Книга Тени онлайн - страница 7



Глава 13
ОЗАРЕНИЕ

Что же, по сути, происходит? Один человек, занятый, главным образом, тем, что более не в состоянии сдерживать себя, чтобы не вмешиваться в существующий порядок вещей, решает раз и навсегда: человечество достойно лучшей участи. Он вдруг осознает, что страшный гнет тирании, кровавого диктаторского режима может быть навсегда сокрушен. Это понимание приходит к нему не сразу, а после длительных мучительных раздумий, которые терзали его ум более двух десятков лет. Его обуревали сомнения: с какой стати именно ты? Когда-то он задавался подобным вопросом и, не находя ответа, мучился, примеряя роли поводырей человечества. Теперь он нашел себе роль. Теперь он твердо уверен, что роли никакой нет, что то, чем он занят каждое мгновение жизни, уже не игра роли, а сама роль. Ее блистательное воплощение в здоровом красивом стройном теле с кудрявой головой на плечах, с прекрасными мыслями о счастье.

Однажды приходит озарение: только он и никто другой способен водворить в человечестве среди царства грубой силы и зла настоящее убежище для души каждого человека. Ему давно следовало бы написать свои пролегомены. Он не пишет. Всякая попытка изложить свои мысли на бумаге вызывает у него улыбку. Ведь в мире так мало слов, способных выразить всю гамму чувств, которые приходят как наваждение, перехватывая дыхание и останавливая стук сердца, так много толкований этих слов, что познать истину, втиснутую в царапины пера не удавалось еще никому. С каждым словом, выведенным тщательным почерком книжника, в могилу вечности ложится частичка истины. И никакие самые толстые книги не способны вместить всей истины.

Проходят месяцы.

Почему же до сих пор он не делал попыток оповестить мир о своих намерениях? Скромность? Да нет. Пока его сдерживает неуверенность. Она будет преследовать его до последнего вздоха. И стоит ему только подумать, не пора ли остановить часы истории, как тут же кто-то дергает его за рукав: пилу-то оставь. Он не может: а как же заказ?!

Проходят годы.

В том-то и штука, что рукоять пилы еще ощущает тепло его ладони, хотя он и получает признание среди соплеменников как оратор, что ему, конечно, слышать лестно. Его поздравляют с таким успехом (еще бы!), но он-то знает себе цену. Можно, конечно, притвориться плотником или рыбаком. И отказаться от роли. Но кто заменит? Он задумывается, кто из его окружения мог бы взять на себя эту роль. Некому. Значит, нужно самому впрягаться в телегу перемен. В силу выбранной для себя роли, ему приходится принимать всерьез опыт своих предшественников, не один раз делавших попытки изменить мир. Ему нельзя ошибаться. Он подчиняется обычаю и, избрав для себя полное одиночество, сорок дней проводит в скалистой местности на берегу моря, в котором уже много лет не удается обнаружить какой-нибудь видимой жизни. Может быть, это единственное на земле мертвое море и послано ему Богом для испытания силы духа. Мертвая вода, дикие звери, вой ветра в скалах… Этого мало – в течение сорока дней он соблюдает строжайший пост. Рия ему только снится. Это ли не испытание для мужчины? Тут есть где разгуляться сатанинским силам. И он принимает решение. Земным страстям он предпочитает пустыню. Нет-нет, он не впал в тоску и отчаяние и не решился уморить себя голодом, он решил открыть самому себе собственное предназначение.

Глава 14
ПЫТКА ИСКУШЕНИЯМИ

Багряный горизонт слепит глаза, в огненном небе еще парят орлы, но песок уже вздымается пылающими спиралями. Он принял решение и не отступится: сбежав от мира, он с головой окунается в бурю, как в праздник. И понимает – выбора нет. Искушения, которым он подвергается, бесконечны и изнурительны, а спрятаться некуда. Но он и не поддается соблазнам, не ищет путей отступления, и усердно, до мушек в глазах, до обморока, служит цели, которую поставил перед собой. Он даже пытается искать радость в самопознании и находит ее. На пятый или шестой день поста он обнаруживает, что боли в желудке, преследовавшие его последние месяцы, вдруг исчезли. Он стал лучше видеть в темноте, у него обострился слух, в шепоте редких травинок, выбившихся из расщелины в камне, он слышит мелодию жизни. Он пока еще не может объяснить для себя, что это значит, но такой музыки он никогда не слышал. Правда, на десятый или двенадцатый день у него появляются галлюцинации, которые длятся по нескольку часов. Он впервые в жизни сталкивается с подобными видениями, которые доставляют ему доселе неведомые наслаждения. Что-то подобное он испытывал, когда нюхал какую-то заморскую травку, но то было умопомрачение. Здесь же голова яснеет, как в тихую погоду небо над морем, и глазам открывается новый мир. Сколько раз он побывал в обмороке, он потом вспомнить не сможет. Это не спектакль (он не актер), это непомерно тяжелая работа.

Трудно было пережить тринадцатый или пятнадцатый день поста, когда поднялась пыльная буря. Нечем было дышать, некуда было спрятаться, а рот был просто забит песком. И нечем прополоскать. Песок скрипит на зубах, лезет в глаза, сдирает кожу. То и дело приходится сплевывать, а не хватает слюны. И воды нет. Глаза тоже невозможно открыть; кажется, что попал в вечную ночь. Можно было бы спуститься к морю и хотя бы глаза промыть, но эта вода, говорят, разъедает кожу. А другой, как сказано, нет. Ни глотка, ни капельки. В ушах стоит только вой ветра. Иногда ему слышится голос Рии, ее смех. Даже головной платок не защищает. Песок сыплется отовсюду, льется, как ливень, и есть риск оказаться погребенным заживо. Приходится то и дело вставать и отряхиваться. О том, чтобы сделать глоточек чистой пресной ключевой воды, умыть лицо или искупаться – и думать не приходится. Ему грезится и рыжий пес, Рия в розовом, в нежно-розовом, ее губы, смех…

– Принеси мне воды, – просит он, – пожалуйста.

И Рия приносит. В решете. Почему в решете? Этот вопрос его тревожит больше, чем то, что он видит Рию.

Дня через два или три буря стихает. Как раз к ночи. Наверное, он все-таки уснул, а, может быть, потерял сознание, потому что, когда очнулся, – светили звезды, яркие, как апельсины. Какая это была ночь от начала поста, он не знает, но по лику луны определяет, что сороковой день еще не настал. Сороковой день наступит, когда луна станет круглой, как желток, а сейчас она тонким серпом режет черную ткань неба, значит, еще есть время для размышлений над судьбами мира. Но сперва нужно привести себя в порядок. Как только стихает ветер, тут же появляются его старые знакомые – гиены или шакалы, или еще какое-то там зверье, которое все это время, пока клубилась пыль, тоже постилось и сейчас не против полакомиться чем-нибудь. Огня у него нет, поэтому отогнать их факелом невозможно. Приходится лезть на скалы и ждать до утра. Нужно спасаться. Они ведь не знают, что он решил перевернуть мир и, чего доброго, могут ухватить за лодыжку. Было бы глупо в самом начале пути стать лакомым кусочком для какой-то своры шакалов. Наутро он приводит себя в порядок, чистит одежды, собирает росу, капельку к капельке, и к восходу солнца делает несколько глотков. Влаги хватает и на то, чтобы протереть лицо. С вымытым свежим лицом, с ясными глазами и сияющей улыбкой он любуется первым камнем в фундаменте своей пирамиды. Браво, ах, браво!.. Наконец-то и эта высота покорилась! Слава тебе, Господи!

И снова ожидание… Чего, собственно? Ему не с кем перекинуться словом, поэтому он говорит сам с собой. Прислушивается: нравится ли ему его голос? Нравится. Он доволен и тембром, и уверенностью, с которой произносятся слова, и самими словами, которые наполняет только одному ему понятным смыслом. Пока только ему.

Он надеется, что их смысл когда-нибудь будет прочитан человечеством. Пусть толкуют его, кто как хочет. Пока не уразумеют. Должно же человечество совершенствоваться. Принеси ему все на тарелочке, – сразу не признает. Ни одна новая идея не признается сразу. Нужны годы, может быть, века, пока разум человека не осознает свое назначение во Вселенной. Отсюда – его тихое, бережное терпение. Ему уже нравится жить отшельником, вне зависимости от еды, от тепла и уюта, от притязаний плоти. Рия? Он, конечно, помнит ее. Помнит? Он просто жить без нее не может, поэтому-то и забрался в эту глушь, чтобы любить еще крепче. Он знает: ничто так не упрочивает любовь, как разлука. Он каждый день представляет себе встречу с Рией! И чем ярче воображение рисует картину этой встречи, тем настойчивее сатана: «Отрекись от своей дурацкой идеи, – и перед тобой откроются все земные радости. В твоих жилах течет царская кровь и весь мир по праву будет принадлежать тебе. У твоих ног будет…» Демон. Бес! В такие отчаянные минуты сатанинской осады, когда дух и плоть, как гиены разбегаются врозь и воют поодиночке, ничего другого не остается, как послать искусителя к черту. А самому вжаться всем своим крепким телом в глубь раковины, которую он давно для себя изваял из крепчайшего гранита оков и запретов. И до поры, до времени – ждать.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт