Страницы← предыдущаяследующая →
Данте думает, что луч солнца отразился (по приведенному выше закону катоптрики) от гладкой поверхности карниза, по которому они идут, и отсюда поразил ему глаза, так как он не может защитить их от блеска приложенными к глазам руками.
С очищением себя от первого греха, последующие шаги на пути очищения становятся все легче и легче. Чистилища XII, 115–126 и примеч.
«Посол» (messo), т. е. ангел (ἄγγελος – посланник). Ангел, стоящий у первой ступени лестницы, ведущей из одного круга чистилища в другой, ожидает приближения душ и лишь только заметит издали их приближение, идет тотчас им навстречу, принимает их и подводит с приветствиями к следующему всходу. Чистилища XII, 88; XVII, 117 и след.; XIX, 4fi и след.; XXII, 1 и след., XXIV, 130 и след., XXVII, 55 и след.
В подлиннике: «diletto quantu natura a sentir ti dispose» – удовольствие к какому способна лишь твоя природа. – Все наслаждение в какой мере почувствовать его сделала тебя способным твоя природа, ты почувствуешь в будущем, когда укрепившиеся глаза твои, что теперь еще ослепляются, будут в состоянии переносит блеск небесной семьи, т. е. ангелов.
С удалением из круга высокомерных (Чистилища XII, 110) путники были встречены воззванием к смирению; точно так и здесь их встречают слова, призывающие их милосердию и человеколюбию, – добродетелям, противоположным зависти. «Beati misericordes» – слова Христа из Евангелия Матф. V, 7: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». «Слава, победитель» в подлиннике: Godi tu che e vinci, по-видимому, намек на слова ангела в Апокалипсисе, II, 7: «Vincenti dabo edere de ligno vitae quod est in Paradisi! Dei mei», – побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия». Лонгфелло.
Восклицание романьёла Гвидо дель Дука (Чистилища XIV, 81):
О род людской! зачем так любишь то,
В чем есть запрет сообществу чужому?
«Справедливые души очищающихся желают, чтобы живущие на свете не впали в тот же грех, в который они впали при жизни и горестные последствия которого испытывают теперь в чистилище». Скартаццини.
«Дивно прекрасное место вплоть до стиха 75; оно так ясно, что, несмотря на всю глубину свою, почти не нуждается в комментарии». Флейдерер.
«Зависть вас разжигает, и жар ее заставляет вас вздыхать, – вздыхать в той, а еще более в этой жизни. Как кузнечный мех раздувает огонь, так зависть разжигает сердце человека, пожирая его пылом своим». Скартаццини.
Т. е. к высшим благам, жилище которых в эмпирее, – вы высочайшей из всех сфер небесных. «Ищите горного, где Христос сидит одесную Бога». Посл. к Колос. III, 1. «Если бы любовь к нетленному и небесному направляла ваши желания к небу, вы не ощущали бы в сердце опасения, что богатство и наслаждение у других уменьшит ваше собственное наслаждение». Скартаццини.
Т. е. чем большее число наслаждающихся в небе одним и тем же благом, тем более наслаждается там каждый в отдельности. «Nullo enim modo flt minor, accedente sed permanente consorte, possessio bonitatis; imo possessio bonitatis tanto fit minor quanto concordior eam individua sociorum possidet charitas». Блаж. Августин. De civ. Dei 1. XV, с. 15. – «Той чаше» (в подлиннике: in quel chiostro, в том монастыре), т. e. на небе.
«Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, a o нем судить никто не может». I посл. к Корине. II, 14, 15. – Потому-то, говорит Виргилий, ты извлекаешь только мрак из совершенно ясных слов моих.
Неизреченное, бесконечное благо – сам Бог.
«Как луч солнца тем ярче освещает тело, чем оно само по себе чище и более блестяще, так и высочайшее благо тем более сообщается, чем более оно находит к тому восприимчивости». Филалет. – Эту мысль Данте еще подробнее развивает в своем Convivio. В переводе К. Витте lucido corpo заменено словами lichte Körper, и в комментарии к этому месту переводчик говорит: «прозрачное тело вполне принимает в себя солнечный луч и, соответственно тому, солнечный луч направляется к нему к полной мере».
Сличи Рая XIV, 40.
В подлиннике: E quanta gente più lassù s'intende, в древнейших кодексах – s'attende, в немногих – s'incende; в большинстве, впрочем, первое, как и в лучших изданиях. Intendersi – старинное выражение, то же, что innumorarsi. К. Витте перевел этот стих: «Je mehr der Herzen droben sich begegnen», Лонгфелло – «And the more people thitherward aspire». Терцина вынудила меня держаться этой, менее принятой, редакции подлинника.
Чем более праведные души познают друг друга, тем более они и любят друг друга, так что не только непосредственное истечение к ним вечной любви, но и последующее отражение ее от одной к другой увеличивают их любовь, a с нею и их взаимное блаженство. Филалет. – Бенвенуто Рамбалди. – Джиоберти.
«Только на небе чрез созерцание Бога (Беатриче) впервые уяснится вполне разница между земными благами, уменьшающимися от совместного обладания ими, и благами небесными, которые обогащают тем более, чем более делят их между собою». Флейдерег.
Т. е. остальные пять Р, или остальные грехи, начертанные на лбу ангелом (Чистилища IX, 112). Без покаяния нет исправления. «Oportet cum qui agit poenitentiam, affligere animam suam, et humilem animo se praestare in omni negotio, et vexationes multas variasque perferre». Ерм, Пастырь. Ш, 7. Раны закрываются, когда они болят, т. е. когда, сознавая грех свой, чувствуют раскаяние и страдают.
Путники восходили до сих пор вверх (со стиха 35); теперь они опять идут по ровной поверхности следующего карниза, где наказывается гнев, и где они встречают (стих 142) густой дым.
«Эти видения имеют то же значение, как и пластические изображения в круге высокомерных и голоса в круге завистливых. Они здесь служат как бы подготовлением к очищению наказуемого здесь греха – гневливости, именно служат тем, что напоминают о противоположной гневу добродетели – кротости. Так как круг этот, как увидим ниже, наполнен непроницаемою тьмою от дыма, то было бы невозможным представить примеры кротости другим каким-нибудь видимым образом; являясь же в виде сновидений, или грез, они тем самым указывают на исступленное, сходное со сном, состояние, в которое приводить человека грех. Тут Данте опять берет, между прочими, один пример из язычества для выражения христианской добродетели, ибо все дело тут в том, чтобы воплотить свою мысль. То же и в Чистилища XII, 28. – Бриарей.
Ев. от Луки II, 48: «И матерь Его сказала Ему: Чадо! что Ты сделал с нами? Вот, отец твой и я с великою скорбью искали Тебя».
Афины. Посейдон (Нептун) и Паллада Афина (Минерва) – оба желали, чтобы Афины были названы их именами. Но афиняне, по приговору женщин, предпочли Афину, принесшую в дар оливковое дерево, почтя этот дар более высоким, чем принесенный Посейдоном дар – лошадь. Овидия Превращения. VI, 70 и след.
106-111. Третье виденье: избиение камнями первомученика Стефана. Деян. VII, 51–60: «…И побивали камнями Стефана, который молился и говорил: Господи Иисусе! прими дух мой. И, преклонив колена, воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего. И, сказав сие, почил».
«Другую» – жену афинскаго тирана Пизистрата. Валерий Максим рассказывает (Facta ac dicta mem. 1, VИ, с. 1), что какой-то юноша, влюбленный в дочь Пизистрата, обнял и поцеловал ее в публичном месте на площади, и что на требование матери ей об отмщении Пизистрат отвечал словами, буквально переведенными Данте из Валерия Максима: «Si nos qui nos amant interficimus, quid his faciemus, quibus odio sumus?» – «Если мы будем умерщвлять любящих нас, что же станем делать с ненавидящими нас?».
«Врата очей своей» (porte degli occhi) – оборот чисто дантовский, странный, но сильный». Томазео. – «Поэт хочет сказать, что образ Христа на небе проникал ему чрез глаза в сердце». Чезари.
О мучении св. Стефана говорит Фульгенций в своем Кр. Sorm. de S. Stephano: «Stephanus charitatem pro armis habebat, et. per ipsam ubique vincebat. Per charitatem Dei saevientibus Judaeis non cessit; per charitatem proximi pro lapidantibus intercessit».
«Смысл нелживых тех обманов», в подлиннике: non falsi errori. Обман был здесь в том смысле, что поэт считал эти явления за нечто объективное, действительно совершающееся перед его глазами; но тем не менее эти обманы чувств были нелживы в отношении того, что ими изображалось, так как они были основаны на истинных событиях и служили к назидательному поучению». Филалет.
Т. е. тебе даны были эти видения, чтобы сердце твое были расположено к учениям мира (acque della pace) о кротости, которые особенно нужны для очищающихся в этом кругу. Гнев есть огонь, – огонь тушится водой. «Ток вечных сил», т. е. от Бога: «У Тебя источник жизни». Псалт. XXXV, 10; и во многих местах св. писания. Следовательно и здесь, как в песни XIII, 39, предшествуют бичи, побуждающие к добродетели; ниже в песни XVII, 93, последует узда, для обуздания порока.
Виргилий дает здесь двоякое объяснение, во-первых: цель совершившихся здесь видений, о которых он знает и потому не нуждается в сообщении ему о них Данте, – была показать, как себя можно обуздать во время гнева. Форма же вопроса, предложенного им своему ученику, почему он идет в таком сонном состоянии, объясняется им в том смысле, что он, Виргилий, спрашивал не так, как человек, взирающий одним лишь телесным оком и вопрошающий лишь о каком-нибудь событии. Напротив, он сделал ему свой вопрос на выраженном в стихах 136–139 основании, именно затем, чтобы вслед за совершившимися только что видениями, побуждающими к кротости, – на самом деле побудить поэта идти по пути к улучшению и не оставить его пребывать лишь в мечтательном созерцании бывших перед ним видений, как бы ни было полезно созерцать их». Ноттер. – Место это вообще довольно темное и толкуется различно даже итальянскими комментаторами». Дельф, в своей: Die Idee der Göttlichen Kom.» очень глубокомысленно замечает: «Проходящий этим путем (как бы ни было благотворно производимое на него этими видениями влияние), обязан не предаваться одному лишь их созерцанию и размышлению. Ибо путь этот (именно на гору очищения) есть путь работы, борьбы, упражнения».
«Насколько можно»: идя против вечернего солнца, лучи которого сверкают прямо в глава, нельзя видеть далеко.
Скрыться не было возможности, потому что узкий выступ или карниз вокруг горы очень узок, всего лишь в три человеческих роста ширины (X, 24), и ограничен с одной стороны пустым пространством, с другой – стеною крутого утеса.
Виргилий (разум) предлагает Данту плечо в опору, чтобы не дать ему сбиться с дороги среди темноты дыма (гнева); аллегорический смысл совершенно ясен.
«В дыму, и при том самом густом и черном, очищаются тени от ярости гнева. Дым – это продукт огня и при том такой продукт, который не греет и не освещает, но только омрачает и смущает глаза и разум, – эти то, что огонь извергает из себя, для того, чтобы согревать и светить. Отсюда становится само собою понятным, почему именно в дыму гневливые должны познать свой недостаток и в нем очиститься от своего греха». Штрекфусс. – «Выражение, что этот дым еще темнее ада» – слишком сильно и, рассматриваемое в тесном смысле, должно бы было указывать на то, что и в аду нет такого ужасного греха, как гнев, a следовательно и казни более жестокой; но смысл тут, кажется, заключается в том, что осужденные в аду все еще сознают свет божественного правосудия и порядка; в аффекте же гнева уже вовсе нет этого сознания». Ноттер.
«Вот Агнец Божий, который берет на Себя грех мира». Иоан. I, 20. – Души поют молитву, троекратно повторяемую к католической мессе и литании. Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, miserere nobis. Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, misererа nobis, Agnus Dei qui tollis peccata mundi, dona nobis pacem». – «Здесь первые два стиха умоляют о милосердии, третий – о мире». Бути. – «Агнец есть символ кротости, добродетели, противоположной гневу». Ноттер.
«Согласием и гармонией уничтожается здесь гневливость, как выше согбением уничтожалась гордость. В этом единогласии уже обозначается прогресс в деле очищения». Филалет. Штрекфусс.
В подлиннике: per calendi, по календам, так как римляне делили время на calendae, nonae и idus. Вопрос, сделанный Данте в стихе 22, заставляет душу вопрошающего предположить, что Данте еще живой человек, разделяющий время по неделям и месяцам, a не как тени, делящие бесконечность на более долгие периоды.
Т. е. о том, что человек живой идет в загробный мир.
Т. е., как никогда не случалось ни с одним из живых людей со времени Энея и апостола Павла (Ада II, 32).
Пусть указание твое о дороге ускорит наши шаги, и послужит нам проводником; в подлиннике: E tue parole fien le nostre scorte.
Почти все комментаторы принимают этого Марко Ломбардо за венецианца, также за человека храброго, щедрого, привыкшего к придворному обращению, на что намекает стих 47. Франческо да Бути говорит, что щедрость его была преимущественно обращена к бедным дворянам и что он определил в своем духовном завещании ничего не требовать от своих должников. Оттимо, напротив, говорит, что под конец жизни он сам жил насчет щедрости других. Кроме того, по словам Бенвенуто да Идиола, он был человек надменный, раздражительный и расположенный к гневливости, по поводу чего рассказывают много анекдотов (Cento Novelle Antiche Nov. 41, 52), по мнению Лонгфелло, не заслуживающих внимания. По мнению Филалета, это тот самый благоразумный человек, о котором сказано в историческом очерке событий в Пизе во времена Уголино (Приложение III к I книге Божественной Комедии, Ад, стран. 317). Оттимо, между прочим, говорит что Ломбардо нарицательное имя и что он назван так по французской манере, так как во Франции было в обычае называть всех итальянцев ломбардцами; Марко же (Бути называет его Марко-Дака) долго жил в Париже. Напротив Боккаччио считает его прозвище Ломбардо за фамилию. Совершенно неосновательно мнение Портичелли, считающего его за знаменитого путешественника Марко Поло, так как последний жил еще при Данте и умер не ранее 1323 г., в котором было сделано его духовное завещанье. «Марко Дака из Венеции, прозванный Ломбардо, был то, что в средние века называли придворным, т. е. такой человек, который, переходя от одной династии к другой, по своим нравам, находчивости, a также по своим остротам и запасам анекдотов повсюду был принимаем, как желанный гость, которого редко отпускали от себя иначе, как наградив щедро подарками, и который, при случае, служил в ратном деле, или в посольствах». К. Витте.
Т. е. уже не метят из лука в эту цель, или, другими словами, никто не дорожит ею.
Т. е. в четвертый круг чистилища: это ответ на второй вопрос Данте.
«В том чертоге», т. е., когда ты будешь на небе и узришь дворы Господни (стих 41).
«Здесь Данте в первый раз высказывает, что он еще во время своего странствования сам молится за других, не дожидаясь своего возврата на землю, чтобы просить живых молиться за умерших. То же самое повторяется в Чистилища XXVI, 130». Ноттер.
В подлиннике: Ma io scoppio dentro a un dubbio, s'io non me ne spiego, буквально: но я разорвусь от одного сомнения, если я не разрешу его себе. «Поэт сам убежден, что мир в дурном положении. То, что ему сказал об этом в XVI песни Гвидо дель Дука (простое сомнение), и то, что ему говорит теперь Марко, утверждает его в этом убеждении (удваивает сомнение). Самое же сомнение состоит в том, чтобы дознаться настоящей причины этой порчи, именно: следствие ли это испорченной воли людей, или предопределения свыше и влияния звезд, как в это вообще верили в средние века (стих 67–68). Штрекфусс. – Сказав: «Таков ли грунт страны, иль свычай злой влечет там к злу для горя» (XIV, 38–39), Гвидо дель Дука оставил этот вопрос неразрешенным для Данте: это-то собственно и составляет простое сомнение. – «Марко порицает настоящий век (стих 48) точно так, как порицал его выше Гвидо дель Дука. Сличив слова обеих теней, Данте удваивает тем самым свое сомнение и беспокойство: он заблуждается насчет божественного правосудия, допустившего так много прегрешений в настоящем веке». Ноттер.
«На небе», т. е. во влиянии звезд; «вообще во всем этом месте под именем неба надобно разуметь не Бога, a единственно это влияние созвездий. В это влияние верил и Данте наравне с современниками, но однако так, что свобода воли человека не слишком сильно ограничивается этим влиянием». Филалет.
«Т. е. сомнение, тобою выраженное, ясно показывает, что ты еще житель мира (или, буквально, что ты идешь из мира), помраченного слепотой невежества и заблуждения». Скартаццини.
«В следующем положении совершенно определенно высказана свобода нравственной воли. Это положение направлено против тех, которые верили, что непреодолимое предназначение отдельной личности к специальным добродетелям или грехам прямо зависит от его созвездия; вместе с тем оно и не противоречит господствовавшему тогда учению блаж. Августина о наследственном грехе и благодати по избранию. Ибо можно отрицать также непреодолимое предназначение, не принимая через то падшую природу человека за способную, или, по крайней мере, за достаточно сильную для того, чтобы она по своей собственной силе могла жить, безусловно подчиняясь нравственному закону, по учению блаж. Августина, свобода воли не может уничтожаться; но он отрицает, чтобы этой своей собственной воли было достаточно для достижения святости». Каннегиссер.
«Мнение, что человек в тех случаях, где на него одновременно действуют два противоположных и совершенно равных раздражения, не имеет будто бы свободы воли и потому находится под гнетом (Рая IV, 1–3 и 7–9), – такое мнение, очевидно, не есть мнение самого Данте, но должно быть принято лишь как приноровление к научным положениям тогдашней схоластики. Данте хочет этим показать свою ученость». Ноттер. «Божественное правосудие требует от человека свободной воли, которую не должно ограничивать никакое влияние звезд. Поэт является в этих мыслях и в следующем затем изложении не только великим ученым, но и истинно глубокомысленным и просвещенным исследователем». Флейдерер. Сличи Боэция, Cons. phil, V, 2, где он говорит: «Neque enim fuerit ulla rationalis natura, quin eidem libertas adsit arbitrii». – «Corpora coelestia in corpora quidem imprimuni directe et per se, in vires autem animae quae sunt actus organorum corporeorum, directe quidem, sed per accidens; quia necesseest hujusmodi actus harum potentiarum impediri secundum impedimenta organorum, sicut oculus turbatus non bene videt. Unde si intellectus et voluntas esserit vires corporeis organis alligatae, ex necessitate sequeretur quod corpora coelestia essent causa electionum et actuum humanorum; et ex hoc sequeretur quod homo naturali instinctu ageretur ad suas actiunes, sicut caetera animalia, in quibus non sunt nisi vires animae corporeis organis alligalae: nam illud quod fit in istis inferioribus ex impressione corporum coelestium, naturaliter agitur, et ita sequeretur quod homo non esset liberi arbitrii, sed haberet actiones determinatas, sicut et ceterae res naturales; quae manifeste sunt falsa». Фома Акв. Sum. Theol. p. I, qu. CXV, art. 4. – «Уже Тертуллиан говорил, что если бы нравственные поступки зависели не от свободной воли, a были бы подчинены светилами, если только свободная воля питается сказанным светом». Скартаццини.
Т. е. Богу, воля которого (сила) больше, a природа несравненно совершеннее, силы природы небесных тел.
Т. е. Бог, создавая вас, не лишил вас свободной воли, не побуждая вас ни к доброму, ни к злому; разумная же и интеллектуальная душа ваша создана силою и природою самого Бога, – вопреки мнению некоторых средневековых схоластиков, полагавших, что хотя душа человека и рождена Богом, но не непосредственно Им. Данте следует здесь Фоме Аквинскому: «Anima brutorum producitur ех virtute aliqua corporea, anima vero humana a Deo». Sum. Theol. p. I, qu. LXXV, art. 6; u далее: «Quidam posuerunt quod Angeli, secundum quod operantur in virtute Dei, causant animas rationales. Sed hoc est omnino impossibile, et a fide alienum. Ostensum est enim, quod anima rationalis non potest produci nisi per creationem. Solus autem Deus potest creare… Anima rationalis non potest product nisi a Deo immediate» Ibid. qu. XC, art. 3.
«Даже и после грехопадения у человека все еще остались разум и свободная воля, хотя и в ослабленной степени. Но в борьбе с грехом человек нуждается в божественной милости. Он должен следовать влечению этой высшей силы, для того чтобы устоять в этой борьбе; но и это следование есть движение добровольное. Человек должен действовать одновременно с милостью Господнею. Если, таким образом, он останется победителем в первой битве и получит оправдание, то благодать содействующая и его собственное усилие приведут его в общение с истинной свободой чад Господних, где ему уже нечего опасаться какого бы то ни было влияния светил. Исходя из этой богословской точки зрения, можно под сказанной «лучшей природой» разуметь движимую самим Божеством высшую волю, а под «смыслом» (в подлиннике mente) – привычку к добру, в чем и состоит добродетель». Филалет.
«Как резвое дитя» (a guisa di fanciulla, девочка) – сравнение заимствовано из Платона (Olimpiodorus):ὁτι κορικῶς μἐν ἐις γἐνεσιν κάτεισιν ἡ ψυχή, на подобие девочки нисходит душа в рождении.
В подлиннике: Che piangendo е ridendo pargoleggia, которая плачет и смеется играя, «чем выражается, что мы уже от природы расположены к страстям и что с этим расположением уже рождаемся и потому изменчивы, как дети». Бути.
Схоластики объясняли душу человеческую как чистую форму; но так как она вместе с тем есть субстанция, каждая же субстанция существует вне Божества, или же должна быть по возможности (potentia) переводима в действительности (actus), то отсюда приходили в затруднение, когда не принимали никакой материи для души, под чем именно разумелось ens in potentia. Чтобы выйти из этого затруднения, ничего более не находили, как принять душу за продукт чистого творческого акта, для чего требовалось допущение не иной какой материи, кроме чистой мысли бытия в божественной сущности. Фома Акв. Sum. Theol. p. I, qu. ХС». Филалет.
«Исшедшая от самого Бога, душа стремится возвратиться опять к Богу же, как к высочайшему благу. Во всем, что ей кажется сколько-нибудь хорошим, она мнит видеть его образ, и потому устремляется к этому мнимому благу. Но при этом она нередко ошибается, почему и нуждается в поучении (вожде) и дисциплине (узде), которые удерживали бы ее от преследования ошибочных целей». К Витте.
«Прежде чем ей быть (prima che sia) – оборот речи церковно-славянский, как в Псал. LXXX1X, 3: «Прежде даже горам не быти», и Иерем. I, 5; «Прежде неже мне создати тя во чреве, познах тя, и прежде неже изыти тебе из ложесн, освятих тя».
Данте говорит в своем Convivio, IV, 12: «Высочайшее желание всего сущего и прежде всего дарованное ему природою – возвращение к своему источнику; a как Бог есть источник наших душ, и создатель их по своему образу, как написано: «Сотворим человека по нашему образу и подобию», то душа эта главным образом желает возвратиться к Нему. И как пилигрим, идущий по дороге, на которой он никогда прежде не бывал, принимает каждый дом, который он издали видит, за гостиницу, и увидев, что это не гостиница, направляет свою надежду на другой дом, и так от дома к дому, пока не достигнет гостиницы; точно таким же образом душа наша, тотчас как вступит в новый и не пройденный ею путь сей жизни, обращает глаза к цели ее высочайшего блага; и потому что ни увидит она кажущееся ей заключающим в себе какое-нибудь благо, она считает, что это именно оно и есть. A как ее знание в начале несовершенно, и так как душа неопытна и не научена, то малые блага кажутся ей большими, a потому с них и начинаются ее желания. И вот мы видим, что дети чрезмерно хотят сперва иметь яблоко, a потом, идя далее, желают иметь птичку, еще далее – красивую одежду, a потом – лошадь, затем – женщину, a затем – богатство не очень большое, a потом – побольше, и потом еще больше. И это происходит оттого, что она не находит во всех сих вещах того, чего она ищет, и полагает найти его дальше».
«Из стихов 67–69 видно, что это изречение не означает, что душа без руководства и вождя должна необходимо выбрать себе дурную дорогу. Сличи Чистилища XVIII, 61–75». Ноттер.
«Для того чтобы перейти к основанному на борьбе за свободу воли души, самим Богом установленному «церковно-государственному» мироправлению, – Данте возвращается к возникновению самой души, которое он понимает, как акт божественного творчества. Сличи Чистилища XXV». Флейдерер.
Convivio tr. IV, e. 4: «А perfezione della umana spezie conviene essere uno quasi nocchiere, che considerando le diverse condizioni del mondo, e li diversi e necessarj ufflcj ordinando, abbia del tutto universale e irrepugnabile ufficio di comandare. E questo ufficio è per eccellenzia imperio chiamato e chi a questo ufficio è posto, è chiamato imperadore. – «Царь (в подлиннике король, rege) означает очевидно императора. Этот стих освещается наилучшим образом соответствующими местами из Convivio и Liber de Monarchia. «Чтобы достигнуть своей высшей божественной цели, род человеческий прежде всего нуждается во внешнем мире, чтобы отдельные личности людей, города и государства не приходили во враждебные столкновения друг с другом, но взаимно бы друг другу помогали. Для того же, чтобы не нарушалось это мирное состояние, необходимо, чтобы люди познавали правое и хотели бы иметь его. Первое достигается существованием писаных законов, последнее – присутствием единовластителя, императора, поставленного столь высоко, что он владеет всем, так что и желать ему больше нечего, и потому может быть нелицеприятным судьей королей. В его ведении находится лишь то, что относится к воле человека, почему он также называется всадником человеческой воли. Напротив, область мышления и познавания что ни на есть высшего в человеке не подлежит его скипетру. На него должно смотреть, как на того, который постоянно имеет в виду не более как внешние стены Божественного Града (в подлиннике: башню, la torre), ограждаемые им от внешних врагов соблюдением существующих законов и правосудием». Филалет. Ноттер. – «Прежде всего человечество нуждается в мирном правителе, который бы в «Граде Правды», в Божьем царстве на земле, имел в виду башню, т. е. обеспечивал бы внешний мир человечества. – Этим обозначается необходимость и круг деятельности императорства, в отличие от папства». Флейдерер. Сличи Ада I, 71, 124; Рая XXVII, 139 и след.
Хотя и есть необходимые законы, но кто же заботится об их исполнении? Император об этом не заботится, так как он далек от Италии; господствующий там пастырь, т. е. папа, столь же мало о них заботится, напротив, препятствует, чтобы где-нибудь утвердилось нравственное правление.
Данте сравнивает здесь папу с нечистым животным, намекая на закон Моисеев, разделяющий животных, относительно употребления их в пищу, на чистых и нечистых (Левит XI, 3, и след.; Второзак. XIV, 7 и след.). Об аллегорическом значении этого закона Моисеева Фома Аквинский говорит: «Animal enim quod ruminat et ungulam findit, mundum est significatioine, quia fissio ungulae significat distinctionem duoruin testamentorum, vel Patris et Filii, vel duarum naturarum in Christo, vel discretionem boni et mali; ruminatio autern significat meditationem Scripturarum, et sanum intellectum earum». Sum. Theol., p. 1, 2-e qu. CII, art. 6. – Пo объяснению блаж. Августина, отрывание жвачки обозначает мудрость, двоение копыт – нравственность; словом, – под первым разумелось в средние века познание божественных вещей, под вторым – безупречный образ жизни и христианская деятельность. (По мнению некоторых, нераздвоенное копыто обозначает папский двор, не различающий светской власти от духовной; но что же обозначает в таком случае отрывание жвачки?). Итак, очевидно, что Данте, придерживаясь учения Фомы Аквинскаго, хочет сказать, что хотя папа и мог бы размышлять и понимать Писание, но не желает различать пути мира от божественных, пастырский посох от меча, или правления: временное и духовное. Так его понимали и другие комментаторы, напр. Postillatore Cassinese: «Non habet ungntas scissas, idest, non habet discretionem nec facit inter temporalia et spiritualia differentiam». – Петр Данте: «Praeseutes pastores, licet sint sapientes, et sic ruminant, tamen non habent ungulas fissas in discrenendo et dividendo temporalia a spiritualibus». Ландино. – Пo мнению Филалета, Ноттера и Флейдерера, под отрыганием жвачки должно разуметь толкование о добродетели и законах, под двоением копыт – добрые поступки и, в особенности, щедрость, в противоположность сжатым кулакам, признаку скупости (Ада VII, 56). В таком случае Данте, по-видимому, хочет сказать, что правящий теперь папа Бонифаций VIII, хотя и жует жвачку, т. е. знает христианское учение, или то, что он под сим разумеет, декреталы (Рая IX, 134), и много о них толкует; но как образец, который он должен представлять в жизни, он не имеет раздвоенных копыт. Последнее же обозначает, что не только папа не идет путем добродетели, но и указывает специально на его алчность, что он все держит в крепко сжатом кулаке. В нем удерживается папой все притекающее в Рим золото и отнятая у императора власть.
«Тот же корм», т. е. земные богатства и светское могущество и почести, как сказано в старинном французском стихотворении, приведенном в комментарии Лонгфелло:
Au temps passé da siècle d'or
Crosse de bois, évèque d'or;
Maintenant ehangent les lols,
Crosse d'or, évêque de bois.
«Это – пастыри бессмысленные: все смотрят на свою дорогу, каждый до последнего, на свою корысть». Исайи LVI, 11. – «Народ мой был как погибшие овцы; пастыри их совратили их с пути, разогнали их по горам». Иеремии, L, 6.
«Два солнца», т. e. папа и император. «Первый должен вести человека к вечному блаженству, указывая ему путь божественный; второй – руководить человеком в достижении им блаженства в этой жизни, указывая ему пути мирские. Обе эти власти Данте называет солнцем в том смысле, как оно им принято в Ада I, 17 (Che mena dritto altrui per ogni calle). – Это изречение совершенно объясняется тем, что сказано Данте в Liber de Monarchia III, с. 16». Скартаццини. – «Итак, два солнца, a не одно солнце папства», «месяцем коего служит императорство», как сказал папа Григорий VИИ». Флейдерер. – Папа Бонифаций VIII сказал по поводу императора Альбрехта: «Io son Cesare, io l'imperadore».
Слившись между собою в одной руке, эти две власти, естественно, не имеют более уважения друг к другу, a чрез это уничтожается осторожное исполнение той и другой. «Quando li cherici non aveano se non lo spirituale, temevano di falire e di vivere disonestamente se non per l'amore di Dio, al meno per paura de' seculari che, vedendo la loro mala vita, non denegarseno loro le loro elimosine; e cosi li seculari temevano difallire e vivere male, considerando lo prelato è si diritto che non m'assolverà; ora vedendo lo cherico dato a le cose temporali, dice: Cosi passo fare io, com' elli». Бути.
Намек на слова Спасителя: «По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, a худое дерево приносит и плоды худые: не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Итак по плодам их узнаете их». Матф. VII, 16–18 и 20. Данте извратил эти евангельские слова: по семени узнают злак, a не по злаку семя.
«Льется По с Адижем» – этим обозначаются область Тревизская Ломбардия и Романья.
«Фридрих II Гогенштауфенский, так как с него началась борьба императоров с папами. Ада X, 119. Все комментаторы разумеют здесь ссоры этого императора с папами Гонорием III, Григорием IX и Иннокентием IV (что, впрочем, исторически не доказано, Виго, Dante e la Sicilia, p. 19). – «Per Lombardia et per la Marca Trevigiana si solca trovare liberalità, magnanimitа et cortesia; ma ora nullo si sa di quelle, et questo è stato dappoi che Federigo, cioè lo' mperio, è stato imbrigato da' cherici». Бенвенути Рамбалди. Очевидно, поэт порицает в этом месте не только папство, но и императора, приписывая им обоим вину порчи нравов в народе – новое доказательство справедливости и беспристрастия его суждений». Скартаццини.
«Жесточайшая ирония! Всякий негодяй, которому прежде стыд не позволял не только говорить, но даже приблизиться к честному человеку, может теперь спокойно проходить по этим странам в полной уверенности, что не встретить хорошего человека, к которому бы он не посмел приблизиться». Скартаццини.
Французы и вообще ультрамонтаны называли в средние века итальянцев ломбардцами. В Париже улица, называемая теперь Rue des Italiens, до шестидесятых годов ХИХ столетия называлась Rue des Lombards. Боккаччио в одной из своих новелл заставляет двух французов сказать об итальянцах: «Questi Lombardi cani». «Простой ломбард» означает, что Кастель отличался безукоризненной прямотой и честностью.
Куррадо да Палаццо, из древней брешианской фамилии, в 1279 г. был подестою в Сьене и вообще был, по-видимому, человеком, часто призывавшимся на эту должность в различные города. – Герардо да Каммино, предводитель гвельфской партии в марке Трвилианской, уже в 1206 г. головой в Фельтро и Беллуно. С 1283 по 1305 г. он управлял в Тревизо. Умер в 1307 г. в своем Convivo Данте отзывается о нем с большой похвалой. По словам Тирабоски, он был почитатель и покровитель провансальских поэтов. – Гвидо да Кастель – гвельфская фамилия Роберти, делилась на две ветви: Гвидо принадлежал к ветви да Кастелло и был родом из Реджио». См. Филалет, Лонгфелло, К. Витте.
Это ответ на вопрос, предложенный Данте в стихах 58–63, т. е., что мир пришел в упадок, виною тому церковь римская, смешавшая власть светскую с духовной, повергшаяся в грязь и запачкавшая и себя и свою тиару.
«Ante omnia ergo dicimus, unumquemque debere materiae pondus propriis humoris excipere aequale, ne forte humerorum nimio gravatam virtutem in coenum cespitare necesse cit». Данте, De Vulg. Eloq. lib., II, c. 4.
«И сказал Господь Аарону: в земле их не будешь иметь удела и части не будет тебе между ними, и часть твоя и удел твой среди сынов Израилевых». Числ XVII, 20. – «Только колену Левиину не дал он удела: жертвы Господа Бога Имраилева суть удел его, как сказал ему Господь». Иисуса Навина XIII, 14.
Страницы← предыдущаяследующая →
Расскажите нам о найденной ошибке, и мы сможем сделать наш сервис еще лучше.
Спасибо, что помогаете нам стать лучше! Ваше сообщение будет рассмотрено нашими специалистами в самое ближайшее время.