Линор Горалик

«Агата, от третьего раза у тебя разорвётся сердце от боли.»

Совсем не детская и вовсе не сказка. Не претендую на истину, но поймав одну ассоциацию текст, бывший метафорическим, сразу обрёл пугающе буквальный смысл, и всё встало на свои места.

Это сказка про наркозависимость.

Девочка Агата, которой где-то внутри восемь лет, пытается справиться с грустью, потому что рвётся (порвалась?) привязанность с родителями. Её не принимают. И она пытается быть хорошей девочкой. Агата – это и есть «хорошая» на греческом.

И вот однажды появляется кто-то, в общении с которым есть правила. Он не уйдёт, пока не прогонишь. Он выполнит любое желание. Друг? Враг? Бесёнок. Намеренно или нет, но это знакомство ведёт к игре. С человеком (ли?), с которым нельзя играть. И она это понимает. Но начинает, не успев понять, что делает.

И Агата забывает.. грусть, тоску, страх, стыд, пустоту.. она их просто не чувствует.. по телу разливается тепло, и всё вокруг, а, главное, Агата, становится правильным, прекрасным, таким, каким и должно быть.

Но сколько это может длиться? Надо делать выбор. Соглашаться, делать вид, что соглашаешься, отказываться. Быть умной, и снова хорошей, а, главное, правильной.

Это сказка о сложном выборе. И о трудном пути. Безумно красивое переложение очень непростого опыта.

Ваш Алён
#АК_2024 (16. Современный, ныне живущий автор)

P.S. У Alai Oli есть песня об этой сказке – идеальное дополнение к прочитанному.
https://music.yandex.ru/album/14178927/track/50736188?utm_medium=copy_link

Это такая странная сказка. До сих пор не понимаю, как воспринимать, понимать, размышлять в её ключе. Даже просто насладится историей не получилось.
Сюжетная завязка начинает неожиданно быстро, без особых предисловий и практически без описаний. Есть девочка Агата, родители которой хотят второго ребёнка. Поэтому пока они заняты, она пошла в лес. В котором поймала бесёнка. Кто-то скажет, что этого достаточно для погружения в историю, возможно, но не для меня. Дальше события развиваются ещё быстрее, запутаннее и… неразборчивее? Серьёзно. Я понимаю и даже могу пересказать цепочку событий, но собрать воедино, дабы получить смысловую картинку, у меня не получается.
Краткость истории лишила её главной прелести, которой по моему мнению должна обязательно присутствовать в жанре к которому она относится. И это атмосфера. Лес, зима, волшебство, бесёнок, странный мужичек в шубе – и никакой атмосферы.
Очень хорошо, когда автор даёт читателю на выбор две-три дорожки развития событий, но, когда их практически неисчисляемое количество – хорошего мало. Тем более, когда это сказка. Но больше всего меня расстраивает тот факт, что при многообразии вариаций на тему о чем сюжет, всё кажется ширмой и подделкой. Что нет никакого смысла, что всё это хлопушка, которая вроде как делает всё вокруг ярким и красивым, но как только бумажные кругляшки осядут на пол, вся красота и яркость исчезнут. И мне это ощущение обмана не нравится, потому что, зачем оно?
Честно говоря, не знаю для кого она. Для детей рано. Для подростков скорее всего уже будет скучно. Для взрослых, наверное, в зависимости от мировоззрений, кому-то и зайдет. Для меня же всё мимо. Возможно, если читать бумажную версию, то можно насладится иллюстрациями, говорят они шикарны. Но на сколько ценна может быть книга, если зацепить могут только иллюстрации?
#сказочныйдекабрь (доп. 3)

#кр_викка (В названии есть антонимы)

Не знаю, как затесалась эта книга в весьма достойную серию «Культура повседневности». Тема тоже очень даже интересная, особенно для меня, выросшей на другой планете, где Барби не только не существовало физически, но ее не существовало даже в виде желания. Было интересно узнать историю куклы, ставшей чем-то большим. Но, увы, стиль письма и содержание во многом меня неприятно поразило. Вот так жила я себе вполне счастливо в **пе мира и не подозревала, что, оказывается, игрушки у меня были сплошь уродливые - цитирую «грубый дизайн, примитивные одежки, приглушенные цвета советских кукол». Вот не понимаю я этого, откуда такая ненависть ко всему советскому? Зачем это в книге про Барби? Многое было плохо в Союзе, но уж точно не игрушки. Я верю, что дети того времени, знающие о существовании Барби, страстно желали ее. Но, очевидно же, что это только от ее инакововсти, от того, что она была из другого мира, обладание ей было знаком статуса, принадлежности к некой элите. Но ладно бы только это, я признаю, что у каждого свои представления о прекрасном, и кому-то возможно казались уродливыми советские игрушки. Но некий местами быдло-стиль писательницы я простить не могу. Например, то и дело она именует Барби нецензурной лексикой – якобы так ее кто-то где-то называет. На мой взгляд, вполне достаточно было упомянуть об этом раз. Также в начале книги, где собственно заключена единственная полезная и более-менее интересная информация, были странные пропуски важных фактов, которые я узнала, начав гуглить как выглядела прародительница Барби немецкая кукла Лили Бильд (очень занятная и грустная история). Так вот Горалик с упорством маньяка постоянно называет Лили куклой для взрослых и даже порнографической куклой (и вообще у нее то и дело идет какое-то смещение на тему секса и сексуальности Барби, прям дедушка Фрейд вспоминался постоянно), что было совсем не так – она была для взрослых, но уж точно не была порнографической. Ее продавали в сувенирных и табачных лавках, так как она была очень популярной героиней комиксов. Но уже тогда ее любили и дети тоже. Но в книге истории о том, как было украдено изобретение нет, зато есть куча совершенно ненужных упоминаний о современных российских и зарубежных художниках (которые от слова худо в данном случае), которые всячески издеваются над куколкой и воплощают свои больные фантазии, хотя по сути всего лишь пытаются примазаться к чужой славе. Вот один из перлов от наших: "Поселиться бы с тобой где-то здесь, у нас, научить курить, пить водку, жить на 30 баксов в месяц, ходить по нашим заплеванным улицам, вонючим подъездам. Я научу тебя жить по-нашему." Даже жалко Барби стало. Еще приводятся какие-то совершенно нелепые и убогие стихи, которые даже стыдно цитировать. Также добавлены в качестве иллюстрации некоторые «работы», зато так необходимых фото Барби разных лет, ее костюмов и прочего нет ни одного! Все пришлось гуглить самой. В общем рекомендовать эту книгу не могу. Если соберетесь все же читать, то советую остановиться на первых двух частях, они еще хоть как-то терпимы и содержат порой занятную информацию.

Я просыпаюсь в холодном поту...
Я просыпаюсь в кошмарном бреду
Как будто дом наш залило водой
И что в живых остались только мы с тобой.
(с) Nautilus Pompilius

Заменяем "водой" на "стыд", и текст вполне подойдет для краткого описания происходящего... Это первая книга Линор в моем читательском опыте, ранее я была с ней знакома исключительно по презабавнейшим и ироничным стрипам про Зайца ПЦ и его воображаемых друзей. Эти картинки до сих пор можно найти где-то в тысячах сохраненных фоточек в моем ВК. Тем сильнее меня ошарашило это произведение.

Словно лоскутное одеяло, роман составлен из сотни историй, сто три короткие и длинные истории, надписи на стенах, зарисовки и воспоминания, люди, люди и звери, нет, не звери, бадшабы, обладатели речи, не являющиеся человеком, бадшабы, слоны, медведи, еноты, попугаи, кролики и жуки, мать его, жуки. Обязательно, обязательно прочитать перед книгой аннотацию, а еще лучше пару рецензий и объяснениями, иначе ни черта не понятно, и прочитаешь - все равно будет не понятно, всё равно продираться, понимать, запоминать и сплетать эту сеть самому, вручную, в своей голове. Сначала хаос, спутанные нити, клубки под ногами, путаются и мешают, но потом берешься за крючок или спицы, спицы, спрятанные в мамином шкафу, сцепленные тонкой резинкой в попытке порядка, и начинаешь работать, нет, не руками, головой, мыслью, включаем голову, догадываемся, сопоставляем, ух ты блин!

Животные обрели дар речи. Не стали умнее, не обзавелись интеллектом, не прошли школьный курс физики, нет. Просто начали говорить. Такой вот побочный эффект катастрофы, асона. А может не побочный, может ради этого всего и навалились страшные буша-вэ-хирпа, слоистые бури, вызывающие чувство экзистенциального стыда за собственные мысли и поступки. А может ради этого и осели города, обрушились здания, напала радужная болезнь на всё живое. Чтобы божьи твари заговорили.

Села я писать рецензию и давай препарировать книгу, слоями смыслы снимаю в голове, а им всё конца и края нет, столько вопросов, столько моментов задетых в каждой истории, в каждой своя боль болючая, колючая и страшная. Столько боли в книге, что невольно отшатываешься и боишься взять в руки обратно её, боишься продолжать читать, захлебнешься же да и утонешь в этой боли, стыд и позор... Персонажи идут вереницей, идут по кругу, не прекращают ходить, и у каждого своя история, свой кусочек мозаики. Персонажи - но не люди, не все люди, не всегда.

Удивительно, что подобные истории, основанные на изменении всего одного фактора в нашей обыденной жизни, вскрывают в реальности столько нарывов, столько гноя выходит наружу. Здесь, несмотря на постапокалиптическую общую картину, лишь речь имеет существенное значение, бури и радужка лишь дополняют картину, но не имеют самостоятельного влияния на реальность. Да, от бурь прячутся, они больно обдирают кожные покровы, наждачной бумагой как будто проходятся по всем попавшим в зону поражения открытым местам, да, от радужной болезни принимают без конца порошковый рокасет. Но именно речь заставляет людей признать животных равными, отказаться от мяса, организовать лагеря и гуманитарную помощь не только для двуногих, но и для четвероногих, крылатых и рогатых, рассортировать довольствие и пропилен и на тех, кого раньше ели, на ком раньше ездили, кого раньше держали для удовольствия... И тут мы возвращаемся к вопросу разума - они же только говорить научились, умнее не стали, овцы по прежнему дуры дурацкие, и это слова слона, не мои. Правильно ли это, сострадать и помогать лишь тем, кто может заявить о своих чувствах вслух? Признавать их права на государственном уровне лишь потому, что они это теперь могут потребовать?

Сама автор в интервью Афише говорит, что главный герой этого романа - эмпатия. Забавно, что везде, от моего психологического факультета до сетевой википедии, эмпатия определяется как осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания. Человека. Не дикий зверь, не домашнее животное, не жук-навозник и не цирковой слон, а только человек. Признаюсь, чувство эмпатии развито у меня достаточно сильно, как у человека, который учился этому в вузе специально, как у человека, работающего много лет с людьми, мне это необходимо. Но никогда я не испытывала подобного к шерстистым нашим друзьям меньшим (фильм про Хатико же не считается, да?). А тут люди вынуждены, их заставили растянуть эту эмпатию на всех заговоривших, признать их право на сочувствие ближнего, она уже трещит по швам, вот-вот лопнет, а её всё тянут.

Так вот, я бы расширила главного героя до понятия чувства и эмоции. Хотела написать, что в основной своей массе тут чувства и эмоции отрицательные, плохие, болью пропитанные, но поняла, что нет, не права. Вспомнила историю Сони, например, на чьих глазах мать погибла, которую теперь опекает отчим (так и не поняла, состоявшийся, или не успели они?). А на контрасте вспоминается суслячий шантаж, слово-то какое получилось странное, я ж даже не до конца поняла, суслик там был, или котопсинка ручная. И очень противоречивая история слона. Журнальные статьи Артельмана-одного, Святой Артельман-второй, возня Артельмана-третьего с кроликами... И тут же подлость енотов, наглость енотов, кошачий рэкет, медвежьи истерики, собачья ревность, специально чтоль автор всю грязь в животных демонстрирует, пока люди с ног сбиваются, мечтая о свежем стейке, давясь сублимясом. А живность-то от мяса не отказывалась!

Во всей книге, конечно же, чувствуется жизненный опыт и интересы автора. Сама структура книги, небольшие истории, напоминает формат газетных колонок, которые Линор публикует в ряде изданий (Ведомости, Сноб, Новое литературное обозрение). Территория асона - весь мир, но основное действо происходит в стране, в которой Линор прожила значительную часть свой жизни, и где имеет гражданство - и когда она пишет про Израиль, чувствуется, что она хорошо с ним знакома. В интервью Горалик упоминает, что читала дневники Геббельса - и в книге он есть, упоминается, писательница выступает в поддержку ЛГБТ-сообщества, и в книге аккуратно, красиво вписана гей-пара.

Очень обсуждабельна эта книга, полнится смыслами, перекликается со многими происходящими ныне событиями. Ничего экстремально нового не имеет, но столько боли - слишком, слишком для меня, голова болит.

Понять не могу, кто и за какое место меня дёрнул начать читать книги из шортлиста «Большой книги». Интересно же, о чём нужно писать, чтобы попасть в номинанты всероссийской премии. Что я скажу? Писать нужно как можно непонятней, вплетая в текст матерные слова, слова на другом языке (в данном случае на иврите) и побольше физиологических подробностей.

Конкретно данная книга привлекла меня давно. Я долго думала над её названием. Что оно значит, мне понятно, но звучит оно как-то не по-русски, да и слово «дыхание» в заголовке явно лишнее. В общем, у меня по поводу названия сложилось однозначное мнение — чем чуднее, тем лучше.

Сюжет состоит в том, что однажды на земле произошёл «асон» (катастрофа). Она принесла с собой много разного в том числе «радужную болезнь» и прочие неприятности. Но самое главное — все животные заговорили. И тут же возник этический вопрос, а как же теперь к ним относиться? Если раньше кому-то и было жалко гипотетическую корову, мясо которой лежит на тарелке, то теперь и вовсе непонятно, как можно есть того, кто говорит. Парадоксальным образом люди посчитали, что если животным стала доступна речь, то они вроде бы стали на один уровень с человеком. На самом же деле их интеллект ничуть не изменился. К примеру, овцы как были дурами, так и остались.

Вся книга состоит из 103 почти не связанных историй. Некоторые достаточно объёмны и закончены. Самая короткая состоит всего из одной фразы да и то на арбском.

Мне понравилась сама идея книги. Некоторые истории действительно увлекают. Есть юмор, пусть иногда ниже пояса, а иногда достаточно циничный. Но, честно говоря, половину историй можно было выкинуть без ущерба для книги. И да простят меня те, кто номинирует книги на премию — это не шедевр.