Книга Если вам дорога жизнь онлайн



Джеймс Хедли Чейз
Если вам дорога жизнь

Глава 1

Мэгги проснулась неожиданно, словно ее что-то толкнуло, хотя проспала от силы часа полтора. Она приподняла голову над рюкзаком, который служил ей вместо подушки, и уставилась в низкий пустой потолок, озаренный таинственным лунным светом. Прямо над собой девушка увидела густую провисшую паутину, в которой поджидал глупых мух гигантский паук.

– Боже мой, прямо жуть какая-то, – пожаловалась она Чаку двумя часами раньше, когда они только что выломали дверь. – Самое подходящее место для призраков.

Чак не страдал богатым воображением. Он заржал, как жеребец.

– Вот и чудно… Составим привидениям компанию. Все лучше, чем быть закуской этим чертовым комарам.

Заброшенный дом стал их первым жилищем с тех пор, как они покинули шоссе номер четыре. Деньги у них кончились, как только они ушли из Гулдса, унылого городка из тех, что живут переработкой лимонов и картофеля. Чак пытался устроиться на одну из упаковочных фабрик, но ему быстро дали понять, что умываться нужно чаще, чем раз в неделю. Мэгги помнит, что последний раз это было в Джексонвилле. Сальные космы до плеч, неряшливая борода и запах пота, смешанного с мочой, – неважная рекомендация для работодателей.

Пустынный коттедж зарос чахлыми пальмами, дикими сливами и буйно прущим во все стороны кустарником, цветы которого источали пряный аромат. Когда-то он знавал лучшие времена и представлял из себя двухэтажную усадьбу времен колониальной зависимости от Англии. Фасад украшали полдюжины мраморных колонн, просторная веранда с креслом-качелями, широкие стеклянные окна – явно раньше в нем жил какой-то богатый южанин, который хотел произвести на соседей солидное впечатление. Но все проходит, и вот дом стоит одинешенек и не светится в нем ни одного огонька.

– Интересно, почему не нашлось покупателя на такие хоромы? – спросила девушка у спутника, когда они поднялись по ступенькам на веранду. – И кто последний владел ими?

– Нам-то какое дело? – сказал Чак и выбил ногой створку. Дверь сорвалась с петель и грохнулась наземь, взметнув облачко древней пыли.

Мэгги непроизвольно отшатнулась.

– Не хочу внутрь, я боюсь!

– Заткнись, кошелка. – Чак был не в том настроении, чтобы выслушивать всякие бредни. Он хотел жрать, он устал, он готов был ночевать хоть у черта на рогах. Как Мэгги ни сопротивлялась, он втолкнул ее в пропыленную тьму.

Спать устроились не на первом этаже: неприятно, что окна заколочены досками. А на втором стекла уцелели, хоть и грязные, они пропускали бледный свет, и можно было хоть как-то распаковать вещи. А широкая мраморная лестница, что вела наверх, просто предел мечтаний! Мэгги тут же вообразила себя спускающейся по ступеням, как Скарлетт О'Хара из «Унесенных ветром», в шикарном вечернем туалете с бриллиантами на обнаженной шее, а внизу, в просторном холле, ее выхода восторженно ждет множество поклонников. Но делиться сокровенным с Чаком она не стала. Мэгги была уверена, что он поднимет ее на смех. Этот хиппарь жил сегодняшним днем и только им. Будущее для него сплошной туман. И вот теперь она проснулась по неведомой причине. Сердце билось толчками. Спина покрылась липким потом. Девушка вслушалась в душную ночь.

Дом жил собственной странной жизнью. Долетавший с Бискейнского залива ветер негромко посвистывал под крышей. Что-то таинственное нашептывали клочья обоев. Поскрипывали половицы, где-то внизу от порывов ветра скрипела незапертая дверь.

Мэгги прислушивалась-прислушивалась да поняла: если хочет успокоить нервы, то должна заставить себя заснуть. Но как же это сделать, если тошнотворный запах Чака пропитывал воздух комнаты? От нее самой, наверное, несет селедкой. Ладно, вот доберутся они до моря, искупаются – и проблема отпадет сама собой.

Она вытянула ноги, с наслаждением провела рукой по здоровенным сиськам, скрытым под грязным свитером.

Мэгги привыкла к жизни, полной лишений, привыкла довольствоваться тем, что само идет в руки. В этом способе существования были свои недостатки и свои преимущества. Во всяком случае, она никому ничего не должна и живет так, как хочет, а это для свободного человека все, что необходимо.

Она вспомнила родителей. Отца, всю жизнь проработавшего в страховой конторе, занудную матушку, всю жизнь обихаживавшую папеньку. До семнадцати лет дочь мирилась с таким положением, хотя уже подростком решила уйти из дома, как только почувствует себя готовой пуститься в плаванье по бурным волнам житейского моря. В затхлой атмосфере мещанского мирка она просто задыхалась. И когда однажды на ее пути появился Чак, раскованный и без комплексов, девушка поняла, что час пробил.

Он был старше ее на пять лет. В тот день Мэгги отправилась в киношку на какой-то боевик. Одна. Все подружки отказались составить ей компанию, занятые своими девчоночьими делами. Она наврала родителям, что идет в кино с Ширли. Пудрить предкам мозги было ее любимое занятие – от любой, даже вполне безобидной лжи им она получала кайф. Да небось они и не слышали, что она им сказала. Сидят себе в обнимку, уткнувшись в телевизор, и на все остальное не обращают внимания: «Хорошо, деточка, погуляй, только смотри не возвращайся поздно». Ее так и подмывало ляпнуть на прощание, что у нее свидание с Кларком Гейблом, но они вряд ли отреагировали бы!

Картина навевала такую скукотищу, что Мэгги не высидела и половины. Уже на улице ее стали раздирать сомнения. Куда пойти, куда податься? Подружки заняты, с мальчишками из школы она не встречалась, но не бродить же неприкаянной по городку. Мысль о том, что ей придется присоединиться к родителям за уныло мерцающим телевизором – такого она не могла представить даже на секунду.

– Постой, красавица. Не скучно одной?

Перед ней стоял парень. Мэгги скользнула по его фигуре оценивающим взглядом. Для своих семнадцати она повидала немало мужчин и позволяла им многое, но с девственностью расставаться не спешила. Ей нравилось барахтаться на заднем сиденье машины, отчаянно визжать и сопротивляться и постепенно сдавать позицию за позицией – кроме последнего бастиона. Мать не уставала подчеркивать, что от незнакомых парней можно ждать всяких неприятностей. Ведь им нужно от девчонок только одного. А расплачиваться за минутное удовольствие придется дурехам.

Чак ей понравился сразу. Среднего роста, коренастый, мускулы так и распирали ковбойку. Длинные рыжие волосы и борода придавали ему определенный шарм. Лицо с независимым выражением было по-своему привлекательным. В нем явственно проступало мужское начало. И Мэгги махнула рукой на приличия.

Для начала она согласилась выкупаться с ним на пару. Они пошли к морю, и Чак поразил ее воображение тем, что совершенно не стеснялся своей наготы, чем убил в девушке последние остатки робости – она сняла с себя платье.

Поколебавшись мгновение, она последовала за ним в набегающий прибой, и там, где когда-то зародилась жизнь на планете, уступила его настойчивым ласкам.

Первый в ее жизни половой акт доставил ей ни с чем не сравнимое наслаждение. У Чака было полно недостатков, но удовлетворить женщину он мог, как никто.

– Ты хорошая девчонка, Мэгги, – сказал он, лениво бродя кончиками пальцев по ее груди, когда они отдыхали после пыхтенья на песке. – Денежки у тебя есть?

Очень быстро Мэгги поняла, что Чака интересуют лишь деньги и женщины. У нее было в заначке от предков триста долларов – скопила за многие годы. Но она не спешила признаваться в этом.

– Хочу во Флориду, – сказал Чак мечтательно, – не мешает прогреть косточки на солнышке. Определенного занятия не имею. Когда у меня кончаются деньги, устраиваюсь на работу, какая подвернется. Как накоплю малость, сразу же снимаюсь с якоря. Натура у меня такая, цыганская. А как ты?

– Я? Если честно, я всю жизнь мечтала встретить такого шикарного парня. И уйти с ним из этого глухого городка.

– К сожалению, – сразу загрустил Чак, – взять с собой тебя не могу. Я на нуле. Эх, была бы пара сотен, я показал бы тебе небо в алмазах!

И Мэгги решилась. Была не была.

– Если я достану три сотни, возьмешь с собой?

– Трех сотен, – сказал Чак, – нам хватит на целую вечность. Конечно, возьму.

Именно этой минуты Мэгги ждала весь последний год. Вот мужчина, один взгляд на которого заставляет бурлить кровь в жилах, да и на то, как следует жить, у них общая точка зрения. Да и косточки ей размять – лучше не пожелаешь.

Они договорились встретиться утром на автовокзале, чтобы отправиться на пару во Флориду.

Дождавшись, когда мать ушла по магазинам, Мэгги наскоро побросала в рюкзак свои нехитрые пожитки, черкнула несколько строк, что назад не вернется, добавила к своей кубышке полсотни родительских и покинула отчий дом навсегда.

Триста пятьдесят закончились через пару недель, какая там вечность! Среди прочих недостатков у спутника по житейскому морю обнаружилась страстишка ставить судьбу на кон, предаваясь азартным играм. Мэгги с замиранием сердца следила, как Чак беззастенчиво просаживает ее деньги, швыряя кости с двумя подозрительными типами, что прилепились к парочке по пути в Джексонвилл. Когда в ход была пущена последняя полусотенная, Мэгги дотронулась до рукава Чака:

– Может быть, надо остановиться, дорогой?

Шулера с издевкой посмотрели на Чака:

– Позволяешь своей бабе командовать?

Вместо того чтобы прислушаться к здравому голосу, Чак толкнул любовницу изо всех сил. Мэгги отлетела в сторону и ударилась головой о кочку так, что едва не потеряла сознание. Когда она очнулась, Чака раздели в пух и прах, а его партнеры растворились в полумраке.

– Слушай, зануда, деньги для того и созданы, – огрызнулся Чак в ответ на ее стенания. – Нечего вякать! Да найдем мы еще бабки, они под ногами валяются, остается их только подобрать.

На следующий день они подрядились на уборку цитрусовых и вкалывали на адской жаре неделю, пока не наскребли тридцать долларов. Потом двинули в сторону Майами.

Но и этих денег хватило ненадолго: надо же время от времени что-то совать в рот и платить за проезд. К тому времени, когда они набрели на заброшенную усадьбу, у них не было в кармане ни цента, и Мэгги сильно проголодалась. Последнее, что она съела, был холодный гамбургер, который кто-то оставил на скамейке… И все же она не жалела, что бросила родителей. Пусть она не знает, что ее ожидает впереди, без денег, голодная, бездомная, неумытая, но все равно это лучше, чем прозябать в камере с выцветшими обоями на стенах, сидя на диване перед телевизором.

Ничего, завтра будет день, что-нибудь обязательно подвернется. С Чаком не пропадешь. Мэгги примостилась поудобнее, собираясь заснуть, но какой-то посторонний шум привлек ее внимание.

По первому этажу кто-то бродил!

Она ясно услышала скрип рассохшихся половиц. Сердце девушки тревожно застучало. Она нащупала руку Чака и легонько ее встряхнула.

– Очнись, любимый!

Он застонал, но не проснулся. Отбросил ее руку и перевернулся на другой бок, но она снова ухватила его за запястье.

– Чак!

– Ну какого тебе хрена? – Он открыл глаза, приподнялся на локте. Даже в минуту опасности исходивший от него запах застоявшейся мочи и пота заставил ее зажать нос. – Что стряслось?

– Внизу кто-то ходит.

Девушка почувствовала, как напряглись его мышцы, и мгновенно успокоилась. Перед его физической силой она ощущала трепет и благоговение.

– Пожалуйста, прислушайся! – попросила она шепотом.

Надо отдать ему должное, он бесшумно поднялся, на цыпочках подошел к двери и приложил ухо. Никакого страха Чак не испытывал в отличие от нее, когда тихонько приоткрыл дверь. Мэгги сверлила его широкую спину взглядом, умоляя не подвергать себя опасности, но в Чаке пробудился первобытный охотничий инстинкт. Он чуть пригнулся, словно приготовился к прыжку, и страхи девушки временно улеглись. Он несколько минут прислушивался, потом закрыл дверь и вернулся на место.

– Ты права, малышка. Нас кто-то надумал навестить… Возможно, фараон.

Она уставилась на него.

– А полиции что здесь понадобилось?

– Дура, – яростно прошипел он ей в лицо, – мы же нарушаем право частной собственности. И если какому-то фараону неймется выслужиться перед начальством… – он закусил нижнюю губу мелкими зубами, – нас вполне можно упечь за бродяжничество.

– Бродяжничество? Мы же никому не приносим вреда.

Но Чак уже не слушал. Он вынул из кармана джинсов какой-то продолговатый сверток и сунул в ладонь Мэгги.

– Засунь себе в трусы. Если это взаправду фараон, пусть этого у меня не найдут…

– Чего «этого»?

– Ножа, бестолочь!

Он снова подошел к двери и неслышно открыл. Мэгги подождала, когда ее спутник выйдет, и перевела взгляд на сверток. Заложенное в каждой женщине любопытство не позволило ей поступить так, как приказал Чак. Она развернула тряпку и несколько секунд любовалась костяной рукояткой. Потом ее рука сама потянулась к кнопке, выступающей из ручки. Мэгги непроизвольно вздрогнула, когда с щелчком из рукоятки высунулось жало – три дюйма сверкающей стали. Она не знала, как спрятать лезвие обратно в рукоятку, поэтому вскочила с места, метнулась в дальний конец комнаты и спрятала нож под кучу ободранных заплесневелых обоев. Потом отправилась вслед за Чаком. Она обнаружила его у основания лестницы, ведущей вниз. Он сделал ей знак растопыренной ладонью: стой! Так они и застыли, вслушиваясь в тишину дома. Но ничего, кроме гулкого стука собственного сердца, Мэгги не услышала.

– Я спущусь, – прошептал Чак.

Мэгги вцепилась ему в руку.

– Не надо!

Казалось, он только того и ждал. Оказалось, что ее храбрый и отважный парень был напуган не меньше ее, и девушка в нем слегка разочаровалась. И тут из комнаты, расположенной слева от холла, донесся ясный звук шагов. Человек – виден был лишь его силуэт – вышел оттуда в холл. Заметив красный огонек от зажженной сигареты, Чак сразу же успокоился. Это не мог быть фараон. С недавних пор полицейским запрещено курить на дежурстве.

– Эй, кто ты? – сказал Чак, и его голос показался Мэгги строгим и зычным.

Наступила пауза. Силуэт замер, потом из него ударил луч мощного фонаря, заставив парочку отпрянуть и зажмурить глаза. Потом луч погас, и они вообще перестали видеть что-либо в кромешной тьме.

– Быстро подай нож, – прошептал Чак.

Мэгги, спотыкаясь на каждом шагу, бросилась в комнату, подбежала к груде обоев и подобрала нож.

– Шел мимо, увидел, что дверь открыта, – раздался мужской голос снизу, когда Мэгги уже вложила оружие в пальцы Чака, – вот и вошел.

Жаркие, вспотевшие пальцы Чака сомкнулись на рукоятке.

– Как вошел, так и отвали, приятель, – прорычал он, заводясь от собственного крика. – Мы первые нашли этот дом. Так что проваливай подобру-поздорову!

– По-моему, места хватит всем. У меня есть жратва и выпивка. А без компании и ужин в глотку не лезет.

При упоминании еды у Мэгги сразу засосало под ложечкой и рот наполнился слюной. Она стиснула руку Чака. Он понял ее без слов – ведь ему и гамбургера утром не досталось.

– Ладно, я-то думал, что ты фараон, – миролюбиво объяснил он незнакомцу в холле. – Поднимайся.

Силуэт исчез в комнате возле холла и тут же появился снова, но уже с рюкзаком в руке. Подсвечивая дорогу фонарем, незнакомец начал подниматься по ступеням.

Чак ждал его с ножом в руке, отстранив Мэгги к двери комнаты, в которой они ночевали. Она наблюдала, как приближается незваный гость.

Не спускал с него глаз и Чак. Человек был выше его на голову, но худощав и далеко не широкоплеч. «В случае чего управлюсь с этим лохом без труда», – решил Чак.

– Посвети себе на лицо, – приказал он.

Человек безропотно подчинился.

Увидев эту жуткую картинку, Мэгги оцепенела. Перед ними стоял индеец-семинол. По дороге из Джексонвилла они уже встречались с индейцами этого племени, и девушка сразу узнала густые иссиня-черные волосы, темную кожу, выступающие скулы и узкие черные глаза, похожие на консервированные маслины. Данный экземпляр был молод и по-своему красив. Лицо у него было какое-то застывшее, будто парень окаменел, стоило упасть на него лучу света, и Мэгги стало не по себе. Экипировку индейца составляли желтая рубашка в горошек, линялые джинсы и веревочные сандалии-плетенки.

Он стоял невозмутимо, позволяя разглядывать себя сколько угодно. Мэгги показалось, что в зрачках у него светятся алые огоньки, но, возможно, то была всего лишь игра расшалившегося воображения.

– Звать-то тебя как? – спросил Чак, опуская луч фонаря.

– Пок Тохоло, – ответил индеец. – А тебя?

– Чак Роджерс. А это моя девушка, Мэгги.

– Вот и познакомились. Давайте ужинать.

Чак провел гостя в комнату. Мэгги уже сидела на своем рюкзаке, тщетно пытаясь унять несанкционированное поступление желудочного сока.

Пок развязал тесемки своего рюкзака, достал из него две свечи и прилепил к полу. Потом извлек пластиковый пакет, в котором обнаружились жареная курица, батон копченой салями и несколько кусков далласской ветчины.

– Ну ты даешь, Пок! Откуда такие яства? – Чак вылупил глаза, узрев все это, плюс свежие помидоры и огурцы, пучок лука и коробку с плавлеными сырками. Он даже вспомнить не мог, когда в последний раз лакомился чем-нибудь подобным.

Пок искоса взглянул на него.

– Не все ли равно откуда? – Он ловко поделил курицу примерно на равные части, орудуя ножом Чака с костяной рукояткой.

Все трое вгрызались в курятину с яростью и даже каким-то остервенением. Как ни была Мэгги занята поглощением съестного, все же заметила, что индеец то и дело поглядывал на ее партнера. В ее сторону он не посмотрел ни разу.

Насытившись, Чак завалился на спину и закинул ногу на ногу.

– Красота! Давно я так славно не едал! Куда путь держишь, приятель?

Пок достал пачку, выщелкнул сигарету. Вторую.

– В Парадиз-Сити. А вы, ребята?

– Да вот в Майами намылились.

Мужчины прикурили от пламени свечи.

– Работу небось найти хочешь? – поинтересовался Пок. Он сидел, скрестив ноги, как йог, время от времени выпуская из ноздрей струи синего дыма.

– Найду что-нибудь, – беспечно отозвался Чак.

– Ты уверен? – Пок внимательно посмотрел на Чака. – Фараоны шпану не больно-то жалуют.

Чак оцепенел от подобной наглости.

– Это ты меня назвал шпаной?

– А кого же? Принюхайся к себе, воняешь, как скунс во время случки.

Мэгги вздрогнула. Она знала, каким вспыльчивым бывает Чак. Но, как ни странно, ее дружок не схватился за нож, не бросился на индейца, а остался на месте.

– По мне лучше быть шпаной, чем наглым дикарем, которому не сегодня-завтра укоротят язык, – угрожающе ответил он. – Думаешь, перед таким наглецом, как ты, открыты все двери?

– Мне плевать на закрытые двери.

Чак мгновенно насторожился. Что-что, а запах зелененьких он чуял издалека.

– Хочешь сказать, что у тебя водятся бабки?

Пок кивнул.

– Сколько? – Голос Чака был пропитан алчностью. – Целых десять баксов? Готов поставить мизинец на отруб, что не больше!

– Завтра покупаю машину.

Чак присвистнул.

– Машину? Небось только что со свалки?

– Не скажу, что новую, – семинол проявил полное равнодушие к издевке, – меня устроит и подержанная. Для дела мне нужны колеса.

– Ну ты, мать твою, даешь! – Чак привстал на локте. – Слушай, Пок! Если не врешь, возьми нас в дело. Для своего дела. И айда все вместе в Парадиз-Сити! Как идея?

Мэгги была потрясена. Она не смогла бы так плавно проглотить оскорбление и набиться в компаньоны человеку, который обозвал тебя шпаной. Да, Чак – парень не промах. Нигде не пропадет. Наверное, так и надо жить. Где стерпеть, а где и обнаглеть.

– А зачем мне с вами объединяться? – спросил индеец после паузы.

– Для веселья. Дорогу коротать в одиночку – хуже не придумаешь. Поверь прожженному хиппи. А с нами и не заметишь, как доберешься до цели.

Пок отнес рюкзак в другой конец комнаты, подальше от Чака и Мэгги, и уселся на пол.

– Ты что, совсем тупой или еще тупее? – крикнул Чак. – Повторяю для особо тупоумных, хуже тебе не будет!

– Ладно, я подумаю. А сейчас хочу спать. Погасите свечи, чай они денег стоят. – Пок вытянул ноги, повернулся к парочке спиной и положил голову на рюкзак.

Чак переглянулся с Мэгги.

Та задула свечи. Тьма накрыла комнату своими темными крылами. Прошло несколько минут, прежде чем глаза привыкли к бледному лунному свету. Пок вроде как заснул. По крайней мере, дышал он ровно.

Угомонилась и сладкая парочка.

Набив живот, девушка заснула мгновенно, а вот Чак и не думал об отдыхе, шестеренки в его мозгу крутились вовсю.

Интересно, это правда, что сказал краснокожий? Если он и вправду намерен купить машину, значит, деньжонки у него имеются. Во всяком случае, курицу, колбасу и ветчину на скамейке никто не оставит. Может быть, он решил пустить им пыль в глаза, но зачем? Нет, доллары явно имеют место быть.

У Чака пересохло в горле. Его чутье говорило, что пахнет капустой. Запах денег исходил из угла, где притулился поганый семинол!

Его толстые, короткие пальцы обхватили рукоятку. Задача перед ним была не из трудных. Следовало лишь подкрасться незаметно к спящему, взмахнуть ножом – и дело сделано.

Кое-какой опыт на этот счет у Чака имелся. За ним уже числилось два трупа. Слава Господу, об этом не знает не только Мэгги, но и нерасторопная полиция штата Вермонт. А переступив грань один раз, второй или третий шаг сделать просто.

Потом он поморщился. Незачем было тащить Мэгги за собой. Если убивать индейца, то придется пришить и свою подружку. Трахаться и таскаться за ним – это все, на что она способна. Неизвестно, как она себя поведет, став свидетельницей преступления. Скорее всего перепугается насмерть. Да, семинол и Мэгги украсят его послужной список, но чему быть, того не миновать! Пальцы еще крепче стиснули нож. Две сотни долларов, дешевле машину не купить! Когда отыщут тела, а их еще надо найти, он окажется за много миль отсюда. Будем надеяться, что полиция этого штата не более везуча, чем их коллеги из Вермонта.

Тыльной стороной ладони Чак вытер вспотевший лоб. Решение проблемы далось ему с трудом, но все же далось. Теперь надо немного выждать. Сон индейца еще чуток. Пусть заснет поглубже и очнется уже на том свете!

– Чак, ты меня слышишь?

Заслышав голос индейца, Чак остолбенел.

– Даже не думай, – продолжал говорить Пок. – Я сплю вполглаза, и у меня есть пистолет.

Пушка против пера!

Пальцы Чака разжались. Против магии огнестрельного оружия не попрешь. А краснокожий мерзавец ко всему прочему умеет читать мысли.

– Да заткнись ты, пожалуйста, Пок, – пробурчал он. – Я уже засыпаю. А у тебя какие-то дурацкие подозрения.

– О подозрениях поговорим утром.

Вскоре Чак и вправду заснул.

Завтракали остатками ужина. Нашлась и пригодилась невостребованная вечером бутылка кока-колы.

Мэгги снова подметила странные огоньки в глазах индейца и то, как он поглядывает на Чака, словно взвешивает, стоит ли иметь с ним дело.

– Так ты согласен нас подвезти, если купишь машину? – без долгих проволочек спросил Чак, завершив насыщаться.

Вместо ответа Пок достал из рюкзака электробритву с батарейным питанием и карманное зеркальце. Пристроив зеркальце на оконной раме, семинол принялся скоблить щеки.

Чак сжал кулаки, лицо налилось кровью.

– Краснокожий, ты что – оглох?

Пок продолжал молча бриться. И только когда сдул волоски с защитной сетки электробритвы, обронил:

– Я все еще думаю над этим.

Убрав машинку, он достал полотенце и мыльницу.

– Рядом канал. Пойдем помоемся?

На это предложение Чак отреагировал мгновенно. Вот он, выигрышный шанс! Мэгги ничего не узнает. Он убьет индейца, а потом вернется и скажет, что краснокожий не умел плавать и свалился в воду. Поверит она или нет – ее дело, но свидетельницей она уже не будет.

– Пошли, если не шутишь.

Чак вслед за Поком вышел из комнаты. Но у лестницы вдруг спохватился:

– Черт! Зубную пасту забыл.

Пок посмотрел на Чака. Ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице:

– Передай девчонке, пусть зря не рыщет. Деньги при мне.

Он пересек холл и вышел из дома.

Чак вернулся в комнату перекошенный от злости. Порылся в своем рюкзаке, извлек оттуда тюбик с засохшей пастой:

– Как ты думаешь, он возьмет нас с собой? – спросила у него Мэгги.

– Откуда мне знать, – буркнул Чак и выбежал вон.

Он догнал Пока уже на берегу канала.

«Как только разденемся, – подумал Чак, – тут я его пырну. А пятнать кровью свою одежду незачем».

На водной глади плясали солнечные блики. По другую сторону канала виднелось шоссе, ведущее к Майами. В этот ранний час на трассе не было заметно никакого движения.

Чак стянул через голову засаленную рубашку, поиграл мускулами. Пок отошел чуть в сторону, разделся и присел у воды. Его талия была опоясана пластиковым ремнем с карманчиками. В них явно упакованы денежки.

Глаза Чака сузились, как бывало всегда, когда он загорался неодолимым желанием. Овладеть женщиной или забрать жизнь у мужчины. Но, когда он окинул взглядом фигуру Пока, ему стало не по себе. Такого мощного торса он еще не видел. Плоские мышцы играли при малейшем движении тела, будто рябь пробегала по поверхности воды. Не плоть и кровь, а гибкая сталь… Чак потерял уверенность в собственных силах. Да, этого краснокожего на кривой козе не объедешь. Но ведь у него есть дополнительный аргумент в свою пользу. Рука скользнула в карман и нащупала рукоятку ножа.

Между тем Пок нырнул в воду и, размашисто загребая руками, поплыл к другому берегу. Отвернувшись, Чак вытащил из кармана катушку с эластичной лентой и обмотал кусок вокруг кисти. Сунул под повязку лезвие. Потом быстренько стянул ковбойку, штаны, ботинки и последовал за индейцем. Пловец он был неважный и никогда не чувствовал себя в воде как рыба. Пок же, всласть намахавшись, лежал на спине и блаженствовал. Чак решил подплыть к нему поближе, потом поднырнуть и атаковать снизу, как подводная лодка атакует беззащитный сухогруз. Раз – и индейцу конец, только надо еще стащить пояс, прежде чем тело пойдет на дно.

– Хороша сегодня водичка, – выдавил он хрипло, когда до цели оставалось не больше двадцати метров.

Пок кивнул.

Чак подгреб чуть ближе. Они были уже совсем рядом, как вдруг не Чак, а сам Пок ушел под воду. Скрылся на глубине, будто и не было его никогда, на поверхности осталась только легкая рябь.

Выругавшись про себя, Чак обшарил взглядом поверхность воды. Неожиданно крепкие пальцы обхватили его лодыжки и потянули вниз. Вода ворвалась в рот и ноздри. Он отчаянно задергался, заколотил руками и ногами. Наконец хватка ослабла на его лодыжках и исчезла совсем. Чак выскочил на поверхность, как пробка из бутылки с шампанским. Он отплевывался и хватал ртом воздух. Протерев глаза, он увидел семинола, размеренно плывущего к берегу. Самое печальное в этой истории он обнаружил чуть позже: его замечательный нож исчез!

Позабыв об осторожности, Чак яростно поплыл вслед за Поком, но тот без напряжения ушел далеко вперед. Индеец уже стоял на берегу в непринужденной позе, когда Чак, карабкаясь, полез из воды.

Яростный бычок Чак попер напролом – голова втянута в плечи, пальцы вытянуты в сторону противника словно осьминожьи щупальца. Пок уклонился от атаки и ловкой подсечкой опрокинул Чака на спину. Секунду спустя он уже сидел верхом на белом, как орлан на полевой мыши. Придавил коленом к земле, в руке поблескивал нож. Бывшая собственность Чака. Острое, как у бритвы, лезвие прикоснулось к горлу Чака.

Неудачливый убийца-любитель похолодел. Он вгляделся в безжалостные глаза и с отчаянием понял, что наступил финал его короткой, но грешной жизни.

Пок не сводил с поверженного глаз и гладил его кожу острием ножа.

– Признайся, шпана, хотел меня убить? – негромко спросил он. – Только не изворачивайся! Я не люблю, когда обманывают!

– Я хотел завладеть деньгами, – выдохнул Чак.

– Тебе так нужны деньги, что ты готов убить?

Пок убрал колено, встал и отошел в сторону. Поднялся и Чак. У него подгибались колени, по красному лицу струился пот.

– Тебе очень нужны деньги? – повторил Пок. – Забирай, если сможешь унести, – он похлопал по пластиковому ремню с кармашками. – Здесь двести двадцать долларов. – Он перевел взгляд на нож и, держа его за лезвие, протянул рукояткой к Чаку. – Держи свое сокровище.

Чак выхватил нож из руки индейца и занес лезвие над его головой. Пок спокойно смотрел на соперника.

– Давай, забери мои деньги, если получится.

Чак пожирал индейца глазами. Здесь было что-то не то. Этот невозмутимый взгляд, эта показная самоуверенность. Внезапно он понял, что стоит ему напасть, – и Пок без колебаний убьет его. Как? Чак этого не знал, но знал, что ему придет конец однозначно. Его напряженные нервы не выдержали. Нож выскользнул из пальцев и упал на траву.

– Значит, ты не такой дурак, как я подумал, – подытожил Пок совершенно спокойно. – Пойди умойся. От тебя воняет, как от протухшей свиньи.

Присмиревший окончательно Чак взял кусок мыла и пошел к воде. Пока он смывал с себя грязь вперемешку с липким страхом, Пок успел одеться и теперь покуривал сигарету.

Вымытый Чак, словно загипнотизированный кролик, подошел и сел рядом.

– Я долго искал именно такого, как ты, – сказал Пок. – Человека без совести. Ты собирался зарезать меня за две сотни долларов, а скольких готов убить за две тысячи?

Чак облизнул губы. С кем он связался? Да этому чокнутому место в психушке. Он вспомнил, как нож едва не располосовал ему горло, и его передернуло.

– Ты живешь, как последнее отребье, – продолжал унижать его Пок. – Грязный, голодный, а воняешь так, словно ночуешь в выгребной яме. А теперь взгляни на меня! Если мне что-то нужно, я это просто беру. Я должен бриться, потому позаимствовал бритву в супермаркете. Жратву я слямзил у какого-то недотепы, оставившего пакет на переднем сиденье и забывшего запереть дверцу. И деньги эти я украл. – Он постучал себя по ремню. – Двести двадцать долларов! Рассказать, как я их получил? Очень просто. Проголосовал на дороге, человек меня подвез, а я вместо спасибо его припугнул. Пистолетом. А когда человек испуган, он готов заплатить. Что такое зеленые бумажки, когда в глаза тебе заглядывает смерть? Я просто показал ему пистолет, а он выложил денежки. И никаких проблем с дефицитом бюджета. Страх заставляет толстосумов делиться награбленным, страх открывает кожаные бумажники и сумочки из крокодиловой кожи. – Он посмотрел на Чака в упор. – Я открыл способ, как внушить людям страх, чтобы хлынул водопад зелененьких.

Чак понял одно – он явный псих с навязчивой манией. Но нужно выслушать, не время давать советы, чтобы тот обратился к невропатологу.

Пок откуда-то извлек сигаретную пачку и протянул Чаку. Тот вытянул сигарету и жадно закурил.

– Расскажи о себе, – велел Пок. – Только без фантазий. Думаю, ты мог бы мне пригодиться.

– Я? – у Чака возникло жутковатое ощущение, что индеец говорил правду. А что если он действительно знает, как заполучить две тысячи долларов? – И что я должен делать?

– Чтобы тебе доверить свой секрет, я должен знать о тебе все. Или почти все.

Хиппарь размышлял не дольше секунды. Пок хочет узнать его поближе, пусть его. Ничем особенным Чак не рискует. А сомнительные эпизоды можно опустить. И начал рассказывать.

Грамоте он не выучился. Читать умел, но писал с трудом. Мать была проституткой. Отца в глаза не видел. В восемь лет стал главарем шайки малолетних, которая наводила ужас на торговцев. Чуть позже торговал прелестями собственной мамаши. Полицейских ненавидел с раннего детства, люди в проклятой форме не давали ему житья. В конце концов одного из них пришлось прикончить. Чаку тогда шел восемнадцатый год. Фараона этого в их квартале ненавидели все, потому что он брал деньги и все равно не давал послаблений. После того как Чак потерял на одной девице сорок долларов, он подкараулил хапугу и забил до смерти железным прутом. Полиция решила, что это сделали бомжи, и организовала облаву. В перестрелке трое были убиты. На них и списали смерть фараона. В двадцать один Чак крупно повздорил с одним субчиком, который вообразил, что сумеет лучше него пасти девиц легкого поведения. Отношения выясняли на ножах и, тело претендента заложили в бетономешалку. Тем самым бренные останки легли в фундамент нового здания муниципалитета. Вскоре после этого Чак нашел свою неправедную мамашу с перерезанным горлом. Наследство она оставила небогатое – сто долларов. Что ему оставалось делать? Он расстался с родным кварталом и отправился на юг. Пробродяжничал весь прошлый год, жил где придется, пробавлялся малым, но никогда не унывал, потому что все в жизни должно образоваться.

Он щелчком отбросил окурок.

– Вот и вся моя биография.

– Значит, на тебе висят два жмурика, – Пок с уважением посмотрел на белого. – Если ты войдешь в мое дело, придется убивать еще и еще. Ты готов рисковать свободой?

– Лучше, конечно, если нас после этого не поймают, – сказал Чак после продолжительного раздумья. Просто набивал себе цену – он давно решил, что за такую сумму, какую обещал Пок, не только убьет, но и вырежет на жертвах свои инициалы, если потребуется.

– Так что ты решил? Две тысячи – такой будет твоя доля.

У Чака перехватило дыхание.

– И что за эту сумму я должен буду сделать?

– План выверен до последней детали. Он сработает, как часы, тут и думать нечего, но одному мне никак не управиться. Расскажи о своей девчонке. Может пригодиться и она.

– Мэгги? – Чак пожал плечами. – Из приличной семьи. Сбежала на волю. Телка для утех в самый раз. Больше про нее сказать нечего.

– Да, – сказал индеец. – Она нам пригодится.

Чак, прищурившись, задумался. Потом неохотно покачал головой.

– С мокрыми делами ей не совладать. Она честная.

– Для реализации моего плана необходима девушка. Сумеешь ее уговорить?

– Откуда я знаю! Ты же не говоришь, что ей придется делать! Что за план?

Пок посмотрел на него. От этого пристального прицела холодных черных глаз у Чака по спине поползли мурашки.

– Ты уверен, что хочешь его знать?

– Что значит «уверен»? Ясное дело, хочу!

– Незадолго до этого ты сказал, что лучше, если нас не поймают. Так вот, гарантии дать не могу. Если я расскажу, ты в моем деле завязнешь по уши. А это пахнет стулом.

– За две штуки можно и рискнуть опалить шкуру. Ну, что за план?

Пок не спускал с собеседника пристального взгляда.

– Если я обо всем тебе расскажу, а ты вдруг вздумаешь скакнуть в кусты, то в живых тебе не остаться. Этот план я вынашиваю давно. И если я его открою кому-нибудь, он уже не будет только моей тайной, верно? Так что назад дороги нет. Либо ты со мной, либо готовься к смерти.

В руке индейца появился туповатый пистолет. Только что не было, и вдруг возник… как кролик из цилиндра фокусника.

Чак отшатнулся. Против пули бессильны слова и жесты.

– Так что тебе решать, жить или кормить червей. – Пок поковырял носком сандалии жирный чернозем.

– Сколько я на этом заработаю? – спросил Чак, чтобы выиграть время.

– Я же сказал, две тысячи баксов.

– А эти убийства? Ты уверен, что мы сможем улизнуть от полиции?

– Убить придется трех человек, а не население целого города… Все будет шито-крыто. План у меня замечательный, комар носа не подточит. Думаешь, я сгораю от желания сесть на стул? Но если сделаем все как надо, то отхватим много бабок. Сам понимаешь, что моя доля будет больше твоей.

Две тысячи! Сумма порядочная. На них можно прожить целую вечность! Или около того.

– Я согласен на твои условия, – заявил Чак. – Выкладывай.

Пок убрал пистолет в карман.

– А девушка?

– Мэгги беру на себя. Обещаю уговорить.

Чак взглянул на лоснящееся неподвижное лицо, блестящие черные глаза индейца и испытал мимолетный ужас, но мысль о двадцати замечательных бумажках с портретом президента Гранта заставила его преодолеть сомнения и внимательно выслушать план.

– Нам понадобится винтовка с оптическим прицелом, – сказал в заключение Пок. – Я знаю в Парадиз-Сити одного парня, с этой стороны проблем не предвижу. Как только достанем винтовку, так и примемся за дело.

– А ты Парадиз-Сити знаешь? – спросил Чак.

Странная улыбка промелькнула на губах Пока. Лимонад с примесью полыни.

– Да, я его знаю. Когда-то я там жил.

В Чаке проснулось любопытство. Индеец заставил его выложить свою подноготную. Должен же и сам хоть немного рассказать о себе?

– Ты там работал?

Пок поднялся.

– Не мельтеши, приятель. Много будешь знать, не заснешь. Сейчас на очереди машина, – он подмигнул Чаку. – Ты по-прежнему со мной?

Чак кивнул:

– С тобой.

Пок направился в сторону шоссе. Чак посмотрел семинолу вслед, подобрал полотенце и побрел к заброшенному дому.

Чак дал Мэгги выкупаться в канале, а когда девушка стала сушить волосы на берегу, подсел к ней.

– Мы едем с ним? – первой начала она.

– Я так точно, – ответил Чак, смотря в сторону.

Мэгги выронила полотенце. Она похолодела от страха.

– Что это значит? Хочешь меня бросить? А как же я?

Чак вырвал пучок травы и подкинул его в воздух.

– Пожалуй, тебе лучше идти своей дорогой. Смотри не пожалей, если увяжешься с нами.

– Как же так? – Мэгги приподнялась и встала перед ним на колени. – Все-таки бросаешь меня?

Он увидел в ее глазах панический страх и отвернулся, чтобы спрятать довольную ухмылку. Лег на спину и молча уставился в голубое безоблачное небо.

– Понимаешь, лапочка, мне все надоело. Жизнь без денег – не жизнь. – Из кармана рубашки он вытащил смятую пачку сигарет. – Закуришь?

– Чак! Неужели ты больше меня не хочешь?

Он не спеша закурил.

– Ты можешь хоть минуту не тарахтеть, а послушать? Так вот, я недавно понял одну нехитрую истину: чтобы заработать по-крупному, надо серьезно рискнуть. Я не хочу тебя втягивать в историю, поэтому считаю, что нам лучше расстаться.

Мэгги закрыла глаза.

– Выходит, я тебе больше не нужна. Значит, я тебе надоела?

– Разве я это сказал? – Чак глубоко затянулся, потом выпустил дым через ноздри. – Ты что, не слышишь или не хочешь слышать? Я же о тебе пекусь, как могу. Мне нравится тебя трахать, ты – отличная телка, но в опасное дело втравливать тебя не желаю. Я вовсе не хочу тебя потерять, но на такое дело, какое мы замышляем с Поком, у тебя просто духа не хватит. Так что нам лучше расстаться.

– На какое еще дело? – взвизгнула Мэгги.

– Пок собирается провернуть один фокус. Для этого нужны парень и девушка. – Чак был доволен собой, разговор он выстроил, по всей вероятности, правильно. – Только дело может не выгореть. Тогда нам всем грозит попасть за решетку лет на двадцать.

Мэгги похолодела. Значит, эти двое замыслили какое-то преступление! Она якшалась с Чаком уже два месяца, и хотя он часто болтал о воровстве, дальше разговоров дело не пошло. Не пошло, потому что до этого не допускала она. Хотя порой от голода у них ссыхались желудки, она умоляла его не пускать в ход ловкие пальцы. И сейчас со всей очевидностью стало понятно, что Чак попал под дурное влияние проклятого индейца. Своими баснями Пок подталкивает Чака к краю бездны!

– Чак, бежим отсюда поскорее, пока семинол не вернулся! – Она схватила своего дружка за руку. – Он же чокнутый. Устроимся где-нибудь на работу. Пока ведь обходились без нарушения закона. Я все буду для тебя делать… я…

– Да заткнись, сука! – огрызнулся Чак. – Я еду с ним, так что концерт по заявкам отменяется. А на работу устраивайся сама, если нравится гнуть спину за пятерку в день. Хочешь нажить себе грыжу, собирая эти чертовы апельсины? Тогда вали на все четыре стороны, дорога открыта!

Мэгги поняла, что Чака не переубедить. Девушку заколотил озноб от страха и отчаяния. Собирать апельсины?! Нет уж, увольте! А если вернуться домой? Папа, мама, «собирайся в школу, дорогая», завтрак, обед, ужин, все в строго отмеренное время, опостылевшая школа, по вечерам свидания, одни и те же опостылевшие рожи соседей, киношка по пятницам, танцы по субботам, дополнительные курсы машинописи и так до бесконечности.

– И тебе тоже светит двадцать лет? – спросила она.

Чак смял сигарету в кулаке.

– Конечно, если проколемся, только мы этого не допустим, да и вообще мне это до лампочки! Я хочу по-быстрому накосить большие бабки, а тут мы их возьмем непременно! Пок обещал тебе пять сотен. Он уверен, что ты за эту работу возьмешься, а я говорил – нет. Такие раскрутки не для чувствительных девиц, вроде тебя. – Он со скрежетом почесал бороду. – У чистюль для этого кишка тонка.

Перспектива разжиться полутысячей оставила Мэгги равнодушной, а вот мысль о том, что придется остаться одной… После двух месяцев с Чаком она не представляла себе жизни без него.

– Что мне нужно сделать?

Чак отвернулся, чтобы она не увидела его довольной улыбки.

– Все, что скажем. Пойми, крошка, чем меньше обо всем будешь знать, тем безопаснее для тебя и для меня. Мы возьмем тебя при условии, что ты беспрекословно выполнишь все распоряжения Пока и никогда не задашь лишних вопросов. Твоя доля – пятьсот баксов. Как только снимем пенки, мы с тобой сматываемся в Лос-Анджелес и гудим на всю катушку!

– Но, Чак, это нечестно! – Мэгги в бессильной ярости застучала стиснутыми кулачками по коленкам. – Я даже не знаю, на что соглашаюсь. Сам говорил, что можем загреметь на двадцать лет, а в чем заключается дело, не рассказываешь. Так нечестно!

– Ты кругом права, но таковы условия, – Чак поднялся. – Никто тебя, лапочка, не неволит. У тебя есть время подумать. Мы с Поком снимаемся через полчаса. Ехать с нами или не ехать, решай сама.

Чак был уверен, что Мэгги согласится. Деваться ей некуда. Он зашагал было прочь, но тут услышал:

– Чак!

– Ну что тебе?

– А ты сам ему доверяешь?

– Я не доверяю никому, – отрезал Чак, – в том числе и тебе. Просто я уверен, тут можно здорово погреть руки. Еще я знаю, что в этот раз можно быстро сорвать хороший куш, а на остальное мне наплевать. Запомни, Мэгги, если решишься идти с нами, то обратной дороги нет! Ты меня поняла?

Мэгги долго смотрела на неподвижную гладь воды. Появление Пока наполнило ее душу страхом. От него веяло чем-то зловещим. Но если она сейчас скажет «нет», то Чак окажется для нее потерян. Навсегда. Что ж, решила она, если уж станет совсем невмоготу, то она всегда сможет наложить на себя руки. Ее собственная жизнь принадлежит ей по праву. Единственное ее достояние и богатство. Глотаешь горсть таблеток, чиркаешь лезвием по венам, и привет… Да, она способна на все, лишь бы не остаться здесь без Чака, совсем одной в чужом штате.

Она встала и пошла к дому. Чак упаковал рюкзак и теперь с сигаретой во рту сидел на верхней ступеньке лестницы. В его бесшабашных глазах прятались вопросительные знаки.

– Сейчас соберусь, – сказала Мэгги обреченно. – Я еду с вами.

– Ну и отлично. Знаешь что?

– Что?

– Мне очень не хотелось расставаться с тобой.

К горлу Мэгги подкатил ком, она едва не расплакалась. Бедняжка не слышала ничего более приятного в жизни. Ее бледное, исхудавшее лицо озарила благодарная улыбка, и Чак понял, что сказал в точку. Он привстал, и она кинулась ему в объятия.

– Чак, ты уверен, что дело выгорит? – Ее по-прежнему не отпускал озноб. – Мне страшно. Индеец… Он же чокнутый. Я чувствую.

– Положись на меня, лапочка. Я с ним разберусь, обещаю тебе. Иди, собирай вещи.

Через двадцать минут к ним на старом «Бьюике» с откидным верхом подкатил Пок Тохоло. Бока машины были слегка обшарпаны, но хромированная решетка и бампер блестели как надраенные. Окраска неприметная: темно-синяя с такого же цвета верхом, с выцветшими сиденьями из красной кожи. В потоке машин, что с ревом проносятся по шоссе, она, безусловно, не привлечет ничьего внимания.

Увидев, что Мэгги и Чак сидят на ступеньках с рюкзаками, семинол догадался, что Чак разыграл свою партию как по нотам.

– Все в порядке? – спросил он, оглядывая Мэгги с ног до головы.

Она кивнула, внутренне сжавшись под прицельным взглядом черных блестящих глаз.

Затем индеец повернулся к Чаку:

– Первую остановку сделаем в Фулфорде. Сбреешь бороду и коротко пострижешься. В Парадиз-Сити мы должны выглядеть прилично. Молодые люди приехали спустить пар. И шмотки придется постирать.

Чак поморщился. Бородой и патлами он гордился.

– Ладно, – согласился он, пожав плечами. – Как скажешь, начальник.

Мэгги посидела еще на ступеньках, греясь на солнце, но, как только Пок завел двигатель, направилась к машине.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт