Времена

Очередной том серии «Из наследия» познакомил меня с писателем-эмигрантом Михаилом Андреевичем Осоргиным. В сборник включены три произведения, причём первым идёт хронологически последнее из написанных автором — автобиографические записки «Времена». Он работал над ними последние два года своей жизни и, скорее всего, не завершил. При жизни Осоргина «Времена», естественно, не публиковались, а до родного читателя они дошли только спустя почти полвека после написания — в 1989 году.

Феномен эмиграции — очень чувствительная зона жизни. По каким бы причинам она не произошла, для нормального человека — это трагедия. Обстоятельства, разумеется, бывают разные. В случае с Осоргиным, как я узнал из этого произведения, эмиграция случилась даже дважды. Один раз он сам бежал от царской каторги в Италию. А второй раз был выслан уже из РСФСР принудительно.

Обычному человеку вроде меня трудно представить, какой удар наносится по несчастному, навсегда оставляющему Родину, и осознающему это. Я, может, забежал вперёд, но когда Осоргин описывает этот период своей судьбы, «Времена» перестают быть просто чередой воспоминаний о прожитой жизни. Они становятся пульсирующим, болью повторяющимся вопросом почему, почему, почему?

А начинаются «Времена» совсем по-другому. Это воспоминания из детства мальчика, родившегося в 1878 году в Перми, у которого были любящие папа и мама, братья и сёстры и вся бескрайняя Камская земля с лесами и реками. Как и положено русскоязычному автору, текст Осоргина просто превосходен. Читать такой русский язык приятнее, чем когда тебе спинку чешут, ей-богу! Образный, сочный, двумя фразами выдающий в своём авторе мыслителя и философа. Такие произведения и составляют самый жирный, самый плодородный слой отечественной литературы.

За детством идёт гимназическое время, уже не такое привольное. Умер отец Михаила Андреевича. Началась школьная муштра, и, по мнению Осоргина, именно в гимназиях у детей отбивалась всякая инициатива, любознательность и стремление расширять свои пределы. Повествование так же интересно, но уже минорнее. А следом идёт время институтское и начало карьеры молодого юриста.

И всё же, как я сказал выше, по-моему, «Времена» — незаконченное произведение. В нём почти нет превращения преуспевающего молодого адвоката в революционера. А ведь это изменение было коренным. До конца своих дней, если можно так выразиться, до конца «Времён» Осоргин не отказывался от идеи революций — и Февральской, и Октябрьской. С его точки зрения, революция была объективно неизбежной, но тот вид, который она приняла, категорически его не устраивал.

В записках Михаил Андреевич рассказывает о своей просветительской деятельности после возвращения в Россию в период после 1917 года и до конца гражданской войны, за которую его новое государство и выпнуло в нелюбимую, а, точнее, недолюбливаемую им Европу. Там он провёл 20 самых плодотворных лет в смысле писательского успеха, обрёл семью, переводился на другие языки. И там же он страдал, потому что понимал, больше на берег любимой Камы он никогда не выйдет. Это невыдуманная тоска в авторском тексте оказывает мощное воздействие на читателя.

Осоргин умер во Франции в 1942 году, в тот момент, когда его Родина проходила через самые жестокие испытания. По моей спине пробежал холодок, когда я прочёл: «В мои записки о прошлом вплетаются нити настоящего, но для читателя оно будет тоже прошлым, — для читателя уже знающего то, чего я не знаю». Я внезапно осознал, что нити настоящего, которые составляют мою собственную жизнь, тоже очень скоро станут прошлым, и то, чего я не знаю сейчас, для людей превратится в воспоминания из ушедшего.

Ради одного этого переживания «Времена» уже стоило прочесть.