– А что насчет тебя, Штурмхонд? Откуда ты? Корсар ухмыльнулся. И вновь у меня возникло чувство, что с его лицом что-то не так. – Моя мать была устрицей, – подмигнул он. – А я – жемчужина. Затем он пошел прочь, фальшиво насвистывая какую-то мелодию.
– Мир меняется, – ответил Николай со стальными нотками в голосе. – И мы меняемся вместе с ним, иначе в память о нас не останется ничего, кроме пыли. Василий рассмеялся. – Не могу понять: ты подстрекатель или трус? – Не могу понять: ты идиот или идиот?
Они шныряли по поместью, как хохочущие фантомы, прячась в тумбочках, чтобы подслушать чужие разговоры, или крадясь на кухню, чтобы стащить последние в этом сезоне персики. Мальчика и девочку привезли в поместье с разницей в неделю. Очередные сироты, жертвы приграничных войн, беженцы с чумазыми от грязи и копоти лицами, найденные в руинах ближайших городков.
Многие парни будут дарить тебе цветы. Но однажды ты встретишь того, кто запомнит твой любимый цветок, твою любимую песню, твои любимые сладости. И даже если он окажется слишком бедным, чтобы принести их тебе, это не будет иметь значения, потому что он потратит время, чтобы узнать тебя так, как не знает никто другой. Только он заслужит твою любовь.