Рецензия на книгу Нетерпение сердца от pum_pumoff

#флешмоб_Н

Прежде чем углубляться в рассуждения о романе Стефана Цвейга "Нетерпение сердца" хочу развести два ключевых понятия: "сострадание" и "жалость". Автор мастерски сделал это в своем эпиграфе, но я люблю повторять умные мысли за умными людьми. Итак, в мире существует (и слава богу) сострадание (оно же сопереживание, сочувствие) - приставка "со" демонстрирует нам совместную эмоцию: тебе горько - мне горько, тебе больно - мне больно. Человек, который нарвался на это "со" старается всеми силами помочь, облегчить, спасти. Иногда страдающему достаточно только этого искреннего предложения разделить его боль поровну. Жалость же - замешенное на чувстве собственного стыда и дискомфорта псевдосострадание. Когда жалко, не хочется вместе, не хочется спасать, не хочется делить. Хочется только, чтобы щипок за собственную совесть от того, что у тебя есть то, чего нет у страдающего, не превратился в кровоподтек, а если уж синяком обернется - скорей бы рассосался.

Молодой офицер (без особых заслуг в прошлом и в родословной, и с уже сомнительным будущим) по случайному стечению обстоятельств стал вхож в один из богатейших домов Австрии. У его обитателей есть свои тайны, которые будут осторожно, но абсолютно своевременно раскрываться автором. Вот и все, что, собственно, нужно знать о сюжете. "Нетерпение сердца" вообще не про сюжет. "Нетерпение сердца" - анатомический театр. Автор препарирует главного героя, его душу, его чувства. Всё выворачивает наизнанку. Вот он весь, молоденький офицер, перед тобой. Выпотрошенный словно рыбина. Смотришь на эту рыбину и понимаешь, что автор то тебя, дружочек, выпотрошил. Рыбина - это ты. Брррр.

Остальные персонажи романа очень любопытные и завершают "погружение": лишенные напускной литературной обертки делают повествование реальнее, болезненнее. Автор вынуждает тебя испытывать эмоции своих героев. Что это у тебя: сострадание или жалость? Лично во мне было очень-очень много гнева. На всех. А самое главное на автора. Цвейг играл на моей душе, как на балалайке-трехструнке. Сверкала глазами, скалилися. Спрашивал: сострадание или жалость? Общие ощущения, конечно, специфические, но по итогу интересные.

Про сочувствие этот роман или про жалость, предлагаю каждому читателю выбрать самостоятельно. Для меня же Антон Гофмиллер подонок в разы хлеще того же самого Дюруа из Милый друг и один из самых отвратительных мне персонажей за всю историю моего чтения. Влепила бы и Цвейгу крепкую пощечину, да не могу - покорил, чертяка, мое сердце.