Рецензии на книгу t

Думала, больше таких слов не будет, но… ЭТО ЛУЧШАЯ КНИГА ПЕЛЕВИНА.
И я сейчас уйду в экзистенциальные рассуждения, простите, никак не могу сдержать себя.

Идея произведения, в целом, не нова, но осмыслена совершенно по-другому. Раньше в качестве основных мотиваторов и действий были грехи, например, похоть, которая толкает человека на распутство. Наличие у личности такой греховной черты обуславливает его поведение и возможность действовать подобным образом. У Пелевина место «грехов» занимают авторы-демиурги, и раз уж мы говорим о похоти, то вместо нее Митенька Бершадский, который чудесно пишет эротические сцены. Гоша Пиворылов отвечает за психоделический контент, которого тоже предостаточно в жизни. Гриша Овнюк - мастер остросюжетного жанра. Еще один автор работает с метафизическими раздумьями. Ну и конечно, руководит группой Ариэль Эдмундович Брахман, который сшивает эти составные части друг с другом. И вот эта творческая группа мыслит (читай «пишет, создает») графа Т. (А может и нас с вами).

Из этого следует другой вопрос - Можно ли освободиться от мыслящих нас авторов? Можно ли мыслить себя самостоятельно? Ведь само осознание своего марионеточного существования уже шаг к свободе. Но, на самом деле, это ходьба на месте. Ведь авторы могут мыслить и наше стремление уйти от их влияния. Любая попытка сбросить оковы - это лишь сюжетный поворот в их книге. Ситуация удручающая и безвыходная. Как нельзя лучше тут подойдет цитата из книги:

// Ничего кроме демонов в уме нет вообще, и тот, кто сражается с искушениями и страстями – такой же точно демон, как и все остальные, только кривляющийся. //

И мне нравится планомерное развитие философской мысли произведения. После авторства существования и отсутствия свободы воли, закономерный силлогизм: наши грехи - это не наши грехи. Ведь если все мысли и помыслы являются написанным сценарием, и возможности избавиться от влияния нет, то, по сути, нас заставляют грешить, чтобы мы испытывали муки совести и другие сопутствующие страдания. А если идти еще дальше, то «людям говорят, что они страдают, поскольку грешат. А на деле их учат грешить, чтобы оправдать их страдание».

Единственная свобода, доступная человеку, состоит в том, чтобы видеть, какой из злых духов захватил и ведет его душу. (Ну и еще есть свобода не видеть, конечно. x_x)

И какая же цель у всего этого безумия? Тут кстати очень явная отсылка на Смерть автора. Любой Автор когда-нибудь умрет, а Читатель вечен. Соответственно, само рождение человека и смысл его жизни состоит только в том, чтобы Читателю можно было «немного забыться» чтением произведения, в котором мы - его главные герои.

И это не конец. Пелевин идет еще дальше, раскрывает совершенно иной взгляд на автора. И ЭТО ПРОСТО ВЕЛИКОЛЕПНО. Специально не пишу об этом тут (хотя очень хочется), но это надо прочитать самостоятельно. Это правда очень хорошо. Владимир Соловьев в конце произведения просто с ноги выломал дверь и зашел налить смысла.

Про эту книгу я знавал давно, но как-то обходил стороной. Было ещё что почитать из “старенького”, да и новенькое у Пелевина выходит каждый год. С моей слоупоковской скоростью чтения мне хватало. А тут в ютубе наткнулся на интервью со Снегирёвым, который из всего пелевинского посоветовал именно «t». С его слов книга довольно динамичная и драйвовая. И это правда. По драйву и экшону она наверное даже «Чапаева» обгоняет. Но по общему смыслу и эмоциям явно отстаёт. Этакий «Чапаев» на минималках. По крайней мере для меня. Наверное, для максимального понимания «t» надо было вращаться в андеграундно-творческих кругах эпохи нулевых, чтобы с ходу улавливать все аллюзии на Акунина, Пепперштейна, Ольшанского, Набокова и критиканше Юзефович, к которой Пелевин обращается уже не первый раз: «Как? Погас волшебный фонарь? А что ж ты в него ссала-то пять лет, пи*да? Ссала-то чего?». Видимо Снегирёв – как свой пацан, все эти метафорические шуточки понимает и улавливает. Я нет. Я и с авторами этими почти не знаком. Да и вообще, как говаривал один ответственный за метафизику шизофреник, само понятие автора в современном мире уже исчезло: «Современные романы обычно пишутся бригадами специалистов, каждый из которых отвечает за отдельный аспект повествования. А затем сшитые вместе куски причесывает редактор, чтобы они не смотрелись разнородно». А стало быть верна молва народная о том, что нет никакого такого ПВО, а шифруется под ним команда профессиональных писателей в лице Пивоварова, Елизарова, Лукьяненко, Евсеева, Водолазкина, Иванова и Некрасовой?

Особенно меня конечно порадовало обилие интересных инсайтов и цитат. Их тут как бородавок на мухоморе. Но если вы полезите искать их в цитатнике по Пелевину, то найдете там только псевдофилософские афоризмы типа «закрой глаза и окажешься где угодно» или «из презрения к собственной жизни всегда следует презрение к чужой». Вы Пелевина читаете или Коэльо? Но так уж и быть, я, как с барского плеча, поделюсь с вами этими прекрасными как весеннее солнце панчлайнами:

«Все знают что Толстого отлучили от церкви. Но за что? За гордыню. Перечил церковному начальству. Не верил, что кагор становится кровью Христовой. Смеялся над таинствами. А перед смертью он ушел в Оптину Пустынь, но не дошел — умер по дороге. И поэтому на могиле у него нет ни креста, ни надгробного камня. Толстой велел просто зарыть его тело в землю, чтобы не воняло. Оно, может, для начала двадцатого века было и стильно. А в двадцать первом в стране началось духовное возрождение, поэтому в инстанциях созрело мнение, что крест таки должен быть»

«Бог — просто бренд на обложке. Хорошо раскрученный бренд. Но тексты за него пишут все окрестные бесы»

«Человек считает себя Богом и он прав, потому что Бог в нём есть. Считает себя свиньёй — и опять прав, потому что свинья в нём тоже есть. Но человек очень ошибается когда принимает свою внутреннюю свинью за Бога»

«Раньше такая марихуана была… Всякая-разная. Иной раз зеленая, киргизская. Иногда салатовая — узбекская. Или совсем темная — с Кавказа. С Дальнего Востока тоже доходила, с такой приятной прорыжинкой. И каждая по-своему вставляла, легонько, как шампанское. Гуманитарно, солнечно… А сейчас? Вот придумали в Амстердаме эти шишки, которые на воде растут. А что до Петербурга доходит? Людям рассказать, так никто бы и не курил. Жулики в грязном подвале берут веник, опускают в ведро с синтетическим канабинолом, потом нарезают и продают как селекционный голландский продукт. Она мокрая даже, дрянь эта, и со временем как бы плесневеет — на ней такая белая пленка появляется. Только пленка эта — не плесень, а высохшая химия. Штырит как конкретная гидра. Но пуста, как природа ума в тибетском сатанизме. А уж какой для здоровья вред, про то вообще никто не знает»

Круто же? скажите? Наверное круче только Достоевский, который отстреливает зомбарей, бегущих с Запада. Короче почитать однозначно стоит. Но только если вы уже фанат Пелевина и его трансцендентных миров. Если вы пришли сюда, чтобы посмотреть на Льва Толстого, то не надо трогать этот улей. Стилистика книги ближе к Гоголю с его сатирикой и мистикой, нежели к тяжеловесному и монолитному Толстому с его горьким реализмом.

Ух.
Что тут скажешь? Пелевин не кажется мне бредом. Мне нравится ход его мыслей, многослойность и развитие идейных потоков, многоуровневость сюжета и объединение всего этого в некое [не скажу, что стройное и гладкое, но] любопытное повествование.

Своим Чапаев и Пустота Пелевин, если уж честно, сломал меня и свёл с ума. Сомневаюсь, что я поняла хотя бы половину, но то, во что я окунулась мне, как не странно, понравилось [да я вообще люблю странные вещи].

В первую очередь меня привлекает его интеллектуальность – умение рассуждать на не такие и простые темы, давая бесконечно много аллюзий на российских классиков, исторические события. Ну а для уровня моего невежества какая-то часть говорится прямым текстом – Толстой, Достоевский, княжна Тараканова, дама с камелиями…

Эта книга воспринималась гораздо проще [правда, здесь скорее вопрос, с чем сравнивать], главным образом потому, что автор не просто вбрасывает некую мысль. Он поступает достаточно «гуманно» - начинает с простой идеи, которую рассматривает со всех сторон и развивает. Ближе к финалу ты чувствуешь себя, как после лекции по философии – вывод понятен, всю пару академических часов всё было очень логично, но, выйдя за порог, ты не просто не можешь самостоятельно воспроизвести цепь умозаключений, но и вспомнить с чего вы начали. Это как раз приходит с опытом, главное – чтобы процесс «доставлял».

А процесс мысли был действительно очень захватывающим, круче только её апогей.

На примере каббалиста, который сжигает страницу книги и выпивает пепел, чтобы самому пообщаться с героями произведения, нам показывают, что то, что мыслит – вне тебя. [как часто вы встречаете мысли похожего уровня в современных произведениях? Хотя бы одну на всю книгу? Думаю, меня подкупает именно то, что книги его вызывают то самое скрипучее движение моего мозга.] Но это только начало.

Человек неоднозначен, у него много сущностей, состояние его ума переменчиво. Это как «Щука по-таракановски» - несколько рыб незаметно сшиваются хвостом в голову, представая перед нами драконом. Мистерия человека – как этот дракон. Одна щука совершает преступление, а другая раскаивается – две разные сущности одного и того же [здравствуйте, Фёдор Михайлович. Месье Гюго, поклон и Вам].

Но это только разогрев. Не буду повторять все линии рассуждения, тем более, что я не считаю себя достаточно подкованной в мат. части, чтобы их анализировать. Далее нас встречает сатира на современное искусство, в частности, писательство, с продолжением аллюзий к многобожию, единобожию [не без православия], буддизму, каббализму. И, конечно, нас подведут к апофеозу мысли, который [по моему скромному] стоил того, чтобы читать роман.

Жаль, что для того, чтобы его воспроизвести, надо рассказать обо всей цепочке, и жаль, что это будет своего рода спойлером, но сама эта мысль показала мне идею «читатель в книге» романа Если однажды зимней ночью путник... с другой стороны.

Всегда Ваш,
Алён
#тра_Ляля
#книжный_марафон
#махно_против_роз

P.S. Спасибо, Валя (@dpakoshka), за идею Игры престолов, и команде Омерзительной восьмёрки (@loki, не знаю уж, чья была идея) за то, что так ненавязчиво познакомили нас всех с Пелевиным))

В кулуарах жэжэшных окололитературных кругов, в среде тридцатилетних интеллектуальных снобов становится как-то комильфошно и трендово говорить, что Пелевин-де уже не торт. «Старый» Пелевин был торт, а «новый», стало быть, не торт.
Да что уж там, раньше и экзистенциализм был экзистенциальней, и трансценденция трансцендентней.
Ага.

Сейчас у нас есть возможность сравнивать романы «раннего» и «позднего» Пелевина (ничего, если я буду использовать устоявшуюся терминологию?), мгновенно переключаться между ними, игнорируя более чем десятилетний между ними промежуток. Поздний — это у нас, понятное дело, t, а ранним можно взять хоть «Чапаева», хоть «Поколение П», не суть важно.

За прошедшие годы Виктор Пелевин, несомненно, отточил свое писательское мастерство, и, что называется, «прокачал скилл словесного изящества». Но, что гораздо важнее, он, кажется, привел в порядок свои мысли и причесал идеи.
В раннем творчестве автор грамотно вбрасывал публике целый ворох всяких разных вещей, в которых каждый высматривал, что хотел, по своему разумению. Фактически, это был запутанный, как клок волос, конструктор из отдельных идей и сентенций, никак не связанных меж собой симулякров, из которых пять разных читателей складывали для себя пять абсолютно разных историй. Кто-то высматривал сюжет и находил там мухоморные трипы Татарского и раздвоение личности у Петра Пустоты, иные пытались постичь суть идеи и научились выходить в астрал, третьи просто вылавливали в книгах всевозможные гэги, вроде американца по имени Watza Phuk или шекспироведа Шитмана — благо таких персонажей у Олегыча всегда было в достатке.
Таков он, русский постмодерн, бессмысленный и беспощадный. Никто не знал (да и сейчас вряд ли знает), каков он, этот постмодерн, по причаститься к великому хотелось многим — именно поэтому читали и перечитывали.

В «t» автор значительно строже стал относиться к самому себе, и, этсамое, нормировал дискурса.
Структурные элементы нового романа стыкуются друг к другу очень плотно, как рыбьи чешуйки, отчего и книга читается значительно легче и приятнее: восприятие мягко скользит по этой гладкой, лоснящейся чешуе повествования, собранной из крошечных вставок экшена, иронии и самоиронии, экзистенциальных размышлений и марок ЛСД.

Виктор Пелевин действует здесь как хороший учитель: начинает с легкого, постепенно набирает обороты и подводит читателя к самым сложным вещам. И, как любой хороший учитель, он не навязывает своих идей, а словно бы провоцирует мозг читателя на самостоятельную их выработку.
В конечном итоге у меня просто загораются глаза от восторга: мне чудится, будто до таких хитромудрых выводов я дошел сам, собственными силами, хотя часть меня, конечно, понимает, что все это — деятельность грамотного педагога.

Начинается все совсем не по-пелевински: стилистика России XIX века, приключения, драки и прочие активные действия. Примерно треть книги проходит именно в таком «приключенческом» сопереживании главному герою — возникает ощущение, будто Олегыч решил попотчевать нас исключительно залихватским боевиком в сельско-крестьянском антураже, а легкие веяния размышлений и мудрствований проваливаются с горизонта так же быстро, как и появляются на нем.
Постепенно, к счастью, «неадекват» набирает градус — а в случае с Пелевиным это ничто иное, как комплимент:

«...я постиг, что эту Вселенную ... я сотворил сам, мистически действуя из абсолютной пустоты. Я есть отец космоса и владыка вечности, но не горжусь этим, поскольку отчетливо понимаю, что эти видимости суть лишь иллюзорные содрогания моего ума.»

Вот уже что-то чувствуется, что-то такое узнается, отчетливо Пелевинское, правда? То самое, что, пожалуй, и составляет в современной литературе понятие «русский постмодерн».
Да-да, тот самый солипсизм, который автор преотлично раскрыл еще в «Чапаеве»; но теперь все это обрело значительно более удобоваримую форму.
То, что у некоторых других писателей является апогеем всей книги и «выжимкой» всего произведения, у Пелевина — просто отправная точка. Дальше идея будет шириться и углубляться, пускать корни, побеги и сюжетные ответвления.

Отличный сюжетный ход книги — это встреча главного героя книги с автором, который эту книгу, собственно, пишет. Это получилось свежо, необычно, самоиронично, а главное, позволяет вплести в эту историю абсолютно любые мысли, которые у Пелевина, чего уж там, всегда одни и те же: несуществование мира и Вселенной, тщета осознания себя, противопоставление «эго» и «ид» и прочая, прочая. Просто подано это теперь под новым соусом. Очень остроумным, надо заметить, соусом.
Заменим поиски «внутренней Монголии» на «Абстрактного читателя». Был «глиняный пулемет» — стал портрет Достоевского для спиритических сеансов.
Сентенцию о непостижимости существования ума в Боге и Бога в уме превратим в диалектическое противостояние Абсолютного Писателя и Абсолютного Читателя.

Мысли у Виктора Пелевина остались, конечно, ровно те же самые. Те же, что с незначительными модификациями кочуют из «Чапаева» в «Числа», из «Священной книги оборотня» в «Ампир В» — он, как и, извиняюсь за выражение, Коэльо, умудряется раз за разом продавать нам одну и ту же книгу.
Но знаете, чем «t» существенно отличается от всего ранее написанного?

Все эти умозрительные абстракции, генерируемые автором на протяжении сотен страниц, очень легко представить, спроецировать на себя.
Речь тут идет о «книге в книге», взаимодействии мира писателя с миром героев, взаимопроникновение сущностей читателя в писателя и в героев книги.
Любую из прочитываемых мыслей вы в любой момент можете «примерить» на себя, после чего она становится сразу же абсолютно понятна, ясна и структурно-логична.
Повторюсь, автор «расчесал» свое повествование, так что сквозь него более не нужно продираться, стиснув зубы: вы с легкостью и удовольствием скользите по сюжетной линии, очень хорошо ассоциируя себя с происходящими событиями, очень легко в них вовлекаясь, а потому и любые акробатические кульбиты ума становятся вам понятны достаточно быстро.

Раньше как было?
Вы прочитываете пассаж о вау-импульсах. Тупите. Прочитываете его еще дважды. Тупите. Медленно прочитываете еще раз, подолгу задумываясь над каждым абзацем и пытаясь выстроить в уме все сказанное. Наконец, смысл слов начинает смутно проявляться в плоскости вашего восприятия, и вы, наконец, офигеваете от крутизны собственного ума, раз он оказался в состоянии это понять.
В «t» все иначе: вы бегло прочитываете абзац, а ваш ум, изгибаясь так и эдак, с первого раза выполняет сложнейшие кульбиты. При этом удовольствие от его пластичности никуда не девается.

* * *
«Людям говорят, что они страдают, поскольку грешат. А на деле их учат грешить, чтобы оправдать их страдание. Заставляют жить по-скотски, чтобы и забить их можно было как скот.»

«То, что есть, никогда не исчезнет. То, чего нет, никогда не начнет быть. Если пылинка есть, это уже значит, что она ничем не отличается от неба. С другой стороны, если кажется, будто пылинка есть, это еще не значит, что она действительно есть. На самом деле есть только то, что ее видит.»

«Человек считает себя Богом, и он прав, потому что Бог в нем есть. Считает себя свиньей — и опять прав, потому что свинья в нем тоже есть. Но человек очень ошибается, когда принимает свою внутреннюю свинью за Бога.»

* * *
А еще в книге очень хорошая концовка — последние глав пять преподносят нам кучу новых «скачков ума», сюжетных вывертов, после которых все оказывается совсем не так, как казалось.
Вы ни за что не угадаете, чем же все закончится — книга несколько раз перевернет происходящее с ног на голову.

Замечательно.

P.S. И, возвращаясь к началу статьи: неправильно считать, будто есть «ранний» и «поздний» Пелевин.
Виктора Пелевина вообще не существует вне пределов вашего ума — он возникает только тогда, когда вы его думаете.

Я тут все рецензирую рассказы товарища Пелевина, а надо бы поведать и о романе.
Так вот, роман "t" попался мне не то чтобы очень давно- где-то в прошлом году (до совсем новых вещей Монстра пока еще, к стыду, не добрался). Но, в который раз убеждаюсь, что взял книгу в лапы не зря. Во время прочтения находился в отпуске- заперся в комнате и вгрызся в манускрипт так, что щепки летели. Домашние даже постановили книг мне с собой в отпуск не давать.
Так вот, о романе . Главный герой- настоящий супермен, мастер боевого искуйства "незнас" (непротивление злу насилием)- граф Т (он же Толстой Л.Н.)- теряет память и в духе Джейсона Борна бежит от царской охранки в местную Шамбалу- Оптину Пустынь и по дороге узнает разное интересное про себя и мир.
У графа есть друг - Достоевский Ф.М.- главный герой хардкорного шутера, способный высасывать из покойничков ману.
По дороге беглый шпиён-граф встречает самого Автора- тут представлен в виде Ариэля в компании его литературных "негров"- который говорит, что он создал мир, графа и всякое остальное.
Закрут сюжета наимощнейший, над некоторыми страницами размышлял довольно долго, но до конца до сих пор не осмыслил, принял волевое решение позже перечитать.
Про смешное - Виктор Олегыч, в своей манере, проходится паровым катком по либералам, чекистам и литераторам. О последних- крайне понравилось, особенно на фоне споров на Ридли о художественной ценности разнообразных "шедеверов" типа "Голодных игр", "Сумерек" или "50 оттенков коричневого". Цитату приведу полностью:

— Писатель, вы хотите сказать, стал каббалистом?
— Писатель, батенька, тут вообще ни при чём. Эта рыночная каббалистика изучается маркетологами. Писателю остаётся только применять её законы на практике. Но самое смешное, что эти маркетологи обыкновенно полные идиоты. Они на самом деле не знают, какая комбинация букв будет востребована рынком и почему. Они только делают вид, что знают.
— Ну и ужасы вы рассказываете, — пробормотал Толстой. — Какие-то мракетологи… Это от слова «мрак»?
— В общем да, — хихикнул Ариэль.

То-то, товарищи.

По итогу: от внимательного прочтения мозг медленно но верно сворачивается в трубочку. Читать строго внимательно и вдумчиво- для беглого чтения в метро не походит категорически.

#флешмоб_Пелевин