Книга Охота на шакала онлайн - страница 2

2.

… – Этот? – прогремел где-то сверху густой властный баритон.

– Этот, этот, товарищ лейтенант…

Виталик открыл глаза, очнувшись от предутреннего кошмарного тяжелого сна. Над ним возвышалась статная фигура в кожаной куртке. Непокрытая светловолосая голова, густые подстриженные усы, небесно-голубые глаза, пристально глядящие на него…

Сам он сидел на холодном бетонном полу, а уронив голову к нему на плечо, рядом посапывала размалеванная девица.

– Встать! – скомандовал мужчина в куртке.

Виталик встал, протер глаза.

Очнулась и девица, стала приподниматься.

– А это кто? – мрачно спросил у милиционера мужчина в куртке.

– Да это Люська, проститутка. Вчера напилась, к мужикам приставала…

– Пошла вон! – гаркнул мужчина в куртке.

Девица одернула юбку, встряхнула волосами, жалостливо поглядела на Виталика и вышла из обезьянника.

– Оперуполномоченный уголовного розыска города Огаркова лейтенант Юрасик, – чинно отрекомендовался мужчина в куртке. – Ты кто?

– Алешкин Виталий Сергеевич…

– Ах, еще и Сергеевич, – ухмыльнулся Юрасик и неожиданно справа ударил Виталика в челюсть. Тот упал на пол.

– Вы что делаете, изверги?! – закричала девица, еще не успевшая выйти из отделения. – За что вы его?!

– Дежурный, дай пинка этой курве, – спокойно произнес Юрасик. – Орет, работать не дает…

Дежурный приоткрыл дверь и буквально выполнил указание лейтенанта. Но Люська и оттуда продолжала кричать и возмущаться…

– Нет, здесь невозможно работать. Вокзал есть вокзал, – недовольно хмыкнул Юрасик. – Его надо в СИЗО…Скажи пока хоть одно, Алешкин, облегчи душу – кто организатор похищения Савченко…

– Я не знаю, я ничего не знаю, – чуть ли не стонал Виталик, вытирая кровь с разбитой губы.

– Нет, я вижу, ты не хочешь добра ни себе, ни похищенной женщине. Ты тупой, понимаешь, тупой, безмозглый мудак… Ты только что вышел из зоны, куда ты угодил опять же потому что ты мудак, но тебя жизнь не научила совершенно ничему… А таких олухов, как ты надо учить… И если некому, то придется уж мне взять это на себя…

И произнеся это, нанес Виталию резкий короткий удар в печень, от которого он застонал от боли и присел на корточки.

– Пошли, Алешкин, – окинув его презрительным взглядом, процедил Юрасик. – В СИЗО у нас с тобой разговор лучше получится, я тебя уверяю. Не хочешь по-хорошему, будет тебе по-другому. Встань! Не придуривайся. Пока тебя никто еще не бьет, пока тебя только гладят…

Он взял его за шиворот потрепанной курточки и легонько подтолкнул к выходу.

В предбаннике никого не было. Видимо, отчаявшиеся мама и Наташа поехали домой. Виталика вывели на улицу. Было довольно прохладно.

По перрону прогуливались равнодушные ко всему пассажиры, ожидая поезда.

Юрасик и дежурный повели Виталия за угол. Там стояла милицейская машина.

– Садись, – спокойно произнес Юрасик. – Ты тоже садись, сержант. Подержишь его…

– А как же здесь? – недовольно произнес дежурный.

– Не болтай, делай, что говорят… Кому ты здесь нужен? Шлюх ловить по перронам, да следить, чтобы лузгу на пол не сплевывали? Тут серьезное дело, а людей, как всегда нет… Работать совершенно некому, черт возьми…

Виталика втолкнули в воронок, и машина тронулась с места. Уже залезая в машину, Виталий заметил стоявшую поодаль Люську, с сожалением глядевшую на него.

… Доехали быстро. Городок Огарков был маленький, все было рядом. Путь их лежал через улицу Виноградную, где и находилась маленькая квартирка Алешкиных. Там сейчас мучалась от неопределенности и ужаса его несчастная мать Надежда Станиславовна. Подумав об этом, Виталик глухо застонал.

– Чего мычишь? – буркнул недовольный сержант. – Рассказал бы все, глядишь, и выпустили бы… А то строишь из себя…

– Я все рассказал, что знал, – тихо произнес Виталий. – Больше мне рассказывать нечего.

– Дело хозяйское. Не пожалел бы потом…

… Подъехали к отделению милиции. Облезлое унылое, ядовито желтого цвета здание… Перед ним загаженный птицами черный бюстик железного Феликса.

– Выходи, Алешкин, – буркнул Юрасик, вылезая из машины. Вытащил из кармана пачку «Парламента», щелкнул зажигалкой, затянулся дымом.

– Погода что-то опять портится, – недовольно произнес он.

– Передавали, завтра сильно потеплеет, – обнадежил его рыжий сержант.

– Правда? – обрадовался Юрасик. – Вот это хорошо. Не люблю я такую погодку… Голова болит…

Виталия ввели в отделение, а уже через десять минут он был заперт в камере.

– Эй! – ощерился на него золотыми зубами лежавший на нарах здоровенный черноволосый мужик. – Компашка все прибавляется и прибавляется. – Вставай, Хорь! – крикнул он. – Привели какого-то фраерка…

На других нарах зашевелилась какая-то хилая фигура, закрякала, зафыркала…

– Кого еще? – прохрипел Хорь и поднял голову. Голова была светловолосая, засаленная, задорно смотрели злые зеленые глаза.

– Здорово, фраерок, – лыбился золотозубый. – За что тебя?

Виталик был не в состоянии говорить. Он как-то нелепо взмахнул руками, беззвучно открыл рот.

– Ты что, немой? – нахмурился Хорь. – Чего клешнями машешь?

– Я не немой, – наконец, произнес Виталий. – Я только что из зоны, год сидел по сто четырнадцатой…

– Да ты, видать, крутой, – усмехнулся золотозубый. – Кого изувечил, говори?

– Сына мэра города Ярыгина и сына бизнесмена Семиглазова, – решил похвастаться Виталий. В таких местах унывать и скулить было не принято, могло получиться еще хуже…

– Ну, крутой, – подивился золотозубый. – Какие люди с нами сидят, Хорь… Гордись…

– Горжусь, Зуб. Весело будет, чую, будет весело. А то с тоски сдохнуть можно в этом клоповнике… Скорее бы суд, да на зону… На зоне кайф… Весна…. – мечтательно потянулся он.

– Суда захотел? – усмехнулся золотозубый. – А еще попаришься в камере в Склянске с полгодика…

– Да не стану я там париться, мое дело ясное. Я во всем признался, чего меня держать…Статья моя сто пятьдесят восьмая, три в… Это тебя еще помурыжат, Зуб, тебе колоться не в кайф… Дороже обойдется…А со мной все ясно… Скоро на зону поеду…

Со скрежетом приоткрылась дверь, и в камеру всунулась хмурая физиономия дежурного. Все трое ее обитателей встали по стойке смирно.

– Каляшкин! – крикнул дежурный. – Выходи!

Хорь заложил руки за спину и вышел из камеры. Тяжелая железная дверь снова захлопнулась и зазвенели многочисленные замки…

– Ну? – уставился на Виталика Зуб. – Говори…

– Что говорить-то?

– Как до жизни такой дошел? Только что из зоны и опять сюда, в камеру… Погулять надо было с полгодика, дурило…

– Не дали вот погулять, – горько усмехнулся Виталик.

– Не дали, – скривил губы Зуб. – Кто тебе, мудаку, не дал? Все виноватых ищешь? Спиздил, небось что-то по пути, и снова в доме родном…Где живешь-то? Откуда сам?

– Здешний, из Огаркова…

– Работал?

– Работал. Учителем истории в школе…

– Хорош учитель, – хмыкнул Зуб. – Хулиган ты, а не учитель… – Он вытащил из кармана спичинку и стал ковыряться в своих золотых зубах.

– Получилось так…

– Чо получилось, фраерок? Чо ты мне тут гонишь? Ох, доиграешься ты…

Виталик присел на свободные нары, вытащил пачку «Пегаса» и закурил.

– Дай и мне, что ли, мастырку, – сказал Зуб, широко зевая своим огромным ртом.

Виталик протянул ему пачку. Тот взял всю пачку, вытащил сигарету, закурил, а пачку положил к себе в карман.

– Ты что? – возмутился было Виталик.

– Как что? – сделал невинные глаза Зуб.

– Отдай сигареты. У меня больше нет…

– Какие сигареты? Я что, брал их у тебя? – привстал с места Зуб.

– Брал, – нахмурился Виталий.

– Ну, фраерок, ты даешь…Ты, вижу, гусь еще тот… Не сдобровать тебе… Помяни мое слово…

В это время дверь снова открылась, и вошел Хорь с довольной физиономией. На тонких губах играла глумливая улыбочка.

– Вы чо такие смурные, братаны? – лыбился Хорь. Какая-то задорная идея блестела в его голубых глазенках. – Никак, не поделили что-то? Что, место у параши?

– Да он гонит, – таращил глаза Зуб. – Ты чуешь, гонит он мне… Сигареты будто я у него свистнул… Такой жучара, я и не ожидал… Он учитель, Хорь. Учитель истории… Чуешь, учитель, а гонит…

– Разберемся, – зевнул развеселый Хорь. – Времени навалом… Разберемся…

Он присел на нары, вытащил пачку «Беломора», закурил.

– Ну и чего ты тут гонишь, братан? – уставился он на Виталия. – Колись, кто ты такой?!

– Я уже сказал, – процедил Виталик, чувствуя неладное.

– Ему сказал, я не слышал. Говори теперь мне. Нам тут долго время коротать, все должны все друг про друга знать. Сидел же, таков закон… Я, например, вор… Кличка Хорь. Я щипач, говорят, не хреновый щипач… Знаешь, что такое щипач?

– Знаю. Карманник.

– Соображаешь, учитель. Не зря институты кончал. Что кончал? Что кончал, спрашиваю?!!!

– Владимирский пединститут.

– И правильно. А у меня три класса и коридор. А чалимся вместе. На хрена же ты его тогда кончал, интересно было бы узнать? Говори, тугодум! За каждым словом в карман лезешь? Как же ты учительствовал, дурило?

– Как умел, так и учительствовал…

– Ты, вижу, парень борзый, – злобно улыбнулся Хорь. – И надо бы тебя хорошенько поучить, чтобы не выпендривался своей ученостью… Но ладно, я нынче добрый, говорят, скоро суд будет. В апреле или в мае… На зону покачу, – зевнул он и потянулся. – Там хорошо, не то, что здесь…Скука непроходимая… А вот что, чтобы нам не было скучно, ты нам что-нибудь расскажи из древней истории… А. Зуб, хочешь послушать из древней истории?

– Ни хера я не хочу, – проворчал Зуб. – Он тут гонит, понимаешь ты, Хорь… Этот жучара тут возбухает… Сигареты я у него спиздил, видите ли…

– Да плюнь ты, – отмахнулся Хорь. – Человек он ученый, с фантазией, не чета нам, говнодавам неграмотным… Давай, учитель, расскажи что-нибудь… Мы с Зубом поваляемся на нарах, а ты выйди на середину камеры и валяй… Представь, что мы твои ученики… А? Придется же еще учительствовать, отбарабанишь еще годик – другой – третий, и снова за работу, если не приколют тебя в зоне за твой гонор. Дадут тебе оклад рублишек шестьсот и шуруй, трепи языком, мели, не остановишь…Столько ведь вам родное правительство положило за вашу ученость, не так ли?

– Не знаю, я уже год как не работаю…

– Я знаю зато. Именно столько или полстолька…А вот мы с Зубом можем за уроки заплатить и побольше. А, Зуб? Можем мы с тобой заплатить побольше?

– Я одним могу заплатить, – набычился Зуб, указывая заскорузлым пухлым пальцем себе между ног. – Иного ничего тут не имею…

– А что, тоже дело, ученому человеку удовольствие доставить, – расхохотался Хорь. – А твой прибор очень даже большое удовольствие может доставить…

– Пока никто не жаловался, – самодовольно улыбнулся Зуб.

– На зоне то кем был? – поинтересовался у Виталика Хорь.

– Шнырем.

– Да? Проверить еще надо…. – сузил глазенки Хорь.

– Проверяй. Я правду говорю…

– Проверим, проверим, будь спок. Но базар не об этом. Тебя малограмотный человек просит его немного просветить, дело-то доброе, разумное, вечное. Вот и давай…А я только пару слов товарищу скажу, наставления сделаю…Ты не возражаешь?

Он отвел в сторону Зуба, и что-то начал яростно шептать ему на ухо. На круглой физиономии Зуба тоже появилось глумливое выражение.

– Так это же совсем другое дело, – заулыбался Зуб.

Они обнялись и прошли к нарам.

– Ну, вещай, учитель, – приказал Хорь. – Мы тебя слушаем… С чего ты нам начнешь? Выходи на середину и шуруй… Ты учитель, мы примерные ученики…

– С чего начать? – побледнел Виталик. – Начнем с начала, как положено. С опроса учеников…

– Вот оно как…. – насторожился Хорь. – Я же говорил, ты парень очень борзой… Давай, опрашивай…Будем отвечать, как положено…

Они стояли напротив. С одной стороны Виталик, побледневший, чувствующий прилив ярости, с другой стороны набычившийся Зуб и глумливо улыбающийся Хорь.

– Вопрос первый – что вам от меня надо?

– Вопрос деловой, – тихо произнес Хорь. – Что надо, говоришь? Ответим… Только позднее, когда ночь наступит. Пока еще рановато…

Виталий вспомнил, наконец, что сюда он попал не из санатория, что за год заключения бывало с ним всякое, что ему приходилось отстаивать свое достоинство в разных ситуациях…Вспомнить, что в целом, к нему относились довольно хорошо. Причем, именно воры относились хорошо, а придиралась только шпана, вроде этих… Всякое бывало. Но достоинство свое он отстоял…Отстоит и теперь. Начинал проходить шок от неожиданного происшествия… Надо было жить и бороться…

– Ладно, – согласился Виталий. – Позже и поговорим…

– Как прикажете, ваше учительское благородие, – усмехнулся Хорь. – Только скучно опять же, размяться надо бы…

Он обошел Виталия с другой стороны и нырнул ему под ноги. И тут же Зуб сильно толкнул Виталика в грудь. Тот споткнувшись о Хоря, упал на спину. Хорь вскочил на него и ткнул ему в лицо горящей папиросой.

– А если я тебе этим бычком шнифт твой наглый выжгу, – прошипел Хорь, – тогда, может, защебечешь по-другому…

Виталик высвободил руку и схватил Хоря за белесые патлы. Резко рванул на себя, а потом ткнул его коленом в пах. Тот отвалился в сторону. Виталий вскочил на ноги. И тут же на него бросился здоровенный Зуб. Виталий успел увернуться и ударил Зуба справа в челюсть. Удар получился не очень сильным, тот удержался на ногах, лишь слегка качнулся.

– Ты труп, парень, – процедил он и снова пошел на него. Вскочил и Хорь. Завязалась драка. Силы были, конечно, не равны, но Виталий старался держаться до последнего…

И когда его уже окончательно приперли к стене, и уже практически не было сил отбиваться, открылась дверь.

– Что тут происходит? – спросил мрачный дежурный.

– Что происходит, гражданин начальник? – сплюнул кровь Хорь. – Попросили у этого придурка закурить, а он, как бешеная собака бросился на нас… Сажают сумасшедших, его в дурдом надо, а не в компанию честных воров…

– Уебу, падло, – хрипел Зуб, почесывая подбитый правый глаз.

– А ну, к стене! – крикнул дежурный. – А ты сюда! Пошел сюда!

Он подошел к Виталию, дернул его за рукав куртки и подтолкнул к двери.

– Сейчас разберемся, – мрачно заявил он.

– Здоровый, однако, твой учитель, – покачал головой Зуб, когда захлопнулась дверь. – На хрена он нам сдался?

– Начальник попросил, – еще раз сплюнул кровью Хорь. – Начальник просит – надо выполнять. Пригодится в будущем…

– А не пошел ли ты вместе с твоим начальником. Он мне чуть глаз не выбил… Учитель… Точно, хулиган… Не хрена нам было к нему прикалываться…

– Ответишь за базар, Зуб, – напружинился Хорь и пошел прямо на своего сокамерника. Но тот молча ударил его здоровенным кулачищем в лоб, и тот отключился прямо на полу…

… – Ты и в камере ведешь себя неприлично, Алешкин, – усмехнулся Юрасик, когда Виталия ввели в его кабинет. Он сидел за столом, курил, потягивал горячий кофе. Только тут Виталий почувствовал, как ему хочется этого горячего кофе, как ему хочется есть. А ведь вчера наверняка мама и Наташа приготовили для него хороший стол, наверняка, были и пельмени, и пирожки с мясом и любимый его Столичный салат, и холодная водка, и много чего еще… Но он быстро попытался отбросить от себя мысли о доме. Они делали его слабым и беспомощным. А слабым и беспомощным здесь нельзя было быть. И надо было думать о другом, настраиваться на другую волну – терпения и борьбы за выживание…

– Драку вот устроил, – продолжал Юрасик. – Нехорошо. Видок у тебя, однако, – покачал он своей крупной со светлыми кудрями головой. – Ладно, все это ерунда. Я задержал вас, Алешкин по подозрению в соучастии в преступлении – конкретно, в похищении Савченко Екатерины Ивановны. Что вы можете показать по этому делу? Я составляю протокол, а затем он будет приобщен к уголовному делу. Садитесь, – указал он массивным подбородком на стул напротив. Виталий сел, преодолевая боль в спине, куда он получил жуткой силы удар ногой от Зуба.

– Слушаю вас, Алешкин, – снова закурил Юрасик.

Виталик подробно все рассказал. Тот слушал, пускал ему в нос кольца ароматного дыма, потягивал уже остывший кофе из большой чашки с изображением какой-то красивой женщины. В его карих глазах стояли насмешка и недоверие ко всему, что рассказывал Виталий.

– Мои сведения может подтвердить корреспондент областной газеты Маргарита Палей, которая ехала с нами в купе.

Легкая тень недовольства пробежала по красивому лицу Юрасика.

– Ну что она может подтвердить? – пожал он плечами. – Разумеется, не вы организатор и не исполнитель похищения. Вы соучастник. Вам было поручено передать мужу Савченко письмо, что вы и сделали. И я очень сомневаюсь, чтобы преступники поручили сделать это совершенно постороннему человеку. Все это было совершенно очевидно задумано в зоне, где вы отбывали наказание. Вам поручили это дело, пообещали денег, разумеется. Скорее всего, заплатили аванс, который вы, видимо, успели передать на перроне либо своей матери либо женщине, которая была с ней. Когда будет санкция прокурора на ваш арест, а она будет, уверяю вас, то будет произведен тщательный обыск на квартирах и вашей матери и той женщины, которая вас встречала. Убежден, что кое-что там найдется… И вообще, в ваших интересах рассказать всю правду вместо того, чтобы вешать мне тут лапшу про какого-то толстого человека, сунувшего вам в руки записку и худого человека, преградившего вам путь к дежурному милиционеру. Прямо толстый и тонкий… Считаете меня за полного идиота… Расскажете все, отдадите деньги, которые вам заплатили, получите срок по минимуму. А то и условно, если сильно поможете следствию. И главное, поможете найти женщину. Ведь она находится в опасности, Алешкин. Вы же интеллигентный человек, учитель… Неужели какие-то деньги настолько замутили вам разум? Или вы там совсем озверели, в колонии? Не опетушили ли вас там часом? – блудливо усмехнулся он.

– Нет. Можете проверить.

– А я и так верю. Врать бы не стали. Но ничего, я полагаю, это у вас еще впереди, – обнадежил Виталия он. – А какая у них на зоне жизнь, сами хорошо знаете…

– А вам-то зачем все это? – прищурился Виталий. – Козла отпущения решили найти? Что, больше некого? И этих вы подговорили докопаться до меня, неужели я не понял?

– Да ты не козел отпущения, – медленно проговорил Юрасик и затушил сигарету в хрустальной пепельнице. – Ты просто козел. Вонючий козел. Да еще с таким гонором…

Он встал, подошел к Виталию и выбил табуретку у него из-под ног. Виталий загремел на пол вместе с табуреткой. Юрасик умело бил его своими замшевыми ботинками под ребра, по печени, по почкам. Бил молча, со знанием дела, лишь иногда шептал себе под нос какие-то бранные слова.

Мероприятие продолжалось довольно долго, сколько именно, Виталий, разумеется, не знал, но ударов он получил немеренное количество. Бить Юрасик мог совершенно спокойно, ведь только что состоялась драка в камере, и определить, кто именно нанес какие удары подследственному, было сложно. И, тем не менее, бить ногами по лицу он избегал.

Закончил так же спокойно, как и начал. Подошел к своему стулу, сел, закурил, помолчал. Виталик так и продолжал валяться на полу, подняться сил совершенно не было, до того болело все тело.

Сделав несколько смачных затяжек, Юрасик произнес:

– Вставайте, а то простудитесь. Нечего тут придуриваться, еще кто-нибудь войдет, скажет, что я вас избил. Хоть вы прекрасно знаете, что я вас и пальцем не тронул. Сами свалились со стула и валяетесь на полу неизвестно зачем…

В принципе, он сказал правду. Пальцем он его не трогал, бил только ногами в модных замшевых ботиночках.

Виталий с трудом встал, поднял стул и сел на него.

– Вы показания давать собираетесь или нет? – спросил Юрасик. – Может быть, хотите закурить? – протянул он ему пачку «Парламента».

– Благодарю вас, – усмехнулся Виталик. – Я такие не курю…

– Вот оно что, – пожал плечами Юрасик. – Изысканный же у вас, оказывается, вкус, гражданин Алешкин.

– Да, предпочитаю отечественные сорта, привык, понимаете ли…. – говорил Виталик, хотя курить хотелось до умопомрачения.

– Дело ваше. А как насчет правдивых показаний?

– А никак. Я все сказал, что знал. Больше мне вам сказать нечего…

– Ладно, поглядим, – махнул холеной рукой Юрасик. – Может быть, ночью сами попроситесь на допрос. Только меня тут не будет. Домой поеду… Спать… Ночью полагается даже нам…

Он нажал кнопку звонка. Вошел угрюмый невозмутимый дежурный.

– Уведите его в камеру, – глядя на стол, произнес Юрасик.

– Руки за спину! – скомандовал дежурный.

Виталия отвели в камеру. С безнадежностью закрылись замки…

– Ну что? Здорово еще раз! – широко улыбался Зуб, глядя в глаза Виталию…