Рецензия на книгу Сто лет одиночества от Frogg_n

«Он сурово подводил итоги своей жизни, начиная понимать, как сильно любил в действительности тех людей, которых больше всего ненавидел».

Взгляд цепляется за пустынные улицы и спустя пару мгновений, показавшихся длиною в вечность, человек видит капли воды, повисшие на ветках миндальных деревьев. Чувствует, что погибает от одиночества. Одиночества, подступающего со всех сторон. Беспощадного в своей слепоте, упрямо напирающего слева, справа, снизу, сверху… Да, действительно, со всех сторон одно лишь сплошное одиночество, обладающее неким удушьем, что ли... Человек не разберёт никак — одиночество поглощает его. Полностью.

Миндальные деревья — те самые деревья, что посадил Хосе Аркадио Буэндиа, поглощённый астрономическими изысканиями, магнитной лихорадкой, золотом и познанием мироздания через всякие чудеса света. Он, сидящий под палящим солнцем и проливным дождём, превратился в мертвеца, которого на земле держало нечто недоступное для понимания простых обывателей. Бесплотная истина великих открытий.

Дом — оплот всего для Урсулы, ибо непросто вести борьбу с законами творения. Её больше нет: облупившаяся штукатурка на стенах, лохмотья паутины по углам, запущенные бегонии, источенные термитами балки, поросшие мхом косяки дверей. Вечное пережёвывание воспоминаний. Почему в молоке великое множество червей?

Влажная земля с кусками известки — как же стыдно было Ребеке за ночные вылазки, за своё собственное чувство вины, за все мирские суетные радости. Покой в доме с образами, бродячими по комнатам и рассказывающими свою историю. Никакие терпкие вкусы земли или письма с духами Пьетро Креспи ей более не нужны.

Золотые рыбки — порочный круг, созданный полковником Аурелиано Буэндиа. Именно он дошёл до скотского состояния и породил Аурелиано в количестве семнадцати штук без отцовской фамилии, его фамилии.

Работа над саваном — выбор никем не тронутой Амаранты, разбившей сердца несчастным мужчинам и до последнего вздоха плотно прижимающей к груди искалеченную руку. Внешний мир — её тело, а внутренний недосягаем для огорчений.

Бессонница. Здесь слишком много гостей, с удовольствием поедающих зелёных петушков бессонницы, превосходных розовых рыбок бессонницы, сладчайших жёлтых лошадок бессонницы. Действительность ускользает, удержать её удаётся на короткое мгновение, через которое она неизбежно и окончательно исчезает.

Дождь, идущий четыре года, одиннадцать месяцев и два дня. Дождь из крошечных жёлтых цветов. Дождь, дарующий проплывающий мимо косяк рыб сквозь дверной проём. Дождь смывает все желания и наполняет безразличным спокойствием. И всё-таки неодолимая страсть человека одерживает верх над смертью.

Человек наблюдал сквозь слёзы за светящимися оранжевым светом дисками, которые стремительно пересекали небо, подобными падающим звёздам. Кто-то однажды сказал ему, что это знамение смерти. Кто-то поделился с ним знанием: благополучная старость есть умение договориться со своим одиночеством, её секрет — это не что иное, как заключение честного союза с одиночеством.

Поднимался завывающий ветер. Слабый и наполненный голосами прошлого — шепотом старых гераней, вздохами разочарования, предшествовавшими упорной тоске, и взмахами крыльев жёлтых бабочек. «Ночные бабочки приносят несчастье». Разбитые вазоны с папоротником и душицей и горшки с бегониями.

Сто лет одиночества — это история семьи Бэндиа, где существует цепь неминуемых повторений, вращающееся колесо; о, оно бы продолжало крутиться до бесконечности, если бы не всё увеличивающийся и необратимый износ оси. Сто лет одиночества — это упорное повторение одних и тех же имен на протяжении долгой истории семьи. Сто лет одиночества — это заточение одиночеством и любовью и одиночеством любви в доме.

Сто лет одиночества — роман колумбийского писателя-прозаика Габриэля Гарсиа Маркеса и одно из наиболее популярных произведений в направлении магического реализма. Если честно, думалось мне, что я либо никогда ничего так и не прочту у автора, либо прочту, но где-то примерно через тысячу световых лет (ну никогда, в общем). А всё из-за какой-то боязни взять да познакомиться с творчеством некоторых авторов, и Маркес был в этом небольшом списке.

Но теперь хочется прочесть у этого писателя если не все произведения, то хотя бы большинство! Потому что это какое-то волшебство: литературный стиль, язык повествования, персонажи, мысли, погружающие в раздумья — Габриэль Гарсиа настолько увлёк, что вовремя сессии приходилось одёргивать себя и возвращаться к билетам, а не тянуться рукой к книге, где меня по-настоящему окутывало одиночество с тоской, а описанная реальность от Маркеса причудливо смешивалась с вымыслом, но, наверное, воистину должное надо отдать языку. Он красивый, чарующий, волшебный — эпитетов точно не хватит. В оригинале мне вряд ли удастся прочесть роман, но отдать переводчику должное — это запросто. Настоящее искусство.

Довольно долго «проживала» и пропускала данное произведение через себя, однако уверена, что оно того стоило — роман определённо обладает некими чарами, потому что после прочтения последней страницы возникло желание прочесть всё заново. Магический реализм же продолжает поддерживать со мной дружественную нотку (очень хочется в это верить, по крайней мере): обязательно прочту что-нибудь ещё из его оплотов окромя Хулио Кортасара и его романа Игра в классики.

Ещё немного про «Сто лет одиночества»: линия взаимоотношений Хосе Аркадио Буэндиа с женой Урсулой навеяла в какой-то степени Падрика и Фиону из произведения Поющие в терновнике, а кровосмешение — Диану Сеттерфилд с её романом Тринадцатая сказка. А вообще, очень отзывался в душе кинофильм «Зимний вечер в Гаграх» — там тоже одиночество идёт заглавной темой в жизни главного героя.

И почему же время не проходит, а снова и снова возвращается, словно движется по кругу? Потому что прошлое. Его разрушение никогда не подойдёт к концу. Прошлому суждено разрушаться бесконечно, поглощая само себя. Оно готово каждое мгновение кончиться совсем, но так никогда и не кончая кончаться. Слава всему сущему, что «тем родам человеческим, которые обречены на сто лет одиночества, не суждено появиться на земле дважды». От романа исходит отнюдь не дыхание любви, а губительное веяние смерти.

Помни. В любом месте. При любых обстоятельствах. Куда бы ни пошёл. Куда бы ни попал. Всегда помни, что…

«…прошлое — ложь, что для памяти нет дорог обратно, что каждая миновавшая весна невозвратима и что самая безумная и стойкая любовь всего лишь скоропреходящее чувство».

#БК_2021 (5. У автора книги двойная фамилия.)