Книга Унесенные Интернетом онлайн

Глава 1

Существует лишь одно лекарство от страдания – действие.

Г.Г. Льюис

Привет! У тебя есть фотка?– спросила «аська» на английском языке.

Ну почему, почему начинать надо именно с этого? У меня в таких случаях сразу пропадает всякое желание общаться. Кажется, что тебя рассматривают исключительно как некий предмет, как кусок мяса или вообще как не знаю что.

У меня нет фотки, – гордо заявила я. – А зачем тебе?

В ожидании ответа я открыла окошко «данные пользователя». Бельгиец, 30 лет, ник Биг ПопаПап. Интересно, он знает, что значит «попа» по-русски? Ну да ладно, бельгийцы сейчас в Интернете редкость, просторы Всемирной сети в наше время бороздят в основном турки и египтяне. А бельгийцы (и иже с ними) – вид виртуально вымирающий, надо с ними поласковее.

Хочу увидеть, с кем я общаюсь, – наконец последовал шаблонный ответ.

Конечно, все они так говорят. На самом деле цель-то совсем другая. Поэтому так и хочется тут же написать: «Я страшная уродина, похожа на ведьму, у меня вставная челюсть и деревянная нога». Опыт показывает, что со всеми это срабатывает по-разному. Одни строчат: «Не может быть, я чувствую, что ты очень красивая», – другие – «Да ладно?! А пришли фотку!» – третьи не отвечают вообще, видимо, испугавшись, что по ту сторону монитора действительно сидит баба-яга.

Разве для того, чтобы общаться, обязательно нужно видеть того, с кем ты говоришь? – парировала я. Я всегда это пишу, когда получаю шаблонный ответ.

Ну... нет, в общем-то... – выдал он.

И тут Остапа понесло...

Я сейчас расскажу о себе... Я 8 месяцев назад закончил институт. Скоро собираюсь поехать в Россию и хотел бы заранее с кем-нибудь познакомиться. Я очень страстный и любвеобильный. Может быть, я приеду и мы безумно полюбим друг друга и сможем пожениться... Я очень, очень страстный...

Рада за тебя, – написала я, – но мне это не очень интересно.

Идиот какой-то... Не видел меня ни разу, а такие вещи пишет. Может, он сам страшен до невозможности...

Между тем еще какой-то товарищ по имени Мерлин из доброй старой Англии присылал мне сонеты Шекспира. На среднеанглийском, само собой. Причем только сонеты, ни «здрасьте» вам, ни «до свидания», а просто – сонет такой-то и далее по тексту. Получив от него пятый сонет, я не выдержала:

Ничего не имею против Шекспира, просто любопытство замучило: зачем ты мне все это шлешь?

Вместо ответа я получила отрывок из «Короля Лира». Для тупых там было примечание, что эти стихи не сонет, а из пьесы. В общем, на все мои попытки выйти на связь Мерлин отвечал стихами, шекспировскими, разумеется. Не иначе как это поэт-неудачник, который сошел с ума, решила я. А может, он просто дал себе обет всю оставшуюся жизнь популяризировать стихи Шекспира. Как будто они нуждаются в популяризации!

Тут ко мне подключился мужик с ником Франкфуртец.

Как ты, крошка? – спросил он.

И я, наивная, решив, что это немец из Франкфурта, радостно ответила:

Неплохо, малыш, спасибо!

Зря я погорячилась, оказалось, что это турок, который живет во Франкфурте. Ну ладно, попробую поговорить с турком, решила я.

Сколько тебе лет? – пожелал узнать он.

О, я очень стара.

24 года? Или сколько?

Именно столько написано в моих «данных пользователя» в «аське», потому что именно столько лет мне и есть на самом деле. Но на этот раз я решила наврать и ответила:

39.

Ты замужем? – последовал вопрос.

Да, но я больше не люблю своего мужа.

Разумеется, никакого мужа у меня нет.

Я могу помочь тебе, если хочешь, – предложил Франкфуртец.

Правда? – не поверила я. – И как ты можешь мне помочь?

Не знаю, – сказал он. И воцарилось молчание.

Через минуту последовало продолжение:

А ты была в Турции? Ты приедешь, если я приглашу тебя в Турцию?

Интересный разговор получается...

Зачем мне ехать в Турцию? – Я решила прикинуться дурочкой.

Чтобы встретиться, солнышко. Чтобы я мог узнать тебя поближе. Я хочу жениться на русской.

Я замужем, – повторила я свою наглую ложь.

Тогда, может быть, мы сможем заняться сексом.

Да уж, крейзи фрог какой-то...

А что, ты хороший любовник? Даже не знаю, у меня такой богатый опыт... – съехидничала я.

О да! Я хочу тебя, давай займемся виртуальным сексом!!! Я тебе сейчас дам свой е-мейл, – обрадовался он.

Ну не знаю, я еще могу теоретические представить такое по «аське», но по е-мейлу... это что-то новенькое.

Не забывай, мне всего 27, – вдруг выдал он.

А это вообще к чему? Ах, ну да, мне же тридцать девять.

Ну и что? Ты разве не слышал про Деми Мур и Эштона Катчера? – возмутилась я.

О да, крошка, конечно. Но все это не имеет никакого значения, давай свой е-мейл. У тебя есть веб-камера?

Тут меня затрясло от смеха. Я плавно сползла под стол и улеглась на полу, хохоча во все горло. «Аська» до сих пор что-то там квакала, но меня это уже не волновало. Мне было слишком весело.

Теперь с трудом верилось в то, что совсем недавно я чувствовала себя по-другому. Казалось, это было в прошлой жизни и вообще не со мной. А ведь все изменилось за один-единственный день...

* * *

Я открыла глаза. Меня разбудил солнечный свет, бивший прямо в лицо. Наверное, когда я легла спать, было уже темно, и я просто забыла задернуть шторы.

Зажмурив опухшие веки, я уставилась на часы. Кажется, полседьмого. Боже, как рано... С часов взгляд опустился на фотографии. Наши фотографии. Те самые фотографии, на которых мы выглядели такими счастливыми и еще смели надеяться на светлое будущее. Кажется, это было вчера. А ведь прошло уже полтора месяца, с тех пор как я осталась одна и в моей жизни поселилась эта всепоглощающая пустота. Все это время я парила в невесомости, не соображая, существую я на самом деле или мир – всего лишь иллюзия. Раньше я никогда не думала, что уход дорогого человека может быть таким болезненным. Хотя нет, возможно, и думала, но не знала.

С Кириллом я познакомилась в баре. Ну, как это обычно бывает. Слово за слово... Вино, прогулка по набережной Москвы-реки. Я думала, мне наконец-то повезло. Шутка ли – встретить свою судьбу только в двадцать четыре. К тому времени я уже устала ждать и надеяться на то, что на свете вообще существует пресловутая любовь. И тут появился он: красивый, умный, нежный, одним словом – идеальный. Я всегда недоумевала, что он во мне нашел. Наверное, это неправильный подход. Линка всегда говорила: «Это мужчина должен быть убежден, что ему в виде тебя привалило великое счастье, а никак не женщина».

Все закончилось так нелепо, страшно. Авария – один миг, и вот она, твоя жизнь истекает кровью на асфальте. Сколько раз я говорила ему, что кайф не в скорости, что на наших дорогах не ездят со скоростью двести километров в час. Даже на «БМВ». В ответ я слышала только его мягкий смех и одну фразу: «Все будет хорошо, котенок». Хорошо – это не то слово. Вряд ли это подходящий эпитет для описания того, что я чувствую сейчас. Он оказался не прав. Права оказалась я.

Просто посреди ночи раздался звонок и его мать срывающимся голосом сообщила мне, что свадьбы не будет. На мой тупейший вопрос «А в чем дело?» она разрыдалась. Потом полетели обрывки фраз: «Грузовик... Лобовое столкновение... Разрыв легких... „Скорая“...» Тогда я поняла все. Что не будет белого платья, шампанского, первого танца, колец, медового месяца. Что не будет жизни. Для меня в то же мгновение весь мир окрасился в зловещий черный.

А потом были похороны и заплаканные лица. И вновь черный, черный, черный. Я никогда не забуду его ледяное лицо. Это так странно и больно – видеть мертвым человека, с которым три дня назад ты занималась любовью. А когда гроб засыпают землей, хочется броситься туда вслед за ним и никогда не видеть этого предательского солнца, не ощущать его обжигающих лучей. В такие моменты понимаешь, что ты ничто, песчинка в море бытия. А боль сковывает сердце и высасывает из тебя все чувства, так что ты превращаешься в бесчувственную деревяшку. Я хотела покончить с собой. Конечно, я никому об этом не говорила. Я вообще не понимаю, зачем самоубийцы пишут предсмертные записки. Если уж решился на столь грязное дело, то не надо сообщать об этом всем и каждому. Хотя у каждого свои мотивы.

Пару дней назад я купила пузырек снотворного, достав рецепт у знакомого врача. Слава Богу, он поверил, что меня мучает бессонница. Неудивительно, судя по тому, что у меня под глазами красовались темные круги, а лицо осунулось...

Пару дней назад я не смогла заставить себя его выпить – чувство жалости к себе не позволило мне проглотить поганые таблетки.

Пару дней назад... Да какая разница, что было пару дней назад?! Я надеялась, что мне удастся сделать это сегодня.

Я встала с постели и села за стол, немигающим взглядом уставившись на пузырек. За эти несколько дней общение с пузырьком превратилось для меня в своеобразный ритуал. Я вглядывалась в темное стекло, словно надеясь увидеть в нем ответы на все вопросы, которые измучили меня.

«Смогу или нет? – гадала я. – Хватит ли у меня мужества? И вообще, что легче: жить или умереть?» В другие времена я часто спорила с подругами по этому поводу. На ум непременно приходила Катерина из «Грозы»... Я говорила, что самоубийцы – люди слабые, потому что жизнь есть борьба и в ней выживает сильнейший. А самоубийцы своей гибелью, по сути, признают собственное поражение и сдаются без боя.

Теперь я поняла, что сама слаба. У меня нет сил жить, но у меня и нет сил покончить с собой. Я даже способ выбрала самый гуманный... Казалось бы, как легко засыпать в рот блестящие таблетки – пилюли смерти – и дело с концом, ан нет! Начинаешь думать о том, что же будет дальше... Еще меня пугало, что мой уход неправильно истолкуют друзья и близкие. Они ведь могут начать винить себя, они как раз не виноваты. Мне вообще некому предъявлять претензии... Если только ее величеству Судьбе... А всем остальным – едва ли... Родители всю жизнь окружали меня заботой и любовью, дали мне блестящее образование и воспитание... Подруги никогда меня не предавали... Ни один из тех, кому я доверяла, никогда меня не подводил... Поэтому я не могу сказать, что разочаровалась в людях или в жизни. Я хотела покончить с собой только потому, что у меня не было желания продолжать жить дальше. В депрессии и апатии. В полном одиночестве.

Одиночество – вот что пугало меня больше всего. Хотя что такое одиночество? Все мы одиноки. Даже те, кому посчастливилось встретить свою половинку... Ведь писал же мой любимый драматург Теннесси Уильямс: «Все мы приговорены отбывать заключение в одиночной камере – нашем собственном теле. Всю жизнь». Обожаю Теннесси Уильямса, особенно я полюбила его за то время, что мне пришлось коротать в своей квартире в полном одиночестве. Я почти до дыр затерла его томик – так точно его высказывания отражали состояние моей души. Теперь я могла цитировать его по памяти... Видно, он тоже был одинок... Но раз одиноки все, то одиночество не кара, а свойство человеческой души и, значит, ничего постыдного и страшного в этом нет. Но это чертовски грустно... Чертовски грустно, что даже самому любимому человеку ты не можешь открыться до конца и в дальнем уголке твоей души всегда остается место, доступное лишь тебе. Разве это не печально?

В те дни я ощущала чувство одиночества особенно остро. Пустота в квартире давила на меня. Одиночество казалось жутким косматым монстром с красными глазами, который затаился под кроватью и каждую ночь гипнотизирует меня, высасывая мои жизненные соки... Именно этот страшный монстр и заставлял меня думать о смерти. Хотя, может, я сама впустила в свою жизнь это чудовище и сама же должна его выгнать?

Мои философствования прервал телефонный звонок. Я словно очнулась от страшного сна. В голове ощущалась какая-то тяжесть.

Какая сволочь в восемь утра?

– Алло! – рявкнула я.

– Тише, Ань, – послышался знакомый голос.

– Линка, совсем обалдела? Думаешь, я вообще не сплю?

– Я не думаю, я знаю, что ты не спишь. У тебя вообще в последнее время бессонница.

Может, использовать снотворное по назначению? – подумала я. Я ведь и правда столько дней почти не спала.

– А у тебя что, тоже бессонница? – процедила я.

– Да нет, я просто встала, чтобы проводить мужа на рыбалку. И решила тебе позвонить.

Линка – моя верная подруга, полная противоположность мне. Хотя раньше мне не казалось, что мы такие уж разные. Просто сейчас у меня все полетело под откос, а у нее всегда все складывалось так, как она хотела: замечательная семья, отличная работа, аспирантура... И как она все успевает? – удивлялась я. Нет-нет, я никогда ей не завидовала. Я искренне люблю своих друзей и радуюсь, когда у них все хорошо. А зависть вообще страшное чувство, оно прежде всего поедает самого завистника изнутри, к тому же все зло, которое желаешь другим людям, все равно вернется к тебе. Закон сохранения энергии – тут уж ничего не попишешь.

– Вообще-то я спала, – нагло соврала я.

– Да брось, давай сегодня замутим что-нибудь. Вовки целый день не будет дома. Сходим в кафе?

– Я не могу... – Опять эти дурацкие слезы. – Я не в том виде.

– Опять ревела? Послушай меня: ты должна решить, чего ты хочешь. Жить как нормальный человек или убиваться до конца своих дней. Если второе, то тебе прямая дорога в монастырь. Хочешь в монастырь? Кстати, про монастырь, – продолжила она после минутного молчания. – Мне одна знакомая недавно рассказала об этом занятную историю. Ее подругу бросил муж, и она (представляешь?) взяла дочку в охапку и ушла в монастырь! Я думала, такое только в фильмах бывает, честное слово. Но чтобы с твоими знакомыми... Ну так что, ты тоже хочешь податься в лоно церкви? – Этим каверзным вопросом она завершила свою тираду.

– Не хочу! Я сдохнуть хочу! Ты не понимаешь! Никто не понимает, черт возьми! – взорвалась я. – Мне ничего не нужно. Я хочу тихо лечь и сдохнуть!

Из клетки послышалось веселое чириканье. Опять забыла покормить Гошку.

– Видишь, сколько у тебя еще осталось дел на этом свете, – невозмутимо заявила Лина, – даже твой попугай с этим согласен.

– Хорош переводить стрелки, – ответила я, сдергивая покрывало с клетки. – Мы не об этом говорили.

– Слушай, солнце мое. Я уже бог знает сколько пытаюсь до тебя достучаться! Я пробовала выманить тебя на улицу всеми возможными способами. Так вот, наверное, пора приступать к самым решительным действиям – к шантажу, например. Если ты не хочешь потерять свою лучшую подругу, тогда встречаемся в двенадцать в кафешке на Кропоткинской. Возражения не принимаются.

– Я...

Короткие гудки.

Черт, черт, черт! А ведь она действительно смертельно обидится, если я не приду...

Что делать с проклятым пузырьком? Жалкий внутренний голосок попискивал: «Выброси! Выброси!» Но я не поддалась. Я убрала пузырек на полку. Чтобы был, на всякий случай. Я вообще человек запасливый, может, это меня и подводит.

А ведь Линка права. Одно из двух: либо жить и радоваться жизни, либо – монастырь. Так как я еще жива, то надо попытаться хоть как-то поднять себе настроение. «Да как ты можешь, – взывала вторая половина моего внутреннего я, – у тебя жених умер, а ты...»

– Но я-то жива, и я никуда не выходила уже почти целый месяц, – возразила я вслух и удивилась, услышав собственный голос. Насколько я знаю, сами с собой разговаривают только сумасшедшие. Пойду-ка лучше покормлю Гошуню. Надо отвлечься, отвлечься от грустных мыслей – это единственный выход...

Я подумала, что, если я максимально займу все свободное время, мне просто некогда будет думать о смерти... Я должна выкарабкаться, должна быть сильной!

Так-так, если я куда-то еду, надо привести себя в порядок. Что же придумать? Конечно! Меня спасет домашняя студия красоты! Чайные пакетики на глаза. Маска, крем... Что еще... Парикмахерская! Точно – это должно меня подбодрить. Нельзя сидеть дома одной, а то одичаешь... Этот монстр – одиночество – пользуется моим бездельем и заставляет меня чувствовать себя несчастной.

Я покопалась в визитнице, нашла нужный номер и записалась к любимому мастеру. Это был мой первый выход в свет после трагедии, и я страшно волновалась. Я, конечно, изредка выбегала в магазин, надев темные очки и надвинув на лоб кепку – надо же чем-то питаться и кормить попугая. Но я ни разу не встретилась с друзьями. Я и по телефону почти ни с кем не разговаривала. Сидела дома одна, упивалась своим страданием и жалела себя. Не знаю, зачем я устроила себе такую самоизоляцию, может, во мне есть что-то от мазохиста? Наверное, я чувствовала себя отчасти виноватой в его смерти. Я думала, если бы он не поехал туда, куда поехал, ничего бы не случилось. Ведь в тот день мы собирались пойти вместе в ресторан, а потом у него вдруг появились какие-то неотложные дела. А если бы я настояла на том, чтобы он эти дела бросил, то... Да какая теперь разница! Уже все равно ничего не исправишь, время не повернуть вспять. Время бездушно и безжалостно, и никакие мольбы не в силах заставить его все изменить.

До парикмахерской оставалось еще пара часов, в которые мне просто необходимо было себя чем-то занять. И я решила использовать эти два часа для того, чтобы вернуть себе человеческий облик, потому что за месяц домашнего заточения я стала похожа на ведьму. В зеркале увидела какое-то жуткое существо с бледным лицом, перепутанными волосами и потухшими глазами. От прически и маникюра, за которые я всего месяц назад выложила целое состояние, не осталось и следа... Боже мой, подумала я, а я ведь не пыталась топить свое горе в вине и не принимала психотропных препаратов, а вид у меня, как у пациента психоневрологического диспансера. Надо что-то делать...

Первым делом я отправилась в душ, решив побаловать себе любимым скрабом для тела с коричневым сахаром – я купила его давно и все берегла, не знаю для чего. Видимо, именно для такого дня, когда мне понадобится резко поднять себе настроение. За душем последовала маска, обертывание против целлюлита, депиляция и иже с ними, благо у меня дома с незапамятных времен существует НЗ всяких косметических средств.

Все это время депрессняк периодически пытался вновь навалиться на меня всей своей грузной тушей, но я яростно сопротивлялась. «Я не буду плакать сейчас, – повторяла я про себя, вспоминая Скарлетт О’Хара. – Я поплачу завтра». Надо определенно перечитать «Унесенных ветром».

Выпив валерьянки, я отправилась в парикмахерскую. Что же изобразить у себя на голове? Что-нибудь забавное, чтобы смеяться каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало. А Кирилл бы сказал... Стоп! Не вспоминать об этом! Может, покраситься? В черный, как вдова? Опять этот цвет?! Не буду об этом думать, ни за что!

Так я гнала прочь крамольные мысли, точившие мое сердце. Мне нужен позитив, решила я. Иначе я сломаюсь. Но с позитивом у меня всегда были проблемы. В теории я прекрасно знаю, что настрой человека по жизни зависит только от него самого. В любой ситуации, за исключением смерти, конечно, можно найти что-то хорошее. И, как ни странно, я не раз убеждалась, что даже в тех случаях, когда обстоятельства складывались не так, как хотела я, в конечном счете оказывалось, что для меня это лучше. Поэтому я изо всех сил пыталась воспитывать в себе оптимистичный взгляд на мир, читая соответствующую литературу, обустраивая личное пространство с помощью искусства фэншуй и окружая себя приятными людьми. Но против природы не попрешь. Я родилась пессимисткой и остаюсь ею по сей день.

Вот она, заветная дверь – мое спасение.

– Анюта! Давно тебя не видели, – заулыбалась Таня – моя любимая парикмахерша.

– Да я забегалась совсем, – сказала я, не желая рассказывать правду. – У меня было много всяких неприятностей...

– Надеюсь, ничего серьезного? – озабоченно спросила она. – Как бы там ни было, я помню, ты всегда говорила: новая прическа – новая жизнь!

Сейчас мне казалось, что это говорила совсем другая Аня. А не та осунувшаяся женщина в зеркале, которая, казалось, постарела на несколько лет.

– Боюсь, меня это не спасет. А рисковать как-то не хочется, – протянула я.

– Да брось, – настаивала Таня. – Я вижу, у тебя отросли волосы. Не хочешь попробовать сделать химию? У нас сейчас есть новый шелковый состав, очень естественная волна получается, и волосы он не сушит. А с цветом можно поэкспериментировать...

И я подумала: была не была. Танюшка – мастер опытный, можно положиться на ее вкус. Она колдовала над моими волосами целую вечность, так что я уже начала бояться, что опоздаю на встречу с Линкой.

Но когда она наконец с глубоким удовлетворением выдохнула «Готово!», я поняла, что ради такого можно и опоздать. Даже на встречу с любимой подругой после целого месяца затворничества. Теперь из зеркала на меня смотрела дерзкая дива с каскадом длинных вьющихся рыжих волос. Удивительно, как много значит прическа!

– Таня, – одновременно с укоризной и со смущением сказала я, – как я буду с этим жить?

– Цыц! Я позову девочек, чтобы посмотрели.

Когда все девочки посмотрели, выразили свои «ахи» и «охи» и сравнили меня с Джулией Робертс в «Красотке», Таня наконец выпустила меня из салона, напоследок дав напутствие:

– Ты очень красивая, умная и сексуальная и как никто другой заслуживаешь счастья. Помни об этом.

Какой же оптимистичный человек эта Таня! Не то что я!

Однако, когда я шла по улице домой, то поняла: что-то изменилось. Не то во мне, не то в мужчинах, которые проходили мимо по улице. Теперь они почему-то чаще начали на меня таращиться или оглядываться мне вслед. И было чертовски приятно ощущать на себе не только блики от солнечных лучей, но и восхищенные мужские взгляды.

До встречи с Линкой оставался всего час. Я заскочила домой, перехватила булочку, сказала Гоше, что он очень хороший мальчик, и убежала.

Наша любимая итальянская кофейня. За столиками сидят влюбленные пары и, преданно глядя друг другу в глаза, обсуждают свои маленькие радости. Мы тоже, бывало, так сидели... Не думать об этом! Слишком больно!

Обожаю терпкий запах свежесваренного кофе. Я могу часами сидеть над чашкой и вдыхать этот божественный аромат. Я всегда считала, что кофе – напиток для эстетов. Он греет и тело, и душу, обостряет чувства... Дарит блаженство. Нет ничего удивительного в том, что иные сорта кофе стоят дороже вина. Я сама люблю его варить. Если смолоть зерна и сразу приготовить напиток, то он получается намного ароматнее. И никакого сахара, кроме неочищенного тростникового, конечно, – он оттеняет вкус кофе и придает ему едва уловимый карамельный аромат. Как-то Кирилл подарил мне кофеварку... С тех пор мы стали реже ходить в кафе и чаще варить кофе дома. Мне безумно нравился сам процесс. Когда он сидел на кухне и смотрел, как сначала я засыпаю кофе в кофемолку, потом... Нет, нельзя об этом думать, это просто невыносимо!

Я принялась листать меню: эспрессо, капуччино, глясе, кофе по-венски, по-турецки... Бог мой, глаза разбегаются. Давно же я здесь не была! Возьму обычный эспрессо. Без сливок и без сахара. Он по крайней мере меня взбодрит. Где же эта растяпа Линка?

Я перевела взгляд на часы. Половина первого. Так-так, опаздываем уже на полчаса. Ничего, она у меня получит по полной программе. Чтобы хоть как-то развлечься, я начала озираться вокруг и рассматривать других посетителей. За соседним столиком сидели трое молодых людей. Один из них, симпатичный брюнет, лет тридцати, бросил на меня заинтересованный взгляд. Я отвернулась. С этой прической я выгляжу слишком вызывающе, да еще и сижу одна за столиком, как полная дура! Ну, Линка, я тебя убью! Когда же ты придешь, наконец?!

Дверь открылась в очередной раз, и на порог ступила Она. Безупречная, как всегда.

– Вау!!! – завопила Линка и привлекла к себе всеобщее внимание, в том числе и троих за соседним столиком. – У тебя новая прическа! Супер! Извини, что опоздала. Пробки жуткие.

Хотя я знаю Линку уже много лет, меня до сих пор удивляет ее импульсивность. Как говорится, она слишком громкая. Неудивительно, что за границей ее часто принимают за итальянку. Она яркая шатенка с карими глазами, она всегда очень громко разговаривает и очень бурно жестикулирует. И я очень ее люблю, но иногда мне хотелось бы, чтобы она была хоть чуть-чуть, хоть немножечко потише. Тогда все не таращились бы на нас, как сейчас. У меня было такое ощущение, что мы с ней разыгрываем спектакль, а вокруг сидят зрители и ждут, что будет дальше. Очередь была за мной. И несколько пар глаз пристально смотрели на меня, как на актрису, которая забыла свою реплику.

– У тебя всегда пробки, – тихо сказала я, надеясь, что товарищи, которые требуют хлеба и зрелищ, ничего не услышат и потеряют к нам интерес. Это подействовало.

– Да ладно! – все так же громко (черт!) бросила Линка, плюхаясь на стул. – Не занудствуй! Давай поговорим о тебе. Как ты вообще? Я, кстати, вижу позитивные изменения – у тебя новый имидж, и тебе он очень идет! – Она откинулась на спинку стула и заорала: – Официант! Меню!!!

– Издеваешься? – шепотом спросила я, игнорируя назойливые взгляды. – А как я могу себя чувствовать, когда мой жених разбился на машине за две недели до свадьбы и вместо этого мне пришлось идти на похороны? Понимаешь, вся моя жизнь... Все мои мечты рухнули в один миг!

– Понимаю, – сказала Линка таким голосом, как будто ничего она не понимает. – Но ты должна идти дальше. Жизнь продолжается.

– Без него жизнь не жизнь, а существование, – настаивала я.

– Аня... – Линка смотрела на меня в упор своими зеленовато-серыми глазами дикой кошки. – Ты сама внушила это себе. Ты внушила себе, что это неземная любовь и что такой у тебя больше никогда не будет, и так далее и тому подобное. Но... Аня! Теперь ты должна так же внушить себе, что жизнь продолжается и что она будет прекрасной.

– Как ты можешь говорить такие вещи в подобной ситуации? – искренне возмутилась я, предчувствуя надвигающуюся истерику. – Я бы поняла, если бы он меня бросил, а он умер, Лин! Умер, понимаешь?

– Понимаю, – произнесла она точно таким же тоном. Глаза ее сузились, и она сказала: – Вот именно, умер. Но ты жива. И ты достойна того, чтобы быть счастливой. И потом... Я, конечно, не должна этого говорить... Но мне кажется, если я развенчаю созданный тобой же миф о неземной любви, тебе будет легче со всем смириться.

– Что ты хочешь этим сказать? – Мой голос уже дрожал.

– Опомнись, Аня! Ты никогда его не любила. Я знаю, как загораются твои глаза, когда ты влюбляешься. И в последний раз это было, когда ты встретила Пашку.

– Он оказался подлецом, – вставила я.

– Речь не об этом. Да, вы расстались. После этого ты очень долго переживала. И мне даже казалось, ты вообще потеряла всякую надежду и желание найти свою половинку. И тут появляется Кирилл. Весь такой идеальный: он не только хорош собой, он еще и умен, образован и прекрасно обеспечен и, самое главное, без ума от тебя. Разве ты могла устоять перед его обаянием? Конечно, нет. Ты решила, что это твой последний шанс, тем более что тебе уже двадцать четыре. Еще пару лет – и твоя красота начнет увядать. Ты сдалась. Но так и не полюбила его по-настоящему. Или не успела полюбить – на это порой тоже нужно время. А у вас все произошло так быстро...

Линка закончила свою тираду и теперь выжидающе смотрела на меня.

Я уставилась в чашку и начала лихорадочно помешивать кофе.

– Ты сама не знаешь, что несешь, – наконец выдавила я.

Страшнее всего было то, что я понимала: она говорит правду. Мой сказочный мир рассыпался как карточный домик, и я была в замешательстве, не зная, что делать дальше.

Линка первой нарушила молчание:

– Ты не должна сдаваться. Нельзя прятать голову в песок. Начни все сначала. Здесь и сейчас.

– Ты это в буквальном смысле?

– М-хм-м-м. Посмотри на этого симпатяшку за соседним столиком.

– Нормальные мужики по кофейням не ходят, – выдала я, чтобы Линка от меня отвязалась. – Они сидят в баре и пьют виски.

– Что за извращенные представления! – Линка явно не собиралась отвязываться. – По барам ходят алкоголики. Ань, да он глаз с тебя не сводит!

– Тебе померещилось. Ты что, не видишь, в каком я состоянии? – уныло протянула я.

Линка начала заводиться.

– Знаешь, пора бы тебе усвоить одно правило: либо ты круто меняешь свою жизнь и плюешь на все условности, либо так и останешься несчастной.

«Завтра-завтра, не сегодня – так лентяи говорят», – вспомнилось мне. Не люблю лентяев. Я не такая.

– Я понимаю, тебе кажется неэтичным клеить нового парня после смерти жениха, – продолжала она. – Но если ты и дальше будешь убиваться, хуже будет только тебе.

– Я не могу, как ты не понимаешь?..

– Аня! Его не вернешь. Ничем. Никакими жертвами. И чувства здесь ни при чем. Подумай о себе. Ты и твои проблемы превыше всего. И в этом нет ничего дурного.

Прежде чем я успела возразить, Линка встала и подошла к соседнему столику.

– Сигаретки не найдется? – обратилась она к тому самому брюнету.

– Неужели такие красивые девушки курят?

– Жаль вас разочаровывать, но – да! Никак не могу бросить.

– Та же история, – вставил маленький тощий блондин, сидевший справа. – Кодироваться не пробовали?

– Да не верю я в это, – процедила Линка, едва сдерживая смех. Она закурила и поморщилась. – Чушь полная.

– В общем, да, – согласился блондин. – Я месяц держался. А потом опять пошло-поехало.

– Кстати, меня зовут Ангелина, – объявила Линка. Иногда ее наглость меня просто поражает. «А что я, собственно говоря, теряю? – всегда говорит она в таких случаях. – Ну не получится разговор, и что? Личная жизнь у меня давно устроена». Это у нее устроена, а у меня-то нет.

Как ни странно, сегодня разговор «получился». Вскоре мы перебрались к ним за столик, и позеленевшая Линка, которая до этого не курила уже целый год, принялась увлеченно рассказывать о том, как она летом ездила в Сочи. Каким образом тема разговора уплыла в Черное море, я не знаю. Это Линка у нас великий специалист по лингвистике. У меня всегда по ней был трояк. Минут через десять мы все уже были на ты. Линка, что бы я без тебя делала?

– А ты была в Египте? – вдруг спросил у меня брюнет, который оказался Александром.

– Нет, но я всю жизнь об этом мечтала.

– Тогда почему нет? Вроде недорого, и виза не нужна...

– Да все как-то не складывалось. То там теракты, то автобусные аварии... Страшно. Так вот до сих пор и мечтаю, – протянула я.

– Может, мечта она на то и мечта, чтобы ею оставаться. Когда она воплощается в жизнь, она уже не так привлекает...

– Ты, случайно, не писатель?

– Да нет. Партнер в консалтинговой фирме. Но ты угадала, я иногда пописываю – для баловства. – Он усмехнулся.

– Где это ты пописываешь? – развеселилась я.

– Дома, где же еще? – рассмеялся он.

– Уж не стихи ли? – съехидничала я.

Его ответ мне не понравился.

– Может, как-нибудь покажу что, если ко мне заедем...

Что еще за намеки такие?!

– А может, не стоит? – прошипела я.

– Как хочешь, – миролюбиво сказал он. – Просто я подумал, тебе интересно будет взглянуть... Ты похожа на девушку, которая любит поэзию.

Ага, особенно сейчас. Такая мадемуазель из века девятнадцатого с ярко-рыжими волосами и в мини-юбке. Он точно издевается. Но мне нечего было возразить.

Поэтому я просто сказала:

– Да, я люблю поэзию. Особенно на английском языке. Я люблю Шекспира и Оскара Уайльда. Особенно стихи о смерти, они настраивают на философский лад.

Он удивленно посмотрел на меня.

И зачем я напялила такую юбку? И почему я продолжаю думать о смерти? Почему я не могу настроиться на что-то другое, черт возьми!

Я почувствовала себя страшно усталой. К горлу подкатывала тошнота. Наверное, будет лучше поехать домой. Я взглянула на Линку: она щебетала как соловей в обществе Алексея и Андрея – так звали двух других.

Все ясно: это надолго. А мне пора домой. Александр выжидающе смотрел на меня. Под его пристальным взглядом я чувствовала себя как на сковородке. Я отвела глаза и посмотрела в окно. По улице шли люди. Влюбленные люди, одинокие люди, старые люди, молодые люди, люди красивые и не очень, и всех их объединяло одно чувство: надежда. Потому что на дворе стояла весна и они шли по весенней улице, где росли деревья с набухшими зелеными почками. По улице, которая дарила надежду. Надежду на то, что все будет хорошо. Я перевела взгляд на Александра. Он все еще буравил меня своими черными глазами, точно ожидая чего-то.

– Почему ты так на меня смотришь? – не выдержала я.

– Просто любуюсь красивой женщиной.

– Брось. Я уже поняла, что ты мужчина галантный, но я не из тех, кому можно легко навешать лапшу на уши. Не надо всех этих красивостей, о’кей?

– Первый раз встречаю девушку, которой не нравятся комплименты.

– У тебя все равно ничего не выйдет, – сказала я и поняла, как глупо это прозвучало.

– А что у меня должно выйти? – засмеялся он. Вот я и попалась.

– К черту, я устала. Еду домой. – Я была готова разрыдаться. Здесь и сейчас. Вся эта весна, все эти счастливые люди и этот привлекательный брюнет действовали мне на нервы. Я встала из-за стола и помахала Линке рукой. – Солнышко, я ухожу. Нет-нет, не надо со мной. Я очень спешу.

Я пулей вылетела из кафе и побежала по улице. На душе скребли кошки. Не хотелось видеть ни одной паршивой рожи.

– Аня! – За мной кто-то бежал.

Я обернулась. Александр.

– Что тебе нужно? Оставьте меня в покое, черт всех вас подери! – выпалила я, крик сдавил мне горло, а на асфальт закапали слезы.

Он не пытался меня успокоить. Он просто сказал:

– Я хотел тебя подвезти.

– Валяй, – неожиданно для себя согласилась я. Ведь мне уже было все равно – лишь бы быстрей домой, к себе, на любимый диван, на...

– Пойдем, я тут недалеко припарковался.

Удивительно, как можно сохранять спокойствие рядом с такой психопаткой. Интересно, ему уже приходилось видеть девиц с водопадами из туши под глазами? Как бы там ни было, когда мы дошли до стоянки, мне стало немного лучше.

Мы обошли пару стареньких «Жигулей» и остановились перед огромным джипом, новеньким, с иголочки.

– Твоя машинка? – спросила я, тщетно пытаясь привести нервы в норму. Хоть тему сменю, подумала я, а то начнет еще спрашивать, чего это я разревелась.

– Да уж. Кредит на пять лет.

Все это до боли напоминало знакомство с Кириллом. Такой же красивый мужчина, такая же шикарная машина. Кошмар, это просто невыносимо!

– Пять лет – это немного, – попыталась я поддержать разговор.

– Конечно, немного. Но жаба все равно душит.

– Да ладно, «Жаба будет рада», – вспомнила я прикольную рекламу и засмеялась.

– Тебе идет, когда ты смеешься.

– Не надо, – кисло улыбнулась я в ответ. – А то я опять заплачу.

Он открыл переднюю дверцу.

– Ну что, куда мы путь держим?

– В Ясенево.

– Отлично. Хороший район.

– А ты где живешь? – поинтересовалась я.

– В районе Фрунзенской набережной, знаешь? – Он выразительно посмотрел на меня. Неужели думает, что этим сразит меня наповал?

– Знаю, это ты круто хватил. – Я все же решила польстить его самолюбию.

– Да нет, просто бабушкино наследство.

Всю дорогу мы болтали о том о сем. Он не задал мне ни одного личного вопроса. Когда мы подъехали к подъезду, Александр сказал:

– Я не хочу навязываться, но ты не оставишь мне номер телефона?

Меня разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, он мне нравился. С другой – это же меня и пугало. К тому же он был слишком похож на Кирилла. А я не хотела снова обжечься. Рана еще не зажила.

– Не мог придумать ничего пооригинальнее, великий писатель? – спросила я, чтобы выиграть время.

– Не мог. Когда вижу такую красоту, я дар речи теряю.

Да, за словом он в карман не полезет...

– Ты опять за старое – со своей лапшой. Знаешь... Сейчас я немного не в том состоянии, чтобы отвечать на телефонные звонки...

Эврика!

– Хотя я могу дать тебе свой е-мейл, – тут же добавила я.

И почему я раньше об этом не подумала. Е-мейл – это так удобно, это ни к чему не обязывает и ничего не значит. Я же могу не отвечать. А могу и ответить. А могу ответить, когда у меня будет настроение. А могу вообще не отвечать. А могу... Короче говоря, пусть у него будет мой е-мейл – это тоже некий способ поддерживать отношения.

– Хотя бы так, – уныло протянул он. – Давай.

– Записывай: [email protected]

– Аня... Стрельцова? Хм-м-м-м. Ты выстрелила мне прямо в сердце.

Дурак!

– Я думала, мы договорились...

– О том, что у меня ничего не выйдет?

– Не стоит продолжать. Пока, – тихо сказала я, потом вошла в подъезд и захлопнула дверь.

Теперь он точно меня не догонит. Впервые я порадовалась, что у нас в подъезде кодовый замок.

Я повернула ключ во входной двери. До меня донеслось веселое чириканье. Вот он, мой самый верный парень. По имени Гоша.

– Привет! – крикнула я на кухню.

В ответ я услышала ласковое щебетание. «Ну разве не прелесть?» – подумала я. Меня еще кто-то ждет. Дома. Я подошла к полке с лекарствами, взяла снотворное и выбросила его в ведро.

Дело было даже не в Александре. Просто когда ты понимаешь, что тебя дома кто-то ждет, жизнь обретает новый смысл.

– Хороший мой, – прошептала я, достав хрупкую птичку из клетки. – Ты у меня, наверное, совсем голодный...

Когда я легла в постель, меня атаковали разные мысли. Я поступила с Сашей слишком грубо? Да ничего подобного! Как еще себя вести с такими! Только так: «Пишите до востребования». Тогда по крайней мере хозяйкой положения буду я.