Гайто Газданов

Вероятно, «Ночные дороги» – лучший роман о судьбах русских эмигрантов из когда-либо написанных. Это истории редких взлётов и частых падений, рассказанные их очевидцем – ночным таксистом, в персонаже которого легко угадывается сам автор. Гайто Газданов, находясь в вынужденной эмиграции в Париже, успел поменять с десяток разных профессий, но бо́льшую часть своей жизни за рубежом, он проработал именно водителем таксомотора. В каком-то смысле, жёлтый автомобиль дарил своему хозяину иллюзию свободы – никто не знает, когда и куда приведут его эти извилистые ночные дороги.

Читая Газданова, бросается в глаза его увлечение глубинными рассуждениями, смешанными с описательным повествованием. Прочитанное мгновенно складывается в детализированные образы, создавая едва ли не визуальные кадры, заставляющие обратить на себя внимание, врезающиеся в память. «Ночные дороги» изобилуют портретным письмом. Широкими мазками автор создаёт лики душевно обнищавших эмигрантов, цепляющихся за давно утраченное, былое богатство, за какие-то отныне несущественные и даже комичные атрибуты прошлого. Будучи неготовыми оставить свою прежнюю жизнь, вчерашние русские предаются декадентству: стреляются, сходят с ума, напиваются до животного состояния – погружаются на предельную глубину метафизической ямы, дальше которой только смерть, которая, как водится, уравнивает всех.

В одном социальном ряду с навсегда потерявшими себя эмигрантами, стоят коренные отбросы французского общества – сумасшедшие, бездомные, проститутки, сутенёры…, – и водитель ночного такси, будучи глазами и ушами пьяного, разочарованного Парижа, некоей связующей силой, или даже точкой, где пересекаются все представители столичного дна, – заговорит и их голосами тоже.

Особняком стоит портрет самого таксиста. Сталкиваясь ежедневно с похотью, немощью и грязью, рассказчик загрубел и сам, начал превращаться в брезгливого мизантропа. Однако, он не пошлый декадент – не теряет себя, не мимикрирует под парижские низы. Ему не легче остальных – каждое утро, спускаясь в метро, он думает о том, что сегодня он непременно бросится под поезд, и каждый раз знает – жажда жизни сильнее. Он берёт за правило чётко разграничивать свою дневную и ночную жизнь. Это два абсолютно разных человека. День – это холодная голова: книги, учёба на филологическом факультете Сорбонны, молоко вместо водки и гимнастические упражнения, ночь – это работа, тупое, механическое зарабатывание денег, по сути, вынужденное погружение на парижское дно.

На фоне других произведений автора, текст «Ночных дорог» может показаться упрощённым, напоминать едва ли не ремарковский роман, или подшивку безрадостных фельетонов – сериал, где каждая рассказанная история может рассматривать отдельно. Но, как мне представляется, все подобные суждения будут ошибочными. Это самый важный текст Газданова, выверенный и прожитый. И те истории, которые кажутся такими ответвлёнными и раздельными, неизменно сходятся в одной единственной мысли – несмотря ни на что, важно оставаться самим собой.

#БК_2024 (11. Книга, название которой состоит из прилагательного и существительного)

Наметилась тенденция. Открываю очередной роман Гайто Газданова и мгновенно что-то щёлкает – я понимаю: моё. «Вечер у Клэр» подобен потоку свежего осеннего воздуха, окутывающему теплом накануне первых заморозков – врезка в память, ретроспектива по совсем недавно пережитому, но уже безнадёжно утраченному счастливому времени. Я чувствую нечто большее, чем просто симпатию или расположение к автору и его творению. Я полностью погружаюсь в созданную Газдановым атмосферу, беспечно отдаюсь книге. Приятная тенденция.

По аналогии с романом «Призрак Александра Вольфа», события «Вечера…» подчинены случаю, определившему всю дальнейшую жизнь рассказчика. К своему дебютному произведению Газданов подобрал невероятно точный пушкинский эпиграф – «Вся жизнь моя была залогом свиданья верного с тобой». Конечно, это о любви. О любви невозможной и несправедливой, а оттого стократ более сильной. Но долгожданная близость рассказчика с Клэр возымела неожиданный эффект, подобный катарсису – рушится тот платонический образ, который рассказчик, будучи шестнадцатилетним подростком, себе придумал и нежно полюбил. Избитая фраза «увидеть Париж и умереть» была бы здесь кстати ещё и потому, что завязка (или развязка – кому как больше нравится) происходит как раз в Париже. Смешно, но я думаю, что за пределами текста, после соития с Клэр, рассказчик, исполнив своё предназначение в жизни, действительно умер. И за некоторое время до смерти, как это часто описывается в различных историях, перед глазами человека проносится вся его жизнь.

«Вот, я поживу на свете столько-то лет, и дойду до моей последней минуты, и буду умирать. Как? И больше ничего?»

Нужна высшая цель. Необходимо понимание почему всё было так. Мало жить ради самой жизни, глупо плыть по течению. Беззаботное, счастливое детство, затем – лишения, лишения, лишения – изломы судьбы, потеря близких тебе людей, благоговейный страх перед судьбой. Душевная катастрофа. Для жизни выпали странные время и место. Мы на пороге экзистенциальной трагедии – Гражданской войны. И, если любовь, которая представляется единственно понятным смыслом жизни, если она заставляет терять рассудок, делает человека больным, если любовь, невозможность которой, заставляет чувствовать себя подобно загнанному в угол дикому зверю, в конце концов остаётся человеку неподвластной, то почему бы не окунуться в омут этой экзистенциальной трагедии прямо с головой? Почему бы не «…идти воевать – без убеждения, без энтузиазма, исключительно из желания вдруг увидеть и понять на войне такие новые вещи, которые, быть может, переродят меня…»

И там, в эпицентре Гражданской войны, где глупость, алчность и страх соседствуют с безрассудной отвагой, где обнажается суть человека: мерзавцы предстают мерзавцами, герои – героями, – там, на мой взгляд, с рассказчиком случается ложное прозрение. Ведь, смысл жизни, совсем, может быть, не в том, чтобы после всего пережитого сохранить своё выпестованное чувство, и донести его, сквозь пространство и время, до субъекта любви. Быть может, смысл жизни как раз в том, чтобы достойно встретить смерть. «Увидеть Париж и умереть» – иначе и не скажешь.

#БК_2024 (8. В названии книги есть женское имя)

Я уверен, что в жизни каждого человека существует событие, определившее всю его дальнейшую жизнь, быть может даже развернувшее её на 180°. В судьбах персонажей романа «Призрак Александра Вольфа» происходит целый ряд таких, неизбежных, событий.

Первое, очевидное и главное – это новеллизированное самим Вольфом «Приключение в степи», роковая встреча главных героев на юге России в период Гражданской войны. Описание этого случая рассказчиком является точкой входа в роман. Примкнувший к белому движению шестнадцатилетний юноша, измождённый морально и физически, страшно уставший от ужасов войны, должен был навсегда остаться в степях под Днепром, должен был умереть там. Должен был быть застрелен Александром Вольфом – партизаном воюющим и против белых, и против красных, воюющим, кажется, без всякой высокой идеи – беспринципным разбойником, подхваченным волной апокалипсиса, уверенным в том, что он несёт смерть. Не несёт. Оголтело несётся ей навстречу. Неожиданно жертва и охотник меняются местами.

Убийство в степи нанесло рассказчику мощный психологический удар, навсегда отравило его существование. Разделило его суть таким образом, что он и сам не понимал, какой он настоящий: почитатель Шарля Бодлера, любитель высокого искусства, грезящий о писательском ремесле, или завсегдатай общества воров, дикарь и фанатик ожесточённо-кровавых хулиганских драк. Не понимал, как и через призму чего ему познавать внешний мир. Отсюда невозможность реализоваться в профессии, и даже в отношениях с женщинами, отсюда извечная холодность, недовольство своей случайной и беспорядочной жизнью.

«И если бы меня спросили, что было бы лучше – быть убитым тогда или уцелеть для той жизни, которая мне предстояла, я не уверен, что стоило выбирать второе»

И снова судьба вносит правки в жизнь рассказчика, волей случая подсовывая ему книгу Александра Вольфа, где, среди прочих рассказов, есть тот, где в точности описывается убийство в степи. Выходит, убитый – жив? Это событие, наряду с новой встречей охотника и жертвы, можно обозначить вторым в цепочке тех, что круто меняют жизнь героев.

Не менее мощный психологический удар от случая в степи получил и Александр Вольф, чья жизнь могла, и должна была, в одночасье оборваться там, под Днепром. Он ясно видел смерть, пропустил её через себя, зная, что однажды она его настигнет вновь. Выжил скорее вопреки и начал жить, по сути, не считаясь с самой жизнью. А жизнь тем временем подбрасывала ему новые и новые свершения, лакомые куски: успехи на литературном поприще, любовь женщин, яркие путешествия и приключения, и Вольф, одновременно осознавая ценность жизни и помня о смерти, не умел вдоволь насладиться этим, и скорее тяготился своим отравленным и атрофированным существованием. Оказалось, что случай в степи, навсегда «разделил» и Александра Вольфа тоже – его жизнь стала призрачна, стала «бегом к смерти», он застрял в ожидании.

«Я всегда ждал, всю жизнь, что вдруг случится нечто совершенно непредвиденное, какое-то невероятное потрясение, и я вновь увижу то, что я так любил раньше, этот тёплый и чувственный мир, который я потерял. Почему я его потерял, я не знаю»

Вольф дрожит перед смертью, перед собственной судьбой. Рассказчик же ни смерти, ни судьбы, не боится, но будто бы страшится участия в жизни, чужой или своей, и совсем не понимает её цены, не понимает степени хрупкости мира.

Казалось бы, нутро из себя не выкорчевать – судьба есть судьба. Разбойник остаётся разбойником, а убийце суждено убить. «Отдавайте кесарю кесарево…», говорил Иисус. Но, и рассказчику, и Вольфу, прежде чем подтвердить правильность или ошибочность своих устоявшихся мировоззрений, представится шанс понять, что жизнь – это нечто большее, чем подготовка к смерти. Есть любовь. И любовь способна дать свежего воздуха, насытить рутину дикими чувствами, сильными ощущениями, экстремальными наваждениями. И стоит ли цепляться за смерть, если можно зацепиться за жизнь?

«Все, из чего до сих пор состояло моё существование, – сожаления, неудовлетворённость и какая-то явная напрасность всего, что я делал, – все это стало казаться мне чрезвычайно далёким и чужим, так, точно я думал о чем-то давно прошедшем»

Есть любовь, которая прокричит в лицо, что, вообще-то способность думать очень сильно мешает простому человеческому счастью.

Важной частью романа является тема эмиграции. Вообще стоит отметить, что во многом «Призрак Александра Вольфа» автобиографичен. Газданов и сам по молодости примкнул к белому движению, в результате чего вынужден был навсегда бежать за рубеж. Поселившись в Париже, он брался за любую работу, конечно не от того, что не понимал, как ему жить и как воспринимать мир, а из-за банальной нищеты. Одно время Газданов, как и рассказчик из романа, работал спортивным журналистом, и, точно так же, мечтал о большой литературе. В конце концов, быть может, та физическая и душевная неустроенность, тот непокой, который сопутствовал и рассказчику, и его визави, вызваны и тем, что оба они вынуждены были скитаться вне родины. Мотив ностальгии здесь фоновый, но он сильно сквозит: они ходят в русские рестораны, слушают русскую музыку, говорят на русском языке, читают русскую прессу. Широко известно, что и сам Газданов хотел вернуться на родину, и даже просил помощи и покровительства у Горького – Горький хотел помочь, но не успел – умер, – отсюда мой смелый вывод, что Газданов проецирует собственные эмоции и чувства на своих персонажей. В этой связи обложка издания с картиной Сальвадора Дали «Галлюцинация», или, как её ещё называют, – «Частичное помрачение. Шесть явлений Ленина на рояле» выглядит как дичайший стёб.

Потрясающее по силе своей произведение, пропитанное мистицизмом (чего стоит одна фамилия персонажа, буквально восставшего из мёртвых, – Wolf), экзистенциализмом и фатализмом. Меня восхитило богатство философской мысли Газданова, которое он мастерски изложил на бумаге, заключив в художественный текст. Не меньшего восхищения заслуживает и его личный путь, его биография, опыт. Очень многогранная и важная работа. После прочтения хочется открыть эту книгу заново. Когда-нибудь я так и сделаю.

#балда (1 строка, 3 столбец, А, НАВАГА)

Третий роман из сборника произведений Гайто Газданова - "Ночные дороги" - наверное является его наиболее широко известной работой, к которой сохраняется издательский и читательский интерес. Например, в Нидерландах перевод этого произведения на голландский был опубликован в 2014 году, то есть совсем недавно.

Книга "Ночные дороги" касается событий, реально происходивших в жизни российского писателя-эмигранта. Он четверть века отработал ночным таксистом в Париже и был хорошо знаком с представителями и нравами парижского дна. Все персонажи книги имеют прототипы.

По сути, "Ночные дороги" - это портретная галерея. В ней развешаны и фотографически точные изображения маслом, и лёгкие, призрачные акварельные лица, и наброски карандашом. Газданов говорит: "Посмотрите, это бывшая блестящая блядь, за благосклонность которой стрелялись министры с артистами и поэты с кадетами. Обладанием ею грезил сонм мужчин. Но время безжалостно, и вот, потеряв красоту, славу и деньги, она выставляет свои сморщенные мощи на ночных тротуарах, а от всего великолепия остались лишь прекрасные, нежные глаза и острый ум. Портрет написан с любовью и приязнью, потому что она была выдающейся в своём роде женщиной". Далее: "А вот превосходный пропойца и нищий, клошар, неспособный примириться с вульгарностью бытия и держаться к утру на ногах, зато способный с лёгкостью жонглировать философиями и концепциями, проникающий пронзительным, но скорректированным алкоголем взглядом прямо в суть вещей". И далее по коридорам этой воображаемой галереи развешаны портреты проституток и сутенёров, сумасшедших, пьяниц, бедняков, рабочих, шофёров и просто странных людей. Все вместе эти портреты создают цельное представление о трудной, неустроенной и, по большому счёту, замороженной во времени жизни низов французской столицы.

Много внимания уделено Гайто Газдановым проблеме русской эмиграции. Люди, по собственной или по иной воле оказавшиеся во Франции, бывшие генералы и профессора, банкиры, воротилы и светские дамы, студенты и институтки, напоминают кусочки от пазла, которые не могут и часто не желают стать частью общей картины. Только в этом сопротивлении среде нет ни героики, ни силы духа, а есть лишь нелепость и оторванность от жизни. В воздухе висит ощущение неправильности, неестественности такого положения дел. Впрочем, те, кто сумел приспособиться, вызывают ещё меньше сочувствия и симпатии. Эмиграция - это ужасно. Газданов, уехавший из России в 16 лет и проживший многие десятилетия во Франции, заканчивает свой роман о Париже словами "...чужой город далёкой и чужой страны".

Ну, и хотя бы с ритуальной целью повторюсь про текст Гайто Газданова: писатель замечательно владеет русским литературным языком, читать его длинные предложения, скомпонованные в большие абзацы приятно уже тем, что они звучат, как сложная, но гармоничная музыка. Замечательный автор из не менее замечательной серии "Из наследия"!

Второй роман Гайто Газданова в сборнике серии "Из наследия", по всей видимости, позволяет проследить эволюцию автора. Это, конечно, больше относится к области литературоведения, нежели к простому изложению впечатления от романа, но мне кажется, что "История одного путешествия" ещё более отключена от функции художественного произведения нести какое-то послание читателям. Газданов своим романом не говорит нам ничего сверх того, что буквально изложено в тексте.

Насколько я понял, как раз в этом заключалась основная претензия современной писателю критики: написано блестяще, но непонятно зачем. Не буду ни соглашаться, ни оспаривать это мнение, но, во всяком случае, я понимаю, почему оно могло возникнуть.

При всём при том событий и действующих лиц в "Истории..." намного больше чем в "Вечере у Клэр" при абсолютно идентичном объёме - всё те же 110 страниц. Есть даже одно убийство! Но событийный ряд не формирует законченный сюжет, это больше похоже на несколько фотографий в старом альбоме с потерявшимися первыми и последними страницами.

Главный герой романа - молодой эмигрант Володя, приехавший в Париж к своему старшему брату, крепко вставшему на ноги, женившемуся и наладившему уже свою жизнь. Володя, брат Николай, друг-англичанин и другие встречаются, куда-то ходят или ездят, ведут меж собой разговоры, размышляют на отвлечённые темы. Из этого и состоит плоть и кровь романа.

История одного путешествия не подразумевает физическое перемещение героя. Путешествие - сугубо эмоциональное или даже духовное. Кажется, это очевидно подчёркнуто Гайто Газдановым, если обратить внимание, что роман с таким названием начинается с прибытия, а кончается отъездом, а не наоборот, как можно было бы ожидать! Скорее, под путешествием здесь следует понимать завершённый жизненный этап в судьбе протагониста. Одно путешествие внутри самого себя закончено, начинается следующее.

Качество текста, конечно, высокое, и анализ человеческих переживаний дотошный. Читать мне, например, было интересно, потому что я такое люблю, но я не сомневаюсь, что многие читатели, если не большинство, сочтёт "Историю..." скучной.

Меня посетила одна мысль вчера вечером в ванной, когда я натирался своим гелем для душа с очень резким, но крайне быстро выветривающимся ароматом лимона: "История одного путешествия" обладает тем же свойством - настроение, ей создаваемое, очень мимолётно и быстро улетучивается. Но книга всё равно запомнится, пусть воспоминание о ней и будет немного блёклым.

Будет интересно проверить, насколько третий роман сборника - "Ночные дороги" - будет отличаться от первых двух.