Цитаты из книги Нетерпение сердца - страница 5

Дела, сделанные наполовину, и полувысказанные намеки - всегда от лукавого: все зло в этом мире от половинчатости.

Несчастье делает человека легко ранимым, а непрерывное страдание мешает ему быть справедливым.

В один прекрасный день неизбежно наступает момент, когда нужно сказать "нет", не думая о том, не возненавидят ли тебя за это гораздо сильнее, чем если б ты вообще ничем не помог.

В одной сказке говорится, как юноша встречает лежащего посреди дороги хромого старика. Старик умоляет юношу, чтобы тот взял его на плечи и понёс дальше, сам он не может больше сделать ни шагу. Юноша, охваченный жалостью, наклоняется и сажает хромого себе на спину.

Но этот беспомощный с виду старец на самом деле - джинн, злой дух; едва взобравшись на плечи юноши, он тут же голыми волосатыми ногами цепко обвил его шею. Оседлав своего благодетеля старик не даёт ему передышки; безжалостный снова и снова погоняет милосердного. И несчастный вынужден нести джинна, куда тому захочется, отныне у него нет собственной воли: он вьючный осёл, раб злого погонщика; и пусть у него от усталости подгибаются ноги, а во рту пересохло от жажды, он должен, одураченный собственной жалостью, бежать всё вперёд и вперёд, неся на плечах свою судьбу - злобного, беспечного, коварного старика.

…Есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их.

Самобичевание глупо и бесполезно. Бессмысленно лишать себя удовольствия из-за того, что его лишены другие, отказываться от счастья потому, что кто-то другой несчастлив. Я знаю, что в ту минуту, когда мы смеемся над плоскими шутками, у кого-то вырывается предсмертный хрип, что за тысячами окон прячется нужда и голодают люди, что существуют больницы, каменоломни и угольные шахты, что на фабриках, в конторах, в тюрьмах бесчисленное множество людей час за часом тянет лямку подневольного труда, и ни одному из обездоленных не станет легче, если кому-то другому взбредет в голову тоже пострадать, бессмысленно и бесцельно. Стоит только — для меня это яснее ясного — на миг охватить воображением все несчастья, случающиеся на земле, как у тебя пропадет сон и смех застрянет в горле.

— Отговорить? От чего? Отговорить женщину от ее страсти? Сказать ей, что она не должна чувствовать того, что чувствует? Не должна любить, когда любит? Это было бы самое ошибочное из всего, что можно сделать, и вдобавок самое глупое. Вы слышали когда-нибудь, чтобы логика могла осилить страсть, чтобы можно было сказать: «Лихорадка, не лихорадь» или «Огонь, не гори»?
Хорошенькое дело, сначала свести человека с ума, а потом потребовать от него рассудительности!

Только одно мне противно, и только одного я не переношу — отговорок, пустых слов, вранья — меня от них тошнит!

Между женщиной, которая однажды призналась в своём чувстве мужчине, и этим мужчиной всё становится накалённым, таинственным и опасным, даже воздух.

Только болвана восхищает так называемый «успех» у женщин, только дурак хвалится им. Настоящий человек скорее растеряется, когда почувствует, что какая-то женщина от него без ума, а он не в силах ответить на её чувство.