Луковица памяти

Сложно представить каких трудов стоила автору та лёгкость стиля, с которой он пишет об очень сложном и страшном времени. Гюнтер Грасс - удивительный человек, что не оставляет вопросов к тому, почему же он стал настоящим событием для своей страны. Удивительны не только его книги, но и сама жизнь, где он и писатель с Нобелевской премией, и скульптор, и художник, и общественно-политический активист, и умелый повар, и многодетный отец. Но таким он стал позже. А в "Луковице памяти" Грасс пронзительно и красочно рисует портрет "другого себя", из детства , юношества, и на пути к зрелости. Он периодически так абстрагируется от себя-мальчишки, что нельзя не прочувствовать идею двойничества, и для меня образ взрослого Грасса и его младшей версии действительно раздвоился.

Этот автобиографичный роман - "луковица" не только по названию, но и по форме и содержанию. Теперь любое взаимодействие с луком будет навевать целый ворох "грассовских" мыслей и образов, эпизодов романа. Луковица - это память, которая говорит правду только при чистке. Снимаешь слой за слоем, чтобы через болезненные слёзы добраться до сердцевины, а там отыскать и вернуть на место ребёнка. Ребёнка, которого так необходимо простить и утешить, но чью вину надо будет искупать всю последующую жизнь, с чьими ошибками надо будет считаться и ни за что нельзя забывать. Ничего уже не исправишь и никакие "если" уже не случатся, но несмотря ни на что нельзя открещиваться от прошлого, нельзя бояться мыслей, нужно всё вспоминать, не жалея себя. Вина не исчезает.

Утопаешь в мурашках, когда вместе с Грассом разглядываешь его маленькую версию - "мальчугана в коротких штанишках и гольфах, который постоянно корчит гримасы. Он уклоняется от вопросов, не хочет под суд... говорит: "Я же был ещё ребёнок, всего лишь ребёнок..." Утопаешь в мурашках и идёшь вслед за писателем, который продолжает чистить эту проклятую и неизбежную луковицу. А мальчишка довольствуется полусознанием или ложным знанием, не омрачён сомнениями, не задаёт лишних вопросов: "Тогдашнее молчание гулко звенит у меня в ушах". Он - "волчонок" из гитлерюгенда, юный нацист, бегущий от мещанского быта и семейных обязанностей, от тесноты и бедности. Ему кажется, что он бежит навстречу свободе и прекрасному будущему.

Но так рос художник Гюнтер Грасс, и его не было бы без нацистского прошлого, без войны, на которой все становятся убийцами, без не заданных вопросов и блуждания в тумане, без медленного узнавания всех ужасов, без чувства голода. Голод в романе раскрывается в самых различных преломлениях: не только голод по еде (книга полна описаний кулинарных шедевров и гастрономических пассажей, упоминается стихотворение Грасса "Холодец из свиной головы"), но и порабощающий сексуальный голод, а затем при утолении этих первичных потребностей ещё более глубокий и основательный - голод эстетический .

Показательно и то, что этот "луковичный" процесс воспоминаний - это не только про одного человека, это про всю страну, которая совершив преступления против человечества вынуждена и понимает обязательство не забывать и жить с виной по сей день. "О чувстве вины и стыда можно, как и о голоде, сказать, что оно гложет, постоянно гложет; только мой голод был временным, а вот чувство стыда..." Но суровый и плачущий от паров лука взгляд в прошлое, осознание, принятие и понимание пути искупления даёт силы идти вперёд. Тяжёлый и бесконечный путь в гору. Вот почему такой парень как Сизиф (по Камю) пришёлся в своё время Грассу по вкусу.

"Я признал осуждённого богами каторжника достойным поклонения новым святым, для которого абсурдность человеческого существования была столь же очевидной, как восход и закат солнца, и который сознаёт, что поднятый на вершину камень не останется там лежать. Герой по ту сторону сомнений и отчаянья. Человек, который счастлив оттого, что ему суждено катить в гору камень. Такой никогда не сдастся".

#БК_2018 (2. Книга, в названии которой есть что-то съедобное)

Я ничего не слышала о скандале, разгоревшемся перед премьерой этой книги, а пока собиралась с силами ее прочесть, Гюнтер Грасс взял да и помер. Однако.

Для меня этот автобиографичный роман ознаменовал открытие личности талантливого скульптора, иллюстратора, поэта и прозаика, позволил с ним рука об руку пройти часть пути его творческих мук и утоления "третьего голода" - тяги к искусству. И пусть луковица памяти Грасса уже порядочно подгнила (на восьмом десятке то!), некоторая путаница не во вред художественности. "Чем старше я становлюсь, тем ненадежнее делается костыль под названием "хронология", - неплохое заявление для автобиографии.

Среди прочего в романе Грасс объясняет откуда пришли идеи его предыдущих произведений, вызывая к сравнению "Жить, чтобы рассказывать о жизни", но в отличии от финального романа Маркеса, "Луковица памяти" мне более приятна, ее читая не страдаешь, а обретаешь. У Грасса легкая рука и крепкая хватка!

Причиной срача и раздора в мировом литературном и около него сообществе стал эпизод о вступлении шестнадцатилетнего Гюнтера в ряды подразделений СС. Подробности и факты вы можете легко найти в многочисленных рецензиях и монографиях о жизни автора, но сводить обсуждение книги к одному факту абсурдно, а жертв политической неграмотности и политпропаганды и среди нас достаточно, каждый поди хоть в жизни раз голосовал за ЕР.

Грасс на фоне страшных обгорелых декораций описывает путь преследования музы. И в тесной коморке с буржуйкой, и на двухэтажных нарах, и на земляных полах лагерей военнопленных, ведомый своим неутолимым третьим голодом, неизменно "остаюсь полон образов". И эту фонтанирующую в нем созидательную силу Грасс выплескивает, кажется, во всем, чем может: то в глине, то угольными мелками на бумаге, или опять же на бумаге, но уже чернильным пером, пишущей машинкой, в его списке значатся даже надгробия, подделки известных скульпторов, рекламные буклеты и даже музицирование на стиральной доске в джаз-бэнде.

Не хотелось бы, чтобы эту книгу воспринимали, как очередное письменное покаяние бывшего наци. Ведь сейчас так популярны книги по личностному росту и истории успеха, так вот вам и отличный образец жизненного пути достойного человека.
И пусть дивиденды с продаж идут многочисленным внукам маэстро.