Историк не летописец: последний смотрит единственно на время, а первый на свойство и связь деяний: может ошибиться в распределении места, но должен всему указать свое место.
Если исключить из бессмертного творения Фкидидова вымышленные речи, что станется? Голый рассказ о междоусобии греческих городов: толпы злодействуют, режутся за честь Афин или Спарты...
Кто знает сердце своё, кто размышлял о свойстве нежнейших его удовольствий, тот, конечно, согласится со мною, что исполнение всех желаний есть самое опасное искушение любви.
Сердце мое обливается кровью в сию минуту, Я забываю человека в Эрасте — готов проклинать его — но язык мой не движется — смотрю на него, и слеза катится по лицу моему. Ах! Для чего пишу не роман, а печальную быль?
Чудно, мой друг, что я, не знав тебя, могла жить спокойно и весело! Теперь мне это непонятно, теперь думаю, что без тебя жизнь не жизнь, а грусть и скука.