Рецензия на книгу Красный смех от Reznor

Очень сильно. И страшно. Но не только потому, что эта повесть о войне. Об ужасах войны, в разное время, писали многие, в том числе и непосредственные участники боевых действий. Леонид Андреев написал, насколько можно судить по сюжету, скорее о войне абстрактной, чем о конкретной. Но есть и мнение, что «Красный смех» стал его реакцией на бессмысленную «маленькую-победоносную» русско-японскую войну, которую Россия сначала развязала, а затем, с треском и позором, проиграла. Андреев, по счастью, не воевал, но это не помешало ему создать такое произведение, что от иных эпизодов текста оторопь берёт. Мне сразу вспомнилось, как я в прошлом году читал роман Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая», от которого у меня тоже щемило в груди. Вот литература! Андреевым такой эффект достигается, в том числе, вследствие выбранного стиля повествования – главы повести заменены вырванными из контекста фрагментами. Ключевая особенность такого подхода – недосказанность, которая лишь добавляет хаоса и сумасшествия и без того непростому тексту. При этом, Андреев, умело балансирует – постепенно наращивает присутствие ирреальности, материализуя ужас происходящего, но не перегибает – мысли автора и общая сюжетная канва остаются для читателя прозрачными.

Рваная, галлюцинаторная история подаётся через внутренний монолог персонажей. Диалоги здесь нарочито тупые – имеется ввиду та самая механическая тупость, которой человека заражает насилие. Андреев не героизирует войну и рассказывает о её событиях без прикрас.

Измождённые отступающие падают, словно неживые куклы, в грязь, и остаются навсегда там гнить под лучами палящего солнца. Бой идёт без возможности остановиться – позади смерть. Но впереди тоже смерть. Зажмурив глаза – не развидишь боль, закрыв уши – не заглушишь стон. Истерика некогда мужественного солдата от беспомощности перед неизбежным не громче и не тише вопля пьяного от крови безумца. Своей бессмысленностью и кровожадностью, война доводит до сумасшествия. Человек безнадёжно меняется. Навсегда.

Наиболее трудными к восприятию эпизодами повести для меня стали воспоминания о былой мирной жизни прямо посреди кровопролития. И, конечно, возвращение домой. Сложно оценить, что страшнее – бойня, или ПТСР вернувшегося человека, прицепом взявшего войну домой.

Пропустив через всего себя этот текст, меня неприятно удивил тот факт, что его автор, видевшийся мне исключительным пацифистом, с рвением воспринял вступление России в Первую мировую войну. Впрочем, с момента публикации повести до мировой войны прошло 10 лет. История знавала переобувание и в более сжатые сроки.

#выполняю_обещание (20)