Книга Экспресс „Россия“ онлайн - страница 13

Социальное время Современности

Один из подходов к пониманию появления времени в онтологии человеческого общества был представлен Р. Козеллеком. Вот как формулирует данный подход в своей книге Ю. Хабермас: «Р. Козеллек в рамках своих исследований истории понятий охарактеризовал сознание времени, свойственное модерну, через возрастающее различие между “пространством опыта” и “горизонтом ожидания “Я утверждаю, что в новое время различие между опытом и ожиданием в возрастающей степени увеличивается, а точнее, что Новое время (Neuzeit) может понимать себя как действительно новое (eine neue Zeit) лишь с тех пор, как ожидания все больше стали дистанцироваться от всего ранее приобретенного опыта ” [54]. Специфическая ориентация нового времени на будущее складывалась по мере того, как общественная модернизация разрушила староевропейское пространство опыта крестьянско-ремесленных жизненных миров, она привела их в движение и обесценила в качестве установок, направляющих ожидания. На место опыта предшествующих поколений приходит опыт прогресса, который придает горизонту ожидания, до тех пор прочно привязанному к прошлому, “исторически новое качество постоянной погруженности в утопию” [ 55]»⁶². В рамках данного подхода именно что частота нововведений, т. е. изменений в рутине жизни, оказывается принципиальной для того, чтобы человек вдруг увидел смысл в том, чтобы «оторвать» свое будущее от своего прошлого и обнаружить для себя течение времени.

Интересно отметить, что такое массовое обретение для себя существования времени оказалось для людей значительной жизненной проблемой, вызывающей определенное экзистенциальное беспокойство (иногда вплоть до ужаса). Данную проблему с разных сторон стали изучать многочисленные философы, пытаясь найти решения по гармонизации ощущения времени человеком. Хороший обзор различных подходов по онтологизации Модерна/Современности был представлен Ю. Хабермасом⁶³. Взгляд на Модерн/Современность как общественную проблему представили также А. Турэн⁶⁴ и Б.Г. Капустин⁶⁵, причем последний показал, что вызовы Современности являются постоянным фактором развития социальных систем и каждая система регулярно вынуждена находить новые решения для своей адаптации к требованиям Модерна. Данный процесс составляет суть термина «общественная модернизация», а постоянство такой модернизации – это плата социума за приобщение к Современности.

Так что же это такое – Современность, или Модерн? Все мыслители, изучавшие данную проблему, в принципе сошлись на том, что определяющими характеристиками Модерна являются следующие:

1. Рационализация общественной жизни. Модерн характеризуется «расколдовыванием мира»⁶⁶. Все традиционные установления и социальные нормы оказываются «под огнем» рациональной критики. Люди пытаются определить законы мира и на основании этих законов устранить несправедливости общественного устройства.

2. Технический и социальный прогресс. Изучение законов природы открыло широкие возможности для роста производительности труда. Увеличение продукта, доступного обществу, позволило заняться устранением общественных несправедливостей, сначала наиболее вопиющих, затем и других.

3. Эмансипация. То, что «передовые» идеи появляются сначала в малых группах, которым приходится достаточно долго хранить их, передавая от учителя к ученику, разрабатывать их, пропагандировать, прежде чем они будут признаны таковыми всем обществом, поставило вопрос о свободе. Сначала данный вопрос встал в форме политических свобод, защищающих такие малые группы идейных «новаторов» от физического террора непонимающего большинства, а затем с развитием ресурсообеспечения общества он включил в себя экономические и социальные свободы человека.

По времени обычно начало Модерна часто связывают с Возрождением и Реформацией. Хабермас указывает, что к концу XVIII века все основные идейные компоненты Модерна были уже проработаны интеллектуальной мыслью Англии, Голландии, Франции (Просвещение), Германии, что создало условия для завершающего штриха Гегеля, который первым рассмотрел вопрос о Модерне в целом в качестве жизненной проблемы человечества⁶⁷.

Отражая основные характеристики Модерна в эпистеме, нетрудно увидеть, что Модерн может быть связан с доминированием метарассказов разума, прогресса и эмансипации, причем наряду с содержанием текстов разум может оказать влияние и на их форму представления. Этот вывод отличается от того, что было представлено в качестве основных метарассказов Модерна

Лиотаром. Напомню, что Лиотар указал в качестве определяющих метарассказов современности универсалистский и эмансипационный метарассказы⁶⁸ (см. также подраздел «Эволюция «великих рассказов» – подход Ж.-Ф. Лиотара» раздела «Очерк эпистемологии – науки о знаниях» главы 1). Однако очевидно, что универсалистский рассказ появился существенно раньше начала периода Модерна. Такие вехи на пути его развития, как монотеизм и империя, являлись значимыми элементами культуры в течение всего средневековья. Будучи унаследованным Модерном, универсалистский метарассказ был значительно усилен связью с таким способом рационализации человеческой деятельности, как унификация. С другой стороны, именно провозглашение стремления к унификации неотъемлемым свойством разума и явилось основой критики рациональности, предпринятой в рамках французского постмодернизма – интеллектуального течения, к которому принадлежал Лиотар. Указывая на то, что все великие проекты Модерна по унификации Социального потерпели крах, и жестко связывая стремление к унификации с разумом, постмодернисты вывели необходимость ограничения разума для дальнейшего продвижения в сторону освобождения человечества. Одновременно уничтожающей критике подвергся метарассказ о прогрессе⁶⁹. Прогресс был назначен основной причиной экстенсивной формы развития человеческого хозяйства, которая обнаружила свои пределы, связанные с ограничениями окружающей среды. Исчерпание основных метарассказов Модерна явилось основанием в рамках данной школы сделать заключение об окончании данной эпохи в истории человечества и переходом человечества в состояние постмодерна.

Триумф данного тезиса был поддержан многочисленными противниками рационализации Социального, которые по большому счету никогда не переводились. Однако уже в процессе этого «карнавала» возник ряд вопросов, которые поставили крест на концепции постмодерна. Например, как можно будет поддержать без разума достигнутый уровень сложности социума, обеспечивающий основные права и свободы людей, в том числе и участников «праздника»? Если остановить прогресс, то как можно будет накормить те сотни миллионов, которые все еще голодают в странах «третьего мира»?

Единственное, что было признано действительно исчерпавшим себя, – это универсалистский метарассказ. Было признано, что унификация Социального имеет свои пределы, и это вывело на передний план вопрос о совмещении разнообразия мира людей с разумом, который продолжает оставаться основным источником дальнейшего развития общества. Ограничения окружающей среды императивно переводят прогресс из экстенсивной формы в интенсивную, ставя во главу угла различные методы ресурсосбережения. Доминирование интенсивной формы развития в проекции на человека порождает новую струю в человеческой эмансипации – дальнейшее снятие внешних ограничений на саморазвитие личности, выражаемую телантропным метарассказом (см. подраздел «Эволюция «великих рассказов» – обществоведческие тексты» раздела «Очерк эпистемологии – науки о знаниях» главы 1).

Восстановление разума в своих правах не позволяет более говорить о кончине Модерна. Следуя Э. Гидценсу⁷⁰, будем называть наступившую эпоху Поздним Модерном⁷¹. Этим самым происходит признание и включение в поле рефлексии всего того, что было действительно значимым из критики постмодернистов. Единственное, где имеет смысл сохранить приставку пост-, – это в определении технологической фазы общественного развития: Поздний Модерн характерен завершением индустриальной фазы развития общества и переходом социума в его постиндустриальную фазу развития⁷².

Еще одно различающее качество для определения социального времени получается, если обратить внимание на классификацию способов легитимации управленческих решений в обществе. По большому счету известны два класса таких способов. Во-первых, решения могут быть обоснованы ссылкой на внешний легитимирующий источник – Бога, традицию, опыт предков, авторитет. Во-вторых, легитимность решения может определяться рациональностью обсуждения ситуации при его принятии⁷³. Тогда легко видеть, что в досовременную эпоху (во время Традиции) управленческие решения практически всегда легитимировались лишь первым способом. При переходе же к Современности уже значительная доля управленческих решений стала легитимироваться вторым способом – с опорой на разум, на рациональность. А когда доля решений с рациональной легитимацией стала доминировать (это развитые общества последние пятьдесят лет), для соответствующих социумов наступило время Позднего Модерна.

В заключение следует отметить, что разные группы людей одного и того же общества могут ощущать себя в разном времени. В то время как элита общества может переживать вызовы Позднего Модерна, пытаясь найти свои ответы на вопросы очередной модернизационной адаптации социума к текущему состоянию Современности, другие люди могут замкнуться в Традиции, образовав, например, религиозную секту, так что искушения Модерна будут проноситься мимо, практически их не задевая. Молодежь же последних вполне может быть озабочена «расколдовыванием» и освобождением своей жизни, решая при этом проблемы, которые были характерны для Модерна вековой и двухвековой давности. В целом же время общества, по всей видимости, будет определяться временем, переживаемым основной массой его актива и элиты, его правящим и интеллектуальным слоями.