Александр Григоренко

На мой вкус северо-азиатская этнографическая основа в художественной книге сразу прибавляет ей очарования. Как в «Мэбэте» Александра Евгеньевича Григоренко. Что удивительно, сам автор вовсе не считает, что написал что-то этнографическое. Наверное, он не лукавит. Он просто писал о приключениях в восточной тайге, но для читателя колорит имён и обычаев становится яркой характеристикой произведения.

«Мэбэт» — это одновременно сказка, притча, приключенческий роман и теологический том. Каждый читатель, в зависимости от его вкуса, будет концентрировать внимание на той или иной грани этой книги. В моём случае, как ни было мне самому удивительно, наиболее меня привлекла именно теология. По всей видимости, Мэбэт и другие действующие лица романа — ненцы. Ненецкие традиционные верования, представленные Григоренко, не знаю, насколько достоверно, покорили меня. В них отражена матрёшечная суть мироздания: в каждой большой вещи помещается малая, большая вещь помещается в ещё большей, в малой вещи помещается ещё более малая. Люди, духи, боги — это и есть такие «матрёшки», находящиеся одна в другой, и так до бесконечности. Богиня-Мать, чьей игрушкой стал главный герой романа, она, всесильная по отношению к нему, бессильна по отношению к явлениям и законам более высокого порядка. Взаимодействию с нечеловеческими сущностями и пространствами бытия посвящено около половины книги, и мне было очень интересно.

Персонажи романа привлекательны восточной смесью фатализма и непредсказуемости. Герои книги, как заведено, делают, что должно, но совершенно невозможно предсказать, как, по их мнению, должно. Обоснование каких-то решений в книге часто парадоксально, но единственно возможно для жителей северо-восточной тайги. Они следуют правилу, которому хотят, но не могут следовать современные люди. Это классическое правило Carpe Diem. Скорее всего, жить настоящим могут лишь те, кто живёт, так сказать, в природе и зависит только от себя и неё.

Само изложение посюсторонних и потусторонних странствий Мэбэта поглощает читателя. Здесь у Александра Евгеньевича, пожалуй, задача была не такая и сложная: нащупать подходящий эпический слог и не сфальшивить. Мне кажется, с ней он блестяще справился. Скажу честно, мне очень жаль, что все счета в «Мэбэте» закрыты, и прямого продолжения не будет. Да и так называемых спин-оффов тоже не будет. Хотя есть ещё «Ильгет», написанный в подобных же декорациях.

У Александра Григоренко очень короткая библиография. Жаль, что он уже очень давно не пишет крупную прозу. А, может, и пишет, да её не публикуют. Оба его таёжных романа опубликовались в маленьком издательстве, которого больше не существует. Однако, я надеюсь, что из-под его пера выйдут ещё несколько глубоких, замечательных произведений.

#жанромания2 (8. Приключения и путешествия)

Прочитав короткий пролог заглавной повести сборника, я понял: мне должно понравиться. Александр Евгеньевич Григоренко уже во вступлении в действие напомнил мне, что предложения могут быть сложными и длиннее двух строк, что в русском есть много прилагательных, в том числе не затёртых, что текст не обязан быть сухим, подобно пустыне Гоби, и низкокалорийным, как шпинат. И в дальнейшем я не мог нарадоваться русскому языку книги во всей его несравненной красе.

А по пути самой повести, мимо событий и героев, писатель проехал, словно болотоход на своих огромных, но мягких шинах по трясине: осторожно, чутко, не замедляясь, чтобы не зарыться, и не ускоряясь, чтобы не забуксовать.

Повесть о слепом, потерявшем дудку во чистом поле, представляет картину жизни трёх поколений одного рода и их соседей в антураже времени, которое они разделили на Земле. Это, очевидно, от конца 70-х до 2013 или 2014. По важности, но не по равенству присутствия в тексте, я бы выделил 4 ключевых фигуры: мать, двух её сыновей, и внука-племянника-сына. Ничего не буду раскрывать по действию — я пишу не изложение. Скажу, о чём, как мне показалось, говорит «Слепой».

О том, что трудно быть женщиной, что трудно быть мужчиной, бабушкой, внуком, что трудно и больно быть человеком. Трудно не в смысле подвигов, совершения каких-то поступков, требующих напряжения всех человеческих сил, а трудно в постоянном сопротивлении бытию, повседневной готовности встречать повороты судьбы, крутые и не очень, печальные и не очень, любые. И финалом, как мне показалось, Александр Евгеньевич постарался придать этой человеческой доле вневременной характер. Это чудесно. Грустно, но не горько. Так тоже бывает.

У меня есть один вопрос, который я задавал себе давно, и задаю сейчас снова, прочитав про Дуду слепых. Почему авторы бывают так жестоки к самым лучшим и сильным из своих персонажей? Чем они заслуживают не только безжалостного отказа в справедливости или хотя бы покое, но и глубоких моральных страданий? Тем что, по мнению авторов, они единственные достойны их принять, не ропща? Не знаю. Жалко бывает эти несчастные вымышленные души…

Также книга содержит короткие произведения такой редкой сегодня формы, как эссе. Автор является профессиональным, действующим журналистом. Думаю, поэтому его притягивает свободное изложение мыслей о нравственности, литературе, истории, политике. С удовольствием отметил для себя, что с Александром Евгеньевичем мы во многих вопросах конгениальны.

Чтобы рекомендовать такую книгу человеку, нужно более-менее близко его знать, но если кому-нибудь для выполнения игрового задания потребуется произведение с малым количеством читателей, то почему бы не попробовать её прочесть?..

Размытое предание.

Может и хорошо, что я ничего от книги не ждала и уже очень давно прочитала детский сборник якутских сказок, так что сравнить не могу. (Якутские сказки жалко, надо бы в электронке найти и прочитать).

Ну, по тому как передан стиль сказок, общее есть, но не полностью, ощущения этничности нет. Есть отсылки к ней, от чего воспринимается сказка все же не полностью созданием своего времени, но если разбирать составление фраз, то видно, что рассказывал ее все же человек слушавший или читавший сказки народов севера, но к народу все же имеющий отдаленное отношение. Может быть это и к лучшему, современному читателю, который и про народы Севера не слышал, и якутских сказок в детстве не читал и, наверное, даже советских мультиков по этим самым сказкам не смотрел, так воспринимать книгу проще. И хоть что-то воспримется им в итоге)
Предание интересное, но все же грустное, потому что как любое предание оно бесконечно. И тут очень размыт конец истории. Предания, конечно, не отличаются конкретикой, но все же какой-то итог имеется, и он основной, а потом совсем немного про мед пил по усам текло, да в рот не попало и все. Но автор, словно остановится не смог, и мы узнали про двух жен, про внуков, про еще одного человека из мира людей, что научил грамоте. Мысли внука о том, зачем он это делает и вот само предание о яркой тени, которую наделили счастьем пропало, смазалось. Порой так надо уметь вовремя останавливаться не перетягивать одеяло, не вводить новых героев, не удлинять истории о людях, которые мимо проходили.

Эта история о Мэбэте, не о его внуке или не о его снохе. А о нем. Люди должны восприниматься в разрезе с ним, или как его сын - в сравнении с ним. А в конце мы получаем отчет о том, какие были люди после Мэбэта и не общим числом, а по отдельности, ну нельзя так предания выстраивать.

Само предание интересное. В литературе не раз обращались к феномену счастливого человека и все время показывали, что счастье - это не "удобство". Что такой человек не объединяется, не создает нечто прекрасное, он игнорирует, он топчет, он берет себе оставляя других побоку. И это красиво слишком недолго в глазах смотрящего, потому что лишь первое мгновение ты путаешь это с властью, с истинной силой, со свободой, а потом понимаешь, что человек просто берет для своего счастья и не более того. Но так как это предание, то смысл, конечно затерся. Надо же было и про дерево рассказать, и про оставленных на земле людей. Автор почему-то не смог остановится на теме счастья со всеми выводами, примерами, он все равно пропихивал восхищение Мэбэтом не объясняя за что. А ведь восхищения могло стоить, что он смог осознать свою жизнь, переоценить, но интересно, что он не признал этого вслух и поэтому, конечно, ты в переоценку не веришь и восхищения поддержать не можешь, так же как не можешь поддержать желание внука выписать историю деда. Потому что история без переоценки - это жил-жил человек, да помер.
У Мэбэта, если, по-серьезному, разобраться, так и получилось. Его собака местами умнее и благороднее хозяина была.

Для меня, пожалуй, самым интересным моментом в книге стало предание о Матери. Я такого не помню в сказках, что в принципе и понятно, но вот легенду об этом существе прочитала бы, есть там моменты, в которых хочется покопаться, но это я рассуждаю, как любитель копаться в мифах и легендах, не зря культурологию любила в институте. Это очень специфичное желание и замечание, к книге можно лишь прикрутить как то, что автор все же нам какие-то знания о мифах и легендах основных, про божественность подкинул. Чуточку наш кругозор расширил. Новые знания, может быть новый интерес и можно сказать, что книга даже с таким размытым преданием написана не впустую.

#книжный_марафон2020

То ли я в особенно критичном настроении, то ли романы попадаются совсем не классные. Очередная отрицательная рецензия на книгу, которую в приличных домах хвалят и даже очень. Автор - мой земляк из Красноярского края. Один из немногих провинциальных писателей, которым удалось выйти на российскую литературную арену, издать ряд книг и получить свою порцию наград. У А. Григоренко - премия "Ясная поляна". Правда, не за это произведение, а за "Потерял слепой дуду". Но и его таежная дилогия "Мэбэт" - "Ильгет" пользуется хорошей славой, считается "свежей струей" в российской прозе и получает одобрительные отзывы у критиков.

Мне же "Мэбэт" показался воплощением банальности, стилизованным под фольклор северных народов. А. Григоренко выбирает для повествования притчевую форму, которую я очень не люблю. Мораль, подслащенная фантастическими персонажами и волшебными событиями. Произведение оказалось скучным, слишком простым по форме и дидактичным по содержанию. Поучительная история про баловня судьбы, которому в итоге пришлось расплачиваться за свою самонадеянность - вот идеальная аннотация для этого романа.

Идея посмертной ответственности за поведение при жизни - архетипическая и вневременная. Об этом так много сказано, что размышлять о сверхъестественном суде и не пережевывать одно и то же очень сложно. Григоренко берется за слишком глобальную тему, чтобы преподносить ее в такой простой форме. Да и рассуждать о вечном в категориях "хороший-плохой", "счастливый-несчастный" в наши дни как-то стыдно. Ну, правда, что за дичь о везунчике, которому благоволят боги и ждут от него благодарности? Для веселой народной сказки это отличный сюжет. Но не для авторских попыток добраться до смысла жизни.

Я разочарована еще и потому, что Григоренко пишет роман на очень благодатной почве - культура северных народов действительно публике в новинку. Здесь можно накопать кучу интересных материалов, столько атмосферных деталей, фактурных характеров - и познакомить людей с сообществом, которое существует в одном с нами времени и пространстве, но в совершенно иной реальности. Однако в книге этого нет. Кажется, автор не очень-то и хотел копаться в неизведанном. Он вводит пару характерных черточек, дает героям забавные имена с этническим оттенком - фактически это все. Погружения в культуру коренных народов не будет, да и не ставилось такой цели. Сюжет "Мэбэта" легко перенести в любой другой антураж. Нарядить героев не в меховые куртки и унты, а в юбочки из листьев, назвать не "Мэбэт", а "Абимбола" - и вот уже перед нами африканская история. Или снабдить всех горячими конями, верными револьверами и характерными шляпами - и вот уже вестерн "Лаки Джимми".

Литературных спекуляций на фактурной теме недостаточно, чтобы написать классное произведение. Меня "Мэбэт" не увлек ни сюжетом, ни идейным планом, ни качеством исполнения. Одноразовая книга, без которой вполне можно обойтись. Вряд ли ее кому-то посоветую.