Штука в том, что вместе со страданием уходит и ставшая его причиной любовь. И даже память об этой любви стирается - не сразу, а постепенно, незаметно, каждый день по крошечному, незначительному фрагменту. А однажды смотришь в зеркало и видишь там бодрого и румяного живого мертвеца с тусклыми оловянными глазами. Я, к счастью, вовремя опомнился...
Всегда можно дать себе еще один день на раздумья. Или год, или даже несколько лет. Человек имеет право откладывать трудное решение до тех пор, пока оно не примет себя само, и какой-то из вариантов не станет единственным, а все остальные - совершенно неприемлемыми.
Справиться с горем одной маленькой влюбленной девчонки потрудней, чем голыми руками одолеть сотню этих твоих здоровенных мужиков, будь они хоть трижды великие страдальцы и на всякий случай вооружены до зубов, чтобы никто не помешал горевать. Ничего, пусть сама со своей болью справляется. Это трудно, зато опыт бесценный.
– Да, спасать ты любишь, это я уже заметила, – согласилась принцесса. – И меня тоже ты спас. Целых два раза! Сначала напугал вероломного негодяя, а потом дал мне свою кровь. И при этом все равно злодей, каких мало. Даже не знаю, как тебе удается!
Поначалу я просто жил да был, как умел; умел плохо, а потому сам себе надоел чрезвычайно. С утра до ночи молил небеса о перемени участи. При этом, как ты понимаешь, не мог толком сформулировать, что именно требуется поменять.