человек, всегда серьезный и сдержанный. Широкая колодка орденских ленточек, украшавшая его грудь, говорила о том, что Баграт неплохо сражался за Родину. Из-под густых черных бровей на Камо глянули черные суровые глаза.

Выслушав спокойное и серьезное объяснение мальчика, председатель в раздумье долго барабанил пальцами по столу.

– Хм… – сказал он наконец. – А если твои птицы улетят, расходы ты оплатишь?

– Не улетят. Мы им подрежем крылья… Это большое дело, товарищ Баграт. Арам Михайлович говорит, что мы решаем вопрос принципиального значения, что мы наносим сокрушительный удар по «теориям» буржуазных ученых…

Председатель улыбнулся в усы.

Если бы Камо больше знал людей, он мог бы сразу догадаться, что его предложение пришлось председателю по вкусу.

– Ладно, – сказал Баграт, – вы свое дело делайте. – Он улыбнулся, как показалось Камо, немного насмешливо, но уже серьезно спросил: – Так чего же вы теперь хотите?

– У вас есть инкубаторы – дайте нам хотя бы два маленьких. Арам Михайлович советовал нам два просить.

– Ладно. Раз Арам Михайлович ручается за вас, можете взять. Но только обо всем, что будете делать, говорите нам. Спрашивайте у нас. Здесь есть власть. Село не без хозяина.

Камо повернулся и хотел уйти, но председатель остановил его:

– А в школьной комсомольской организации ты ставил на обсуждение вопрос о ферме?

– Когда же я мог это сделать, дядя Баграт?.. – попытался оправдаться Камо.

– Ну хотя бы информировал, – прервал его председатель.

– Хорошо, сегодня же соберу ребят. Спасибо, дядя Баграт, за инкубаторы!..

В тот же вечер Камо рассказал комсомольцам о создании птицеводческой фермы. Затем выступил Армен.

– Так же как Мичурин, который получал гибриды от плодовых деревьев и создавал новые сорта плодов, можем и мы посредством гибридизации и воспитания птенцов получить новые породы птиц, – с увлечением говорил он.

Комсомольцы горячо поддержали предложение юных натуралистов. Лишь Артуш, одноклассник Камо, остался недоволен. Он не решился выступить на собрании, но выразил свое негодование потом, когда оно кончилось.

– Разве среди нас нет никого с головой? Почему нас вздумал учить какой-то мальчишка из Еревана? – возмущался он.

Камо, действительно, приехал из Еревана. Мать его, дочь Асатура, вышла замуж за ереванца и жила в городе. Когда началась война и отец Камо ушел на фронт, мать, взяв сына, вернулась в родное село Личк. Здесь ее встретили как свою, и она работала в табаководческой колхозной бригаде, а Камо продолжал учение в сельской школе. В 1946 году демобилизовался из армии и приехал в село и отец Камо, Самсон.

Самсону в селе понравилось. Баграт уговорил его, хорошего мастера-механика, остаться в селе хотя бы на время, пока Камо окончит школу, – привести в порядок кузницу и отремонтировать сельскохозяйственные машины и инвентарь. Самсон согласился.

– Ну что ж, – сказал он, – останусь и буду работать с вами. А кончит Камо школу – повезу его в Ереван, в университет.

Камо учился хорошо, нравился товарищам, его выбрали секретарем комсомольской организации, Но успехи Камо в школе и популярность среди товарищей раздражали Артуша. Он был уверен, что, не учись у них Камо, секретарем выбрали бы его, Артуша. И его грызла нехорошая зависть.

Попытки Камо образумить Артуша и установить с ним добрые отношения пока не удавались.

ПОХОД ЗА КЛУШКАМИ

– Ох, уж эта Асмик! Что нам делать с нею, дедушка Асатур? – добродушно ворчала тетя Анаид. – В прошлом году одна курица всего девять уточек вывела, а сколько же это теперь наседок понадобится?.. Что-то много ты задумала птенцов выводить.

– Не беспокойся, мама, наседок мы найдем. Вот и дедушка Асатур одну даст, он пообещал. Правда, дедушка?

– Правда, правда, как на такое дело не откликнуться!.. Обязательно у моей старухи наседку отнимем. И к другим в курятники заберемся: сейчас в каждом доме куры клохчут. А где же твой прошлогодний выводок, внучка? Цел? Покажи-ка, что там за диковинка!

– Но, дедушка Асатур, как же я тебе их покажу? Они целый день на речке плавают. Если увидишь мраморных – значит, наши, таких ни у кого нет… Дедушка, помоги наседок достать! Тебя любят в селе, тебе не откажут… Все поверят, – упрашивала деда Асмик.

– Ну, пойдем, внучка, пойдем, – согласился дед. – Пойдем сначала к моей старухе.

Асмик, сияя, пошла за дедом.

– Старуха, у тебя, я знаю, одна из кур клохчет. Одолжи-ка ее этой девочке, – сказал дед жене, входя к себе во двор.

Старуха Наргиз опешила. «Зачем?» – говорил ее взгляд.

Асмик показала ей крупное яйцо и сказала:

– Это яйцо дикой гусыни, бабушка. Мы подложим яйца под наседку – выйдут птенцы, пушистые, желтенькие…

– О-о-ох, ослепнуть мне! Кто же видел, чтобы яйца диких птиц под курицу клали? Новости какие! – И старуха перекрестилась.

Дед Асатур покачал головой:

– Ну, открестилась? Теперь бояться нечего – тащи наседку.

– Да что же это? – заворчала было старуха. – Я сама хотела наседку на яйца сажать. Что же нам теперь, без цыплят оставаться?

– Ну-ну, не ворчи, – говорил дед, – кур у тебя, слава богу, много – не одна, так другая наседка найдется.

– Бабушка, если у вас еще курица заклохчет, я вам яиц водяной черной курочки принесу, – сказала Асмик.

Старуха смягчилась и пошла за курицей. Асмик помогла ей поймать клушку и стояла, прижимая ее к груди, довольная и гордая.

– Старушка моя милая, молодежь наша мир чудесами наполняет. На то они комсомолом и зовутся, век им жить!.. И эти, пионеры, тоже все, что захотят, сделают. Поверь, сделают… Если живых наседок не достанут, под железную яйца положат, – говорил в это время дед Асатур.

Первая добытая наседка помогла делу. Согласилась дать школьникам наседку жена Арама Михайловича. Пришли они и к матери Грикора. Она заворчала было, но Грикор, как всегда, сумел рассмешить и умилостивить мать.

– Нани-джан^[4], – сказал он нежным голосом, – я тебе целый полк птенцов приведу вместе с курицей. Дай, не бойся!

– И-и, шалый, станешь ли ты когда-нибудь таким, как Армен? – засмеялась она и открыла дверь курятника.

– Профессором?

– Путным, умным…

– Стану, стану! Время терпит. Тише едешь – дальше будешь. Куда ты торопишься? – И, выхватив курицу из рук матери, Грикор убежал.

Большой шум подняла тетка Сона, мать Сэто. К ней ребята за наседкой и не обращались, но Сона сочла необходимым вмешаться. Стоя на плоской крыше своего дома, она, размахивая руками, кричала:

– Я таким сорванцам, как вы, курицы не дам, не дам!..

Грикор сделал попытку утихомирить ее:

– Мы, тетка Сона, ферму устраиваем. Понимаешь, ферму! От гусей и уток отбоя не будет… Тетка Ашхен, – обратился он к одной из женщин, – дай нам наседку дней на двадцать пять. Половину выводка подарим тебе.

– Ты дурной, станет дикая птица ждать, пока ты соберешься ее дарить! – вмешался вышедший на шум Сэто.

Дело осложнялось. Но тут неожиданно загремел бас деда Асатура.

– Эй, Ашхен, Астхик!.. Эй, бабы, девушки, несите-ка все, у кого есть, по наседке, дайте этим ребятам! Назад от меня получите. Живей, живей! Что рты разинули? – по-хозяйски командовал он.

В селе старого охотника уважали. В трудные минуты он всегда соседу на помощь придет, всегда добрый, гостеприимный. Не было в селе человека, который не попробовал бы его охотничьей добычи.

– Ну, раз дед Асатур говорит, значит есть какой-то толк в этом деле, – сказала Ашхен и пошла за курицей.

Одна Сона продолжала шуметь на своей крыше:

– О бороде своей забыл, в детство впал!

– Эй, дочь Ато! – погрозил ей старик. – Не слышу я, что ты там мелешь, да по лицу вижу – худое. Недоброго ты рода… Погляди-ка, какие матери у этих ребят, не то, что ты… Их дети и в школе первыми, и ферму вот устраивают. Ты бы лучше не бубнила, а сыном занялась, в люди вывела, человеком сделала, а то только по горам он у тебя и лазит…

Ребята пошли по домам колхозников. Асмик подробно излагала у всех дверей казавшийся фантастическим план организации птицеводческой фермы, Грикор веселил колхозниц своими шутками, а дед Асатур авторитетно поддерживал ходатайство ребят:

– Давайте, давайте, они хорошее дело затеяли!

* * *

На следующий день, как только кончились уроки, наши друзья помчались в колхозный сарай, находившийся на краю села. За ними следовала шумная толпа школьников.

«Где сажают наседок?» – слышалось со всех сторон. В этом нестройном хоре можно было расслышать и голос Артуша.

– Камо хочет свое секретарство обессмертить необычайным делом, – язвил он.

– А что же? – откликнулся один из его товарищей. – Каждый человек должен себя большим, хорошим делом показать.

Тут из толпы вышла пионервожатая Аракс:

– Камо, пусти нас, мы помогать пришли. Мы вынесли особое решение о шефстве над наседками.

– Шефы?.. Над нашими наседками?.. А ну, покажите, как вы умеете шефствовать, – засмеялся Камо. – Пожалуйте!

Аракс повернулась к своим пионеркам:

– Товарищи, сюда!

Девочки вбежали в сарай и под руководством Асмик занялись клушками.

Пионерки клали в гнезда по десять – двенадцать яиц и, посадив наседок, привязывали их за ноги к колышкам. Но растревоженные клушки не соглашались приступить к исполнению своих обязанностей.

– Что здесь, обезьяну, что ли, водят? – сердито ворчал дед Асатур, отгоняя теснившихся у дверей сарая ребятишек. – Кур не видали?

– А что нам с этими яйцами делать, дедушка? – спросила Асмик, указывая на корзину с отобранными яйцами несъедобных птиц – чаек, цапель.

– Эти?.. Эти, я вам уже сказал, отдайте рыбному тресту.

– А не сберечь ли? – спросил Армен. – Мы будем кормить ими наших птенцов.

– Армен умнее всех нас, – признался Камо. – Спрячем эти яйца. Ничего лучше и придумать нельзя.

Три недели ухаживали Асмик и ее подруги за наседками. Три недели Армен, пользуясь аккумуляторами, непрерывно поддерживал равномерную температуру в инкубаторах. Три недели дед Асатур с длинным кинжалом на поясе и ружьем за плечами сторожил колхозный сарай. Каждый раз, заметив Сэто, дед грозил ему:

– Ты у меня не вертись тут, как лиса-воровка, не то шкуру сдеру!

Деда Асатура разбирало нетерпение. То и дело заходя в сарай, старик смотрел на сидящих рядами наседок, на инкубаторы и как-то раз шепотом спросил Армена:

– Скажи, Армен, а эти штуки какой ученый выдумал?

– Инкубаторы, дедушка, наши советские инженеры построили.

– Да-а… – глубокомысленно протянул дед. – И ты думаешь, они птенцов высидят?

– Инкубаторы? А как же! Обязательно высидят, дедушка. Для того они и построены. Ты так говоришь, точно в первый раз слышишь, что в нашем селе в инкубаторах цыплят выводят. Не видал разве?

– Ну, я ведь все время в полях да в горах или ночами село стерегу – некогда и посмотреть было. А слыхать – слыхал, – оправдывался дед.