Книга В ногу онлайн - страница 6

Часть вторая
Своевольная девчонка

Она безрассудной с детства была, отчаянной и лихой,

И хрупкой девичьей рукою могла справиться с резвой судьбой.

Умом пожалеет она себя, но даже на склоне лет

Сердце ей скажет: «Счастливей тебя не было в мире и нет!»

Глава 5

Лондон

1687 год

Первый год в школе миссис Честертон показался девочке адом. Трудности начались, едва она ступила с корабля на берег: у нее не было денег, чтобы нанять экипаж, и ей пришлось добираться пешком. Но совсем жалкой Каролина почувствовала себя, когда объявила хозяйке пансиона, что оставила свой багаж на корабле и за ним нужно послать. Та недовольно поджала губы, презрительным взглядом окинула платье девочки, однако за багажом все-таки послала.

Отношения с другими воспитанницами тоже не заладились. В первый вечер за ужином они пренебрежительно глазели на нее, а потом всю неделю хихикали над «замарашкой из колоний». Такое прозвище они дали новенькой. Тоскуя по дому, страдая от непривычных лондонских туманов, Каролина простудилась и кашляла до самого Рождества. Город сиял праздничными кострами, повсюду горели святочные огни, все девочки разъехались по домам, к рождественским гусям, шумным карнавалам, балам и дорогим подаркам. А Каролине, исхудавшей и тоскующей, оставалось только перечитывать письма из Виргинии.

За год она так и не сумела найти себе подругу. Когда ее дразнили, она демонстрировала враждебно настроенным сверстницам холодное презрение и с неприступным видом проходила мимо. Каролина возненавидела Лондон, обвиняя в своих бедах этот громадный, безразличный к ней город с его зловонными туманами. Все деньги, присланные родителями, она потратила на теплые вещи, без которых просто невозможно было выйти на улицу, поэтому не могла вместе с другими участвовать в разных увеселениях. Миссис Честертон настаивала, чтобы воспитанницы сами оплачивали развлечения вроде катания в санях по городу или на лодках по Темзе.

Каникулы были для Каролины самым ужасным временем, потому что школа совсем пустела. Даже миссис Честертон уезжала, как она говорила, в гости к друзьям. Даже любимое Рождество теперь казалось одинокой девочке невыносимым.

Второй год тоже не принес существенных изменений, хотя деньги, присылаемые из дома, позволили Каролине обновить к Рождеству гардероб и не выглядеть среди нарядных воспитанниц служанкой, но она по-прежнему чувствовала себя одинокой.

Однако с приходом весны дела пошли на лад. Ванесса Снайпс, самая лютая ненавистница Каролины, вернулась к себе в Линкольн, а на ее место приехала новая ученица Реба Тарбелл, дочь богатого торговца из Эссекса. Наконец одинокая девочка из колоний нашла подругу и как бы заново познакомилась с Лондоном. Древняя столица, впрочем, недавно отстроенная после большого пожара, случившегося лет двадцать назад, казалось, открыла девочке свое сердце. Теперь у нее были деньги, чтобы участвовать во всех затеях одноклассниц. То она весело тряслась по булыжной мостовой в нанятом экипаже, то обследовала магазинчики в торговых кварталах, то покупала вместе с подругами жареные орешки или, стоя на мосту, любовалась сверкающим на солнце Тауэром. Даже спустя много лет Каролина вспоминала эти картинки.

Порой, услышав звон Биг-Бена, она с улыбкой поднимала голову от своей тетрадки, а по воскресеньям, когда звонили праздничные колокола, ловила себя на том, что напевает куплеты английских школьников: «Апельсины и лимоны, Сент-Клемента слышны звоны…»

Каролина ходила с девочками по аллеям Гайд-парка и, глядя на знатных, богатых людей, катающихся верхом, даже не задумывалась о том, станет ли она тоже когда-нибудь богатой. Наравне с одноклассницами она наблюдала за сменой почетного караула перед Уайтхоллом или Сент-Джеймсом, замирала при виде белых султанов на шлемах и алых мундиров со сверкающими стальными нагрудниками или синих мундиров и алых султанов, выделяющихся на серебристом фоне ворот, казавшихся ей воротами в сказку. Наслаждаясь свободой, упиваясь лучшими днями беззаботной юности, Каролина была счастлива.

Прошло лето, наступило осеннее ненастье. Однажды Лондон на целую неделю буквально ослеп от тумана, и кто-то из девушек пошутил, что его можно резать ножом. А когда морозный ветер с запада прогнал ненавистную мглу, горожане вышли на улицы, словно празднуя долгожданное изменение погоды.

Воспитанницы миссис Честертон, впервые покинувшие школу после тумана, парами семенили за величественной госпожой Кардифф, чуть ли не самой строгой из наставниц. Она вела девочек в театр.

– Мне говорили, прежняя этого никогда бы не допустила, – прошептала Реба. Они с Каролиной жили в одной комнате и сейчас шли в конце шеренги. – Нам повезло, что мы ее не застали.

Действительно, пока Каролина ехала в Лондон, в пансионе сменилась хозяйка, а все жуткие рассказы Салли Монтроз относились к старой миссис Честертон, которая умерла, оставив выгодное дело молодой еще племяннице, носившей то же имя. Вряд ли Лайтфуты вручили бы дочери кошелек с золотом, если бы знали, какова новая хозяйка школы, ибо племянница разительно отличалась от тетки в старомодных фижмах. Во-первых, она была стройной, никогда не носила черное, предпочитая голубое, красное и другие яркие цвета. А во-вторых, имела любовника.

– Жаль, что я еще дома не узнала о здешних переменах. – Каролина бросила взгляд на свое изрядно выцветшее платье из набивного ситца, которое выглядело куда менее привлекательно, чем наряды остальных девочек.

Если б она знала, что на смену угрюмой старухе пришла ее молодая племянница, то вряд ли так легко отдала бы Вирджи кошелек. С тех пор ей представилось немало случаев пожалеть о своем поступке.

Неожиданно ветер, гулявший по всем подворотням Лондона, взметнул легкие юбки Каролины, открывая чужим взорам не только ее колени, но и часть бедра.

При виде соблазнительных ножек в шелковых чулках, показавшихся из-под облака тонких кружев, двое извозчиков нечаянно перегородили дорогу, зацепившись колесами. Тут же в них врезался третий экипаж, по пути столкнувшийся с коляской, едущей навстречу.

Покраснев от стыда, Каролина отчаянно боролась с юбками, а когда подняла голову, увидела джентльмена в треуголке, который смотрел на нее из окна экипажа. Он был красив, золотистые волосы обрамляли его лицо. Минуту господин разглядывал ее с ног до головы и с головы до ног, после чего подмигнул, окончательно рассердив Каролину.

Неужели он принял ее за какую-нибудь шлюху или служанку, раз позволяет себе такие вольности? Задрав свой благородный подбородок, она повернулась на высоких каблуках и с пылающими щеками зашагала подле Ребы, которая нашла происшествие весьма забавным.

Каролина чувствовала, что Лондон как-то изменил ее. Она не могла видеть себя со стороны, потому не знала, что за это время расцвела, быстро превратившись из угловатого подростка в юную леди ослепительной красоты, и теперь мужчины обращали на нее особое внимание.

Она была еще слишком неопытна, чтобы осознавать источник своей силы, тем более им пользоваться. Да, люди изменили к ней отношение: девочки завидовали, миссис Честертон озадаченно хмурилась, а молодые подмастерья иногда останавливались посреди улицы, чтобы поглазеть на нее. В общем, перед девочкой открывался совершенно новый мир, и она не знала, что ей с этим делать.

– А весь переполох из-за твоих очаровательных ножек, – лукаво усмехнулась Реба. – Приехав домой, ты сразу воспользуешься ими, чтобы бежать в Мэрридж-Триз?

– Может, я вообще не поеду домой, – покачала головой Каролина.

– Удивляюсь, как твои родители до сих пор не забрали тебя отсюда.

По правде говоря, Каролина тоже удивлялась и поначалу даже страдала, что в редких письмах мать ни разу не упомянула о ее возвращении, но со временем она привыкла, чувствуя себя в Лондоне как дома.

Самой близкой ее подругой оставалась рыжая Реба, которая в свое время бросила единственный взгляд на девочку в поношенном, отнюдь не модном платье и сразу же предложила ей дружбу, что помогло Каролине укрепить свои позиции в школе, ведь отец подруги был очень богатым торговцем, владельцем красивейшего поместья в Эссексе.

Правда, Каролина никогда не задумывалась, почему модница Реба, всегда державшаяся особняком и не участвовавшая в шалостях своих одноклассниц, предпочла дружбу простушки из колоний.

Но месяц шел за месяцем, а Реба по-прежнему благоволила к соседке по комнате. Она заставила Каролину брать у нее платья, делилась помадами и духами, помогала делать модные прически. Разумеется, она знала все или почти все о жизни подруги в Виргинии, ибо та делилась с ней секретами, не замечая, что сама Реба практически ничего о себе не рассказывает. По сути, Каролине было известно гораздо больше о нарядах подруги, чем о ее мыслях.

Девушки уже миновали набережную и добрались до цели, но тут миссис Кардифф встретила свою подругу из Суссекса. Обе радостно кинулись обниматься, заставив школьниц с волнением топтаться на месте.

Зато у Каролины появилось время на размышления. Слова подруги всколыхнули в ней забытую тоску по дому, она снова подумала о сестрах, об огненной Салли Монтроз, об испанке Рамоне Вальдес. Пожалуй, та была самым близким ей человеком… Но увы, Рамона осталась в другой жизни.

Все так изменилось…

Бедная Вирджи попыталась бежать со своим милым в Мэрридж-Триз, но результат оказался плачевным. Они взяли не тех лошадей, и через пять минут одна захромала, но вместо того чтобы гнать лошадь во всю мочь, на какую та еще была способна, беглецы поскакали обратно, чтобы сменить ее на другую. К тому же вечно голодный сын мельника решил перекусить, а пока они ели, неожиданно вернулись Лайтфуты.

Мать, не заметившая мельника, сбежавшего через заднюю дверь, сообщила Вирджинии, что сосватала ее за Алджернона Вэнса, единственного наследника плантатора Лайла Вэнса. Она считала партию блестящей, поэтому ее изумили рыдания дочери.

А Хью, услышав об этой помолвке, решил, что Вирджи ему изменила, и, присвоив доверенное ему золото, вскоре женился на фермерской дочке. Вирджиния в конце концов сдалась и вышла за Алджернона, но в день венчания лил холодный дождь, жених простудился, а через месяц умер. Беременная, убитая горем вдова уехала к родителям, поскольку свекровь заявила, что просто не может видеть ту, которая насмерть замучила ее дорогого мальчика во время медового месяца. Конечно, Вирджи могла бы, родив свекрови внука, с триумфом вернуться в дом мужа, но, к несчастью, упала, у нее случился выкидыш. Теперь она снова жила с матерью, которая пыталась найти подходящего жениха, правда, без особой надежды.

Думая об участи сестры, Каролина приходила в ужас. Нет, такого с ней никогда не случится.

Но теперь у Вирджинии появился шанс. Даррен, брат Филдинга, неожиданно утонул, не оставив завещания, поэтому Филдинг, лишенный в свое время наследства, стал полным хозяином отцовского имущества.

В результате стены нового дома начали быстро подниматься, и мечта Лайтфутов почти осуществилась.

«Это будет самая красивая усадьба во всем Тайдуотере, – писала сестре Вирджи. – Мы скоро переедем. Я страшно рада, что мама поглощена выбором тканей для портьер, мебели и обоев, ей некогда „подумать о моей судьбе“. Но вряд ли у меня хватит сил возражать, когда мы наконец переедем и мама вернется к этому».

Реба вывела подругу из задумчивости.

– Посмотри туда, – громко прошептала она, указывая на брюнетку в алом платье с таким количеством оборок, что она походила на огромную пуховку для пудры. Девочки с интересом разглядывали накрашенных женщин (видимо, актрис в гриме) и пеструю толпу джентльменов, прогуливающихся в фойе театра, поэтому Каролина не заметила господина в треуголке, который, отпустив извозчика, двинулся прямо к группе школьниц, но за множеством голов не мог отыскать девушку, привлекшую его внимание на перекрестке.

Красивые нарядные девочки заинтересовали не одного господина в треуголке. Вор-карманник подкрался к Каролине и срезал ее бархатный кошелек, висящий на плетеном шнурке.

Та моментально оглянулась, заметила щуплого паренька, который продирался сквозь толпу, и с яростным криком бросилась за ним. Она жалела не золотую монету, присланную матерью в подарок, а письмо сестры. Каролина собиралась перечесть его перед сном, особенно вторую страницу. «Одна знакомая тетушки Пет рассказала ей, что видела Эммета около месяца назад в Филадельфии, но Пенни с ним не было. А когда она спросила его про Пенни, то он покраснел и наотрез отказался разговаривать, сказав только, что навсегда покидает этот город. Мама пишет всем своим знакомым, пытаясь напасть на след, однако если Пенни не хочет, чтобы ее нашли, можно не сомневаться, что так оно и будет!»

В письме содержалось еще много интересного, а этот негодяй удирает с ним!

Пытаясь догнать куда более ловкого и шустрого парня, Каролина споткнулась о подставленную сообщником ногу и упала в объятия незнакомого джентльмена. Глядя поверх его плеча, Каролина высматривала убегающего вора, а незнакомец, в свою очередь, не отрывал глаз от нее.

Томас Энгвин с удовольствием разглядывал вырывающуюся пленницу. Что за чудесное создание! Кажется, он еще не видел ничего подобного, хотя, если честно, лорд Томас думал так обо всех девушках, однако новая любовь всегда представлялась ему горячее прежних.

– Отпустите меня! – закричала Каролина. – Вор украл мой кошелек!

Голова лорда повернулась в сторону толпы.

– Его уже и след простыл, – вежливо заметил он. – А кстати, много ли вы потеряли?

Теперь девушка узнала в нем человека, который осмелился подмигнуть ей. Значит, он намерен ее преследовать!

– Если вы сейчас же меня не отпустите… – начала Каролина, но так и не закончила фразу.

Сцена привлекла внимание миссис Кардифф. Поняв, что главным действующим лицом была ее воспитанница, она с проворством, удивительным для такой грузной дамы, быстро оказалась на месте событий.

– Каролина! Отойдите сию же секунду!.. Вы нас позорите!

– У меня украли кошелек! – возмущенно сказала девушка. – Нужно догнать вора, а этот болван не отпускает.

Необъятная миссис Кардифф, повернулась к «болвану» всем корпусом, окинула его грозным взглядом, после чего он отпустил Каролину.

Но когда наставница увлекала ее прочь, девушка все-таки оглянулась.

– Из-за вас я потеряла свой кошелек!

– Какого он цвета?

– Темно-синий! Бархатный!

– Я попробую его найти.

Сняв треуголку, джентльмен вежливо поклонился, и его светлые волосы заблестели на солнце. У Каролины перехватило дух. Неужели это ее золотой незнакомец из того незабываемого сна? Тут миссис Кардифф довольно бесцеремонно протолкнула ее в толпу по направлению к одноклассницам.

– Идемте, девочки, – пискнула она голосом, не соответствующим такому массивному телу.

В тот вечер давали популярную комедию «Деревенская жена», но Каролина ничего не запомнила, все померкло в сравнении с тем золотоволосым джентльменом. На обратном пути Реба несколько раз пыталась заговорить с ней, но Каролина лишь рассеянно кивала в ответ, хотя подруга, хихикая, вспоминала, как наставница краснела во время фривольных диалогов, а один раз даже невольно ахнула: «Неужели миссис Честертон могла рекомендовать воспитанницам эту бесстыжую пьесу?»

С того дня одноклассницы несколько раз уведомляли Каролину, что джентльмена видели около школы. Значит, он и после спектакля шел за ними! Впрочем, сама Каролина в те моменты оказывалась то на уроке, то была занята.

Но однажды ее подвели к окну, когда золотой незнакомец шел по улице. На миг ей показалось, что это действительно он, тем не менее у нее не было уверенности, поэтому Каролина отвернулась. К тому же зачем показывать свой интерес, ведь она не собирается за ним гоняться, пусть он ищет ее сам.

Оказалось, незнакомец искал встречи, ибо в следующее воскресенье он последовал за девочками не только в церковь, но также на утренний базар.

Когда через неделю девочек вели в собор Святого Павла, джентльмен с немного развязными манерами снова оказался рядом. Правда, шел он по другой стороне улицы, но не спускал глаз с Каролины. Это, естественно, не укрылось от внимания девушек, и обожатель Каролины стал главной темой дня.

– Он снова здесь, – взволнованно прошептала рыженькая Джеральдина Дарви, тронув муфточкой идущую впереди Каролину. – Он невероятно красив.

– Перестань оглядываться, а то он еще подумает, будто нам до него есть дело! – сказала Реба, успев придержать новую шляпку, едва не сорванную ветром.

Каролина украдкой взглянула на господина, который неторопливо шел за ними, потом на миссис Блэнтон, идущую во главе шеренги, и пожалела, что на ее месте не оказалась мадемуазель Вопьер. В обязанности молодой француженки входило обучение девочек языку, и для практики она рассказывала им неприличные анекдоты. Уж ту бы, конечно, не волновало присутствие незнакомца. А пожилая суровая миссис Блэнтон смотрела на все иначе.

Кстати, и сама хозяйка пансиона ничуть не походила на других наставниц, работавших здесь с прежних времен. Она следила за модой, вела светскую жизнь. Карету с золотым гербом Ормсби на дверцах частенько видели под окнами пансиона.

Старая миссис Честертон, мир ее праху, не понимала, каким образом ее племянница ухитряется ездить в Бат или даже на континент. А Дженни Честертон тщательно скрывала правду, чтобы тетка, не дай Бог, не исключила ее из завещания. Став хозяйкой пансиона, который имел репутацию весьма строгого заведения, она не смогла отказаться от прежней жизни. Когда лорд Ормсби жил в городе, она приглашала его к себе, но в основном их тайные свидания происходили в купленной для таких случаев маленькой квартире. Если же лорд Ормсби наведывался в пансион, Дженни Честертон выпроваживала всех учениц на продолжительную экскурсию, чтобы «развить в них чувство прекрасного». «А заодно избавиться от лишних свидетелей», – шепотом добавлял кто-нибудь из девочек.

На этот раз их поручили заботам миссис Блэнтон с приказанием отвести в собор Святого Павла. После экскурсии воспитанницам было дозволено прогуляться по городу и купить конфет.

– Вы думаете, он пойдет с нами в собор? – хихикнула Джеральдина.

– Конечно, – отозвалась Реба. – Мой кузен Джорджи, который изучает право в Грейз-инн^[1], говорит, что прежний собор стоял на месте античного храма в честь богини Дианы.

«Диана, богиня охоты…» – подумала Каролина. Сегодня она тоже чувствовала себя охотницей, а джентльмен, тихо проследовавший за ними в собор, ее добыча. Каролина была слишком молода, поэтому, гордясь победой, которую впервые принесла ей красота, стремилась, как всякая начинающая охотница, побыстрее отточить свое искусство.

Забравшись под самый купол собора, девушки стояли теперь на Каменной галерее, руками удерживая шляпки. Сильный ветер пронизывал до костей, но Каролина не ощущала холода, ибо подруга снабдила ее пусть неброской на вид, зато очень теплой накидкой. К тому же темная одежда выгодно подчеркивала серебристые волосы девушки, которые производили совершенно необычайное впечатление. Лорду Томасу казалось, что во мраке собора перед ним горит живая свеча.

– …созданный по проекту сэра Кристофера Рена^[2], – говорила миссис Блэнтон, когда Реба толкнула подругу под локоть.

– Он здесь, – сказала она.

– Сэр Кристофер? – засмеялась Каролина, наслаждаясь своей новой ролью.

– Ты прекрасно знаешь, кого я имела в виду.

Тем временем группа направилась в Золотую галерею, но по пути задержалась на Галерее шепота, чтобы получше рассмотреть сверху интерьер собора.

– Он машет тебе рукой, – снова обратилась к подруге Реба. – Думаю, он хочет, чтобы ты… Каролина, подойди к своду, он хочет поговорить с тобой.

– Но он на противоположной стороне галереи, – возразила та, понимая, что если незнакомец сейчас закричит, то его голос под сводами купола услышит даже глухая миссис Блэнтон.

– Это же Галерея шепота. Если он тихо скажет что-нибудь оттуда, ты без труда услышишь его здесь. Подойди к своду.

Каролина быстро наклонилась к каменной стенке.

– Каролина Лайтфут, – отчетливо услышала она голос незнакомца.

– Откуда вы знаете мое имя?

– От горничной из вашего пансиона.

– Кто вы?

– Меня зовут Томас Энгвин. И я достал вам синий бархатный кошелек взамен того, который у вас украли из-за меня.

– Но я же сама на вас налетела, – возразила Каролина.

– Не совсем так. Мне трудно попасть в ваш пансион. Три мои попытки оказались безуспешными.

– Мы не принимаем мужчин.

– Как же мне снова увидеть вас?

– Завтра мы отправляемся в Гринвич на лодке, – быстро ответила девушка.

– Отлично. Там и встретимся.

Реба взволнованно топталась возле подруги.

– Он уже уходит, – с сожалением произнесла она, но ее перебил фальцет миссис Блэнтон:

– …Таким образом, на строительство собора были затрачены миллионы.

– Для чего даже подняли налоги на ввоз угля, – громко добавила Джеральдина Дарви. – Папа говорит, что это непростительные расходы!

Услыхав подобное святотатство, миссис Блэнтон нахмурилась и в раздражении повела воспитанниц к выходу. Пока девушки осторожно спускались по крутой лестнице, до всех уже дошла весть о том, что джентльмен назначил свидание Каролине Лайтфут.