Книга Прогулка среди могил онлайн - страница 5

5

К восьми тридцати я отправился в церковь святого Павла на собрание. По дороге мне пришло в голову, что я могу встретить там Пита Кхари, но его не было. Потом я помогал убирать стулья, а после этого вместе с другими пошел пить кофе в «Огонек». Но там я пробыл недолго и уже в одиннадцать оказался в баре «Пуган» на Западной Семьдесят Второй – в одном из двух мест, где между девятью вечера и четырьмя утра обычно можно найти Красавчика Дэнни Белла. В остальное время его нельзя найти нигде.

Другое из этих мест – джаз-клуб «Матушка Гусыня» на Амстердам-стрит. «Пуган» ближе, поэтому я начал с него. Красавчик Дэнни сидел за своим обычным столиком в дальнем конце зала и разговаривал с очень черным человеком с острым подбородком и курносым носом. На этом человеке были огромные темные очки с зеркальными стеклами и серо-голубой пиджак с такими широкими плечами, что это не могло быть делом рук ни Господа Бога, ни тренера по тяжелой атлетике. На макушке у него была маленькая соломенная шляпа цвета какао, украшенная ярко-розовой, цвета фламинго, лентой.

Я взял себе кока-колы и стал ждать у стойки, пока этот человек не кончит свои дела с Красавчиком Дэнни. Минут через пять он слез со стула, похлопал Дэнни по плечу, рассмеялся и направился к выходу. Я повернулся взять сдачу, а когда снова посмотрел в ту сторону, его место уже занял какой-то лысеющий белый с усами щеточкой и толстым животом. Первого человека я не знал и мог только догадываться, кто он, но этот был мне знаком. Его звали Зелиг Вулф, он был владельцем нескольких автостоянок и принимал пари по поводу разных спортивных соревнований. Много лет назад я как-то арестовал его за нанесение побоев, но пострадавший отказался от обвинения.

Когда Вулф ушел, я взял себе еще стакан кока-колы и подсел к столику Дэнни.

– Ты сегодня весь в делах, – сказал я.

– Верно, – ответил Красавчик Дэнни. – Рад тебя видеть, Мэттью. Я тебя еще раньше заметил, только пришлось целый час просидеть с Вулфом. Ты наверняка знаешь Зелига.

– Конечно, а вот другого не знаю. Должно быть, он главный сборщик пожертвований в Объединенный фонд негритянских колледжей, да?

– Человек не должен тратить свои умственные силы на праздные размышления, – торжественно произнес Красавчик Дэнни. – В частности, на то, чтобы судить о людях по их внешнему виду. Этот человек носит классическое произведение портновского искусства, известное под названием стильного костюма. У моего отца в шкафу хранился такой же – память о его бурной молодости. Время от времени он доставал его и грозился надеть, а мать только глаза закатывала.

– Ее счастье, что он только грозился.

– Этого типа зовут Николсон Джеймс, – сказал Красавчик Дэнни. – На самом деле его должны были звать Джеймс Николсон, только давным-давно в каких-то официальных бумагах имя и фамилию перепутали, а он решил, что так шикарнее. Я бы сказал, что это гармонирует с костюмом в стиле ретро. Мистер Джеймс – сутенер.

– Да ну? Никогда бы не подумал.

Красавчик Дэнни налил себе водки. Его стиль – неброская элегантность: темный костюм с галстуком, сшитый хорошим портным, яркий узорчатый красно-черный жилет. Он – маленький, худощавый афроамериканец; чернокожим его не назовешь, потому что он какой угодно, только не черный, – он альбинос. Ночи Красавчик проводит в барах и не любит яркого света и громкого шума. Заставить его показаться на улице средь бела дня так же трудно, как Дракулу, в это время он даже почти не подходит к телефону и никого к себе не пускает. Но каждый вечер он появляется в «Пугане» или в «Матушке Гусыне» – выслушивает разных людей и сообщает им всякие сведения.

– Ты сегодня без Элейн, – сказал он.

– Сегодня – да.

– Передай ей привет.

– Передам. Я принес тебе кое-что. Красавчик.

– Да?

Я сунул ему пару сотенных. Он украдкой взглянул на купюры, потом поднял брови и посмотрел на меня.

– У меня богатый клиент, – сказал я. – Желает, чтобы я ездил на такси.

– Ты хочешь, чтобы я тебе поймал такси?

– Нет, но я решил, что надо раздать часть денег. А от тебя требуется только распустить кое-какой слух.

– Какой?

Я изложил ему нашу официальную версию, не упоминая имени Кинена Кхари. Красавчик Дэнни слушал, время от времени сосредоточенно хмурясь. Когда я закончил, он вынул сигарету, посмотрел на нее и снова сунул в пачку.

– Есть вопрос, – сказал он.

– Валяй.

– Жена твоего клиента за границей, поэтому можно считать, что те, кто ей угрожал, до нее не доберутся. И теперь он полагает, что они займутся кем-то другим.

– Правильно.

– А какое ему до этого дело? Мне нравится этот торговец наркотиками, который чувствует свою ответственность перед обществом, вроде тех плантаторов в Орегоне, что выращивают марихуану и анонимно жертвуют огромные деньги «Защите Земли» и другим экосаботажникам. Если на то пошло, то, когда я был мальчишкой, мне нравился Робин Гуд. Только какое дело твоему клиенту, если эти подонки похитят еще чью-нибудь бабу? Они получат свой выкуп, и кто-то из его конкурентов останется в убытке, вот и все. Или у них ничего не выйдет, и им конец. Пока его жены нет под рукой...

– Господи, это же была абсолютно правдоподобная история, пока я не рассказал ее тебе.

– Ты уж меня прости.

– Его жена не за границей. Они ее похитили и убили.

– Он что, упирался? Не хотел платить выкуп?

– Он заплатил четыреста косых. Но они все равно ее убили. – Дэнни удивленно взглянул на меня. – Это только между нами, – добавил я. – О ее смерти никуда не заявляли, так что об этом никто не должен знать.

– Ясно. Ну, тогда его понять легче. Он хочет с ними поквитаться. Есть какие-нибудь предположения, кто они?

– Нет.

– Но ты считаешь, что они сделают это снова?

– Зачем бросать игру, когда тебе везет?

– Действительно, незачем.

Он налил себе еще водки. В обоих заведениях, где он регулярно бывает, ему приносят бутылку в ведерке со льдом, и он между делом пьет и пьет – просто так, словно воду. Не могу понять, куда все это девается и как с этим справляется его организм.

– Сколько этих подонков? – спросил он.

– Минимум трое.

– Четыреста косых на троих. Должно быть, они тоже любят ездить на такси, как ты думаешь?

– Мне это приходило в голову.

– Значит, если кто-то вздумает швыряться деньгами, это будет полезная информация.

– Возможно.

– А торговцы зельем, особенно те, что покрупнее, должны знать, что им грозит похищение. Они ведь могут с таким же успехом похитить и самого торговца, как ты думаешь? Ведь необязательно это должна быть женщина.

– Неуверен.

– Почему?

– По-моему, они получили удовольствие от этого убийства. По-моему, они просто наслаждались. Я думаю, они сначала ее употребили, потом пытали, а когда это им надоело, убили.

– На теле были следы пыток?

– Тело нашли в виде тридцати или сорока кусков, аккуратно завернутых в пластик. И это тоже не для всех. Я не собирался тебе об этом рассказывать.

– Откровенно говоря, лучше бы и не рассказывал. Мэттью, это у меня только воображение разыгралось или мир в самом деле становится все злее?

– По-моему, лучше он не становится.

– Не становится, верно? Помнишь парад планет, когда все они выстроились, как солдаты? Разве не говорили, что это должно предвещать наступление какой-то новой эпохи?

– Я ничего такого не жду.

– Ну, говорят ведь, что ночь темнее всего перед рассветом. Но я понимаю, что ты хотел сказать. Если убийство – только часть программы, если они любят насиловать и пытать, – тогда, конечно, им ни к чему какой-нибудь пузатый торговец наркотиками с никуда не годной жопой и висячим членом. Ребята любят что попроще.

– Это точно.

Он немного подумал.

– Они обязательно сделают это еще раз, – сказал он. Вряд ли они успокоятся после такой удачи. Но вот что интересно...

– Не делали ли они этого раньше? Я тоже об этом думал.

– Ну и?

– Уж очень ловко они все провернули, – сказал я. – У меня такое ощущение, что у них есть опыт.

* * *

На следующее утро, сразу после завтрака, я отправился на Западную Пятьдесят Четвертую, в Северно-Центральный полицейский участок. Джо Деркина я застал на месте, и он несколько озадачил меня, сказав:

– Ты стал лучше одеваться. Наверное, это дело рук той женщины. Элейн, кажется, ее зовут?

– Правильно.

– Ну, по-моему, она хорошо на тебя влияет.

– В этом я не сомневаюсь, – сказал я, – только к чему это ты?

– Просто на тебе неплохо смотрится этот пиджак, вот и все.

– Этот блейзер? Да ему, должно быть, лет десять.

– Ну, значит, ты никогда его не носил.

– Все время ношу.

– Тогда, может быть, дело в галстуке.

– А что такого особенного в моем галстуке?

– Господи Боже мой! – сказал он. – Тебе никто еще не говорил, что у тебя паскудный характер? Стоит сообщить тебе, что ты неплохо выглядишь, и не успеешь оглянуться, как начинается допрос, словно в суде. Давай лучше начнем сначала. А, Мэтт, рад тебя видеть. Что-то ты хреново выглядишь сегодня. Садись. Так лучше?

– Намного лучше.

– Ну, я рад. Садись. Зачем пришел? – У меня есть желание нарушить закон.

– Знаю, это бывает. У меня такое желание появляется чуть ли не каждый день. А какой закон?

– Подумываю о преступлении категории "D".

– А, таких у нас сколько угодно. Например, незаконное хранение технических средств для изготовления поддельных документов – это как раз категория "D". Думаю, что такое преступление ты уже совершаешь в эту самую минуту. Есть у тебя в кармане ручка?

– Даже две и еще карандаш.

– Ого! Похоже, мне следовало бы завести на тебя дело и взять отпечатки пальцев. Только вряд ли это то самое преступление категории "D", которое ты имел в виду.

Я мотнул головой.

– Нет, я-то подумывал нарушить статью двухсотую уголовного кодекса, раздел ноль-ноль.

– Статью двухсотую? Хочешь, чтобы я посмотрел, что это за статья?

– Посмотри.

Он сердито покосился на меня, потом придвинул к себе растрепанную черную книгу, лежавшую на столе, и принялся ее листать.

– Вообще-то номер знакомый, – сказал он. – А, вот она. "Подкуп государственного служащего третьей степени. Лицо повинно в подкупе третьей степени, если оно передает, или предлагает, или соглашается передать государственному служащему любые материальные блага в обмен на явное или подразумеваемое согласие этого государственного служащего соответствующим образом проголосовать, высказать свое мнение, вынести суждение, предпринять действия, принять решение или использовать свое влияние. Подкуп третьей степени является преступлением категории "D"". – Он еще немного почитал про себя, а потом сказал: – Ты уверен, что не предпочел бы нарушить раздел ноль-три той же статьи двухсотой?

– А что там такое?

– Подкуп второй степени. То же самое, только это преступление категории "С". Чтобы попасть под этот раздел, нужно, чтобы материальные блага, которые ты передашь или согласишься передать, – Господи, правда, здорово изложено? – превышали десять тысяч долларов.

– Ах, вот что, – сказал я. – Нет, выше категории "D" мне не подняться.

– Этого я и опасался. Можно тебя кое о чем спросить, прежде чем ты совершишь преступление категории "D"? Сколько лет прошло с тех пор, как ты ушел с работы?

– Порядочно.

– Так как же ты ухитряешься помнить категории преступлений, не говоря уж о номере статьи?

– А у меня память такая.

– Врешь. За эти годы все статьи перенумеровали, да и вообще половину кодекса изменили. Я просто хочу знать, как это у тебя получается.

– В самом деле хочешь?

– Да.

– По дороге к тебе я зашел к Андреотти и заглянул в его кодекс.

– Специально, чтобы утереть мне нос?

– Специально, чтобы ты не расслаблялся.

– Ты всегда печешься о моих интересах.

– Так точно, – подтвердил я. Купюра уже была приготовлена у меня в кармане пиджака, и теперь я вытащил ее и сунул ему в тот карман, где он обычно держит сигареты, если только в очередной раз не бросает курить и не стреляет у других. – Купи себе костюм.

Мы были одни в кабинете, и он, вынув бумажку, развернул ее.

– Надо менять терминологию, – сказал он. – Всегда считалось, что «купи себе шляпу» – это двадцать пять долларов, а «купи себе костюм» – сотня. Не знаю, сколько стоит сейчас приличная шляпа, – не могу припомнить, когда я в последний раз покупал шляпу. Но костюм за сотню можно купить разве что у старьевщика. Надо говорить: «Вот тебе сотня, пойди с женой пообедать». А вообще за что это?

– Мне нужна от тебя одна услуга.

– Ах, вот как.

– Было одно дело, я о нем читал. Должно быть, месяцев шесть назад, а может, и год. Два каких-то типа похитили на улице женщину и уехали с ней на грузовике. Через несколько дней ее нашли в парке.

– Надо полагать, мертвой.

– Мертвой.

– "Полиция подозревает, что налицо преступление". Не могу сказать, что помню такой случай. Это было не на нашем участке?

– Даже не в Манхэттене. Мне помнится, ее обнаружили на поле для гольфа в Куинсе, но с таким же успехом это мог быть и Бруклин. Тогда я не обратил внимания, просто прочел утром за чашкой кофе.

– И чего ты теперь хочешь?

– Чтобы ты освежил мне память.

Он посмотрел на меня.

– Что-то ты стал сорить деньгами. Зачем заботиться о пополнении моего гардероба, когда можно пойти в библиотеку и просмотреть указатель к «Таймс»?

– А на какое слово? Я ведь не знаю, где и когда это случилось, и имен не помню. Пришлось бы просматривать все номера за прошедший год, а я даже забыл, в какой газете это читал. В «Таймс» это могло и не попасть.

– Можно выяснить, если кое-куда позвонить.

– Как раз это я и имел в виду.

– Пойди-ка прогуляйся. Выпей чашку кофе. Посиди в том греческом кафе на Восьмой авеню. Я, наверное, загляну туда через часок-другой и сам – выпить кофе с пирожком.

Сорок минут спустя он подошел к моему столику в кафе на перекрестке Восьмой авеню и Пятьдесят Третьей.

– Почти год назад, – сказал он. – Женщину звали Мари Готскинд. Что это значит – Готскинд?

– По-моему, «дитя Господа».

– Не слишком хорошо он обошелся со своей дитятей. Ее похитили средь бела дня, когда она делала покупки на Джамейка-авеню в Вудхейвене^[13]. Двое мужчин увезли ее на грузовике, а через три дня мальчишки нашли ее тело на поле для гольфа в Форест-парке. Изнасилование, множественные ножевые раны. Сто четвертый участок завел дело и передал его в сто двенадцатый, как только ее опознали, потому что похищение произошло именно там.

– Что-нибудь удалось выяснить?

Он помотал головой.

– Тот, с кем я там говорил, хорошо помнит это дело. Местные жители недели две волновались по этому поводу. Порядочная женщина идет себе по улице, а тут какие-то два типа ее хватают – как гром среди ясного неба, понимаешь, что я хочу сказать? Если это могло случиться с ней, то же самое может случиться с каждым, нельзя чувствовать себя в безопасности, даже когда сидишь дома. Они боялись, что теперь начнется – групповые изнасилования на колесах, серийные убийства и все такое прочее. Помнишь это дело в Лос-Анджелесе, из него еще сделали маленький сериал?

– Не знаю такого.

– Там двое итальянцев, кажется, двоюродные братья, убивали уличных девок и бросали их за городом, на каком-нибудь пригорке. «Душегуб с гор» – вот как этот фильм назывался. Правильнее было бы – «душегубы», только, наверное, телевизионщики придумали название еще до того, как выяснилось, что их было двое.

– А что с этой женщиной из Вудхейвена? – спросил я.

– Ах, да. Они боялись, что за этим первым последует целая серия, но больше ничего не случилось, и все успокоились. Там все еще работают по этому делу, но пока ничего не получается. Дело висит, и у них такое мнение, что раскрутить его можно будет только в одном случае: если преступники сделают это еще раз и попадутся. Он спросил, нет ли у нас чего-нибудь такого, что может быть с этим связано. У нас нет ничего такого?

– Нет. А ты не обратил внимания, чем занимался муж этой женщины?

– По-моему, она была не замужем. Кажется, школьная учительница. А что?

– Она жила одна?

– Какая разница?

– Я хотел бы посмотреть это дело, Джо.

– Да? Так поезжай в сто двенадцатый и попроси, чтобы тебе показали.

– Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет.

– Ах, не думаешь? Неужели ты хочешь сказать, что в этом городе найдутся полицейские, которые не захотят оказать услугу частному сыщику? Какой ужас!

– Я был бы тебе очень благодарен.

– Понимаешь, разок-другой позвонить по телефону – это одно, – сказал он. – Я пока не совершил никакого грубого нарушения служебных инструкций, и тот парень в Куинсе, с кем я говорил, тоже. Но ты хочешь получить доступ к секретным материалам. Дело не подлежит выносу из участка.

– А его и не нужно выносить. Все, что от этого парня требуется, – потратить пять минут и передать его по факсу.

– Значит, тебе нужно все дело? Да это капитальное расследование убийства, в нем страниц двадцать, а то и все тридцать.

– Ничего, департамент полиции не обеднеет, если оплатит этот факс.

– Ну, не знаю, – сказал Джо. – Мэр только и говорит, что город вот-вот обанкротится. А зачем тебе это?

– Не могу сказать.

– Ничего себе. Хочешь, чтобы все текло только в одну сторону?

– Это профессиональная тайна.

– Да брось ты. У тебя профессиональная тайна, а наши уголовные дела, по-твоему, должны быть для всех открытой книгой? – Он закурил сигарету и закашлялся. – Это случайно не имеет отношения к тому твоему приятелю?

– Не понял.

– Ну, к твоему другу Баллу. Это имеет к нему отношение?

– Нет, конечно.

– Ты уверен?

– Он за границей, – сказал я. – Его здесь нет уже больше месяца, и я не знаю, когда он вернется. И потом – насиловать женщин и бросать их на поле для гольфа, у самой лунки, – это не по его части.

– Ну да, знаю, он джентльмен и всегда заравнивает дерн, если нечаянно ковырнет его клюшкой. Ему собираются пришить дело – ты об этом, наверное, знаешь.

– Что-то слышал.

– Надеюсь, это им удастся, и его лет на двадцать запрячут за решетку. Но ты, конечно, другого мнения.

– Он мой друг.

– Да, мне говорили.

– Во всяком случае, к этому делу он не имеет никакого отношения. – Джо покосился на меня, и я сказал: – У меня есть клиент, у которого исчезла жена. Почерк как будто тот же, что и в Вудхейвене.

– Ее похитили?

– Похоже.

– Он сообщил в полицию?

– Нет.

– Почему?

– Наверное, у него есть на то причины.

– Это не годится, Мэтт.

– Ну, скажем, он находится в стране нелегально.

– Полгорода находится в стране нелегально. Ты думаешь, если мы заводим дело о похищении, то начинаем с того, что передаем потерпевшего Службе иммиграции и натурализации? И что это за человек такой, у которого зеленой карточки^[14] нет, а деньги на частного сыщика есть? Сдается мне, тут что-то не так.

– Думай, что хочешь.

– Ах, ты мне разрешаешь думать, что хочу, да? – Он погасил сигарету и нахмурился. – Женщина убита?

– Похоже на то. Если это те же самые люди...

– Да, но почему это обязательно те же самые люди? Где связь? Почерк похитителей?

Я ничего не ответил. Он взял у официантки счет, взглянул на него и перебросил через стол ко мне.

– Забирай, – сказал он. – Ты угощаешь. У тебя телефон не изменился? Я позвоню сегодня после обеда.

– Спасибо, Джо.

– Нет, можешь не благодарить. Мне надо подумать, не выйдет ли мне это боком. Если нет, я позвоню. Не позвоню – значит, ничего не будет.

* * *

В двенадцать часов я сходил на собрание, потом вернулся к себе в отель. От Деркина ничего не было, но меня ждала записка с сообщением, что звонил Ти-Д-жей. И все – ни номера телефона, ничего. Я скомкал записку и выбросил ее.

Ти-Джей – это чернокожий подросток, с которым я познакомился полтора года назад на Таймс-сквер^[15]. Это его уличная кличка, а если у него и есть какое-то другое имя, то он держит его про себя. Ти-Джей показался мне веселым, остроумным и дерзким – настоящий глоток свежего воздуха в удушливой атмосфере Сорок Второй, – и мы с ним сразу прекрасно поладили. Немного позже я поручил ему кое-какую мелкую работу по делу, которым тогда занимался, – одна его ниточка вела на Таймс-сквер, и с тех пор он время от времени давал о себе знать – звонил каждые недели две, иногда даже по нескольку раз в день. При этом никогда не оставлял своего номера, и связаться с ним я никак не мог, так что его звонки были всего-навсего напоминаниями о себе. Когда ему действительно нужно было поговорить со мной, он звонил до тех пор, пока не заставал меня дома.

В таких случаях мы обычно разговаривали столько времени, на сколько хватало его четвертака. Иногда мы встречались, и я угощал его обедом. Два раза я давал ему кое-какие мелкие поручения по своим делам, и он явно получал от этого удовольствие, несоразмерное с теми небольшими деньгами, которые я ему за это платил.

Я поднялся к себе и позвонил Элейн.

– Красавчик Дэнни просил передать тебе привет, – сказал я. – А Джо Деркин говорит, что ты хорошо на меня влияешь.

– Конечно, – ответила она. – Но он-то откуда это узнал?

– Он сказал, что я стал лучше одеваться с тех пор, как с тобой общаюсь.

– Я же тебе говорила, что тот новый костюм отлично сидит.

– Но я был не в нем.

– А-а...

– Я был в своем блейзере. А он у меня уж не помню сколько времени.

– Ну, он все еще прилично выглядит. И в серых брюках? А какая рубашка и галстук?

Я сказал ей.

– Ну, это вполне прилично.

– Да нет, где там. Вот вчера я видел стильный костюм.

– Честно?

– Самый настоящий, если верить Красавчику Дэнни.

– Не может быть, чтобы Красавчик Дэнни был в стильном костюме.

– Нет, это был его сообщник по имени... ну, это не важно. На нем была еще соломенная шляпа с ядовито-розовой лентой. Вот если бы я надел что-нибудь в этом роде, когда отправился к Деркину...

– Это произвело бы на него впечатление. Может, все дело в твоей осанке, дорогой? Может, ты теперь иначе держишься и Деркин это заметил? Ты стал держаться самостоятельнее.

– Потому что у меня совесть чиста.

– Наверное.

Мы еще немного поболтали. Вечером она собиралась на занятия, и мы поговорили о том, не встретиться ли после них, но решили, что не стоит.

– Лучше завтра, – сказала она. – Может, пойдем в кино? Только я терпеть не могу ходить в кино в выходные – если идет что-нибудь приличное, не пробьешься. А, знаю – днем в кино, а потом пообедаем, если только ты не работаешь завтра.

Я сказал, что это звучит неплохо.

Когда я повесил трубку, дежурный позвонил снизу и сказал, что, пока я разговаривал, мне звонили. За то время, что я живу в «Северо-Западном», телефонную систему здесь несколько раз меняли. Сначала все звонки шли через коммутатор. Потом отсюда стало можно звонить в город напрямик, а звонки сюда по-прежнему шли через дежурного. Теперь у меня прямая линия в город, но если я не беру трубку, то после четвертого гудка звонок переадресовывается дежурному. Счета нью-йоркская телефонная сеть присылает мне, отель с меня ничего не берет, и получается, что у меня бесплатный секретарь.

Звонил Деркин, и я тут же набрал его номер.

– Ты кое-что у меня забыл, – сказал он. – Хочешь забрать или можно выкинуть?

Я сказал, что сейчас приеду.

Когда я вошел в его комнату, он говорил по телефону, качаясь на стуле и куря сигарету. Еще одна сигарета дымилась в пепельнице. За соседним столом сидел детектив по фамилии Беллами, уставившись поверх очков на экран компьютера.

Джо закрыл трубку рукой и сказал:

– По-моему, вон там твой конверт, на нем твоя фамилия. Ты забыл его, когда приходил сегодня.

Не ожидая ответа, он продолжал говорить по телефону. Я потянулся через его плечо и взял большой запечатанный конверт из толстой бумаги, на котором была написана моя фамилия. Позади меня Беллами сказал компьютеру:

– Что за хреновина, ничего не поймешь.

Спорить я не стал.