Книга Свинцовый шторм онлайн - страница 2

ЦЕПЬ СЛУЧАЙНОСТЕЙ

Репортер газеты «Вечерний Сан-Франциско» Томас Кейри свернул на своем стареньком «форде» с шоссе N1 к залитой неоновым светом заправочной станции. Сегодня эта станция показалась ему похожей на очень большой аквариум. За цельнолитыми стеклами, словно анемоны, блистали лаком и пестрыми красками банки, баллоны; шланги напоминали угрей и миног. На стеллажах затаились запасные части, которые тоже при малой толике воображения могли сойти за фантастических жителей морских глубин. Томас Кейри решил, что такое сравнение следует удержать в памяти и пустить в дело при описании первой же катастрофы на одной из дорог Калифорнии.

Еще издали Томас Кейри увидел своего давнего приятеля Артура Рида, который усердно протирал стекла у черного, как антрацит, «понтиака». Рид отнюдь не был владельцем такой роскошной машины, он служил на этой станции дежурным автомехаником и выполнял еще много других работ, включая и протирку стекол у автомобилей своих клиентов.

Кейри остановился у колонки с низкосортным бензином и вышел из машины.

– Привет, Арт!

– Привет, Том!

– Как дела?

– Отлично, как всегда. А у тебя?

– На полдюйма ниже, чем твои.

– Полдюйма легко наверстать, Том, особенно в наше время, когда чахнет инфляция и растет общий уровень жизни.

Арт перешел по другую сторону «понтиака» и стал протирать боковое стекло, продолжая развивать свою мысль о приближении «золотого века» в американской жизни, причем его тонкие губы все время складывались в ироническую усмешку. Репортер прошел мимо «понтиака» и, движимый профессиональным любопытством, заглянул в машину. На переднем сиденье находились старый негр в синей рубашке, в галстуке-бабочке и бульдог. Собака казалась старше своего хозяина, ее морщинистая морда выражала крайнюю степень отчаяния и горя. Негр кивнул на приветствие репортера и сказал низким басом:

– Отличная ночь.

– Да, хорошая ночь, – согласился Кейри.

– Бриз с океана отогнал смог, и сейчас небо как в горах.

В разговор вмешался механик:

– Сегодня до дьявола звезд! Прямо не сосчитать, сколько их высыпало.

Негр сказал:

– Если у вас хорошее зрение, то вы сможете разглядеть не более двух тысяч.

– Всего? – удивился механик.

– Да, дружище, остальные, а их действительно не счесть, лежат вне поля нашего зрения. В бинокль увидите больше. В телескоп – бесконечное число. Благодарю вас, Арт. – Негр протянул банкнот. – Сдачи не надо. Прощайте. – Он улыбнулся Кейри.

«Понтиак», дохнув бензиновым перегаром, плавно взял с места и помчался к шоссе по полукружию подъездной дороги.

Шел второй час ночи, поток машин на шоссе N1 поредел, зато скорость их возросла, они проносились с жутким свистом, как ракеты, направленные в сторону огромного города, свет от которого гасил звезды на горизонте. У шоссе «понтиак» немного помедлил, выжидая, затем рванулся на серую полосу и через несколько мгновений растворился в серебристой мгле.

– Лихой малый – этот негр, – сказал Арт, пряча деньги в нагрудный карман. – Каждый раз отламывает во трешке на чай. То ли он доктор, то ли еще какая шишка. Видал, какой у него «понтик»? Предложил бы махнуть на свой «фордик»! – Довольный своей шуткой, Арт засмеялся и хлопнул приятеля по плечу. – Ну а ты все гоняешься по дорогам в поисках происшествий?

– Да, Арт. Меня, похоже, навсегда закрепили за дорожными катастрофами. Что делать? Работа есть работа.

– Это точно. Говорят, на тридцатой миле опять что-то неладно?

– Двое насмерть, пятерых отвезли в госпиталь.

– Да, черт возьми! – Арт плюнул. – Каждый миг гибнут люди. И когда придумают такое, чтобы вот так, попусту, не умирали мы, грешные?

– Придумают, Арт.

– Когда нас уже не будет. Обидно, Том. Ведь что получается? Заправишь какой-нибудь «понтиак», «студебеккер», «роллс-ройс» или «форд», не такой, как у тебя, Том, а последней марки, целый дом на колесах, с телефоном, холодильником, телевизором, кондишеном и еще с уймой всего, пропасть долларов всажена. И слышишь через час, что это чудо техники разбилось в лепешку, ухнув с Королевской дороги в залив. Обидно! Вот такого, Том. Ну а ты что опять не весел? Ты не слушай, что я болтаю, и не расстраивайся своими происшествиями. В жизни все идет как надо. Ты чаще смотри на звезды. Вот не знал, что их всего каких-то две тысячи маячит перед глазами. А как они ловко размещены. Том! Нет, жизнь хороша, черт возьми! Завтра думаю махнуть с Берил к мексиканской границе. Давай махнем вместе? У Бер есть славная подружка, да ты ее видел – Кети! Милая девушка, и ты ей нравишься.

– Благодарю. Не смогу, Арт. В другой раз как-нибудь.

– В другой так в другой. Только я должен тебе сказать, Том, по всему видно, что с твоей миллионершей дело табак. И ты брось о ней думать. Нам, Том, надо искать девчонок по себе, из нашего круга, ну вот как Верил или Кети… Тебе долить?

– Да, да, Арт, долей.

– Масло тоже надо бы сменить.

– Меняй и масло.

– Вот это правильно. Хотя твоему «форду» цена сотни три, не больше, а смотреть за ним следует как за стоящей машиной. Жаль, что ты не едешь с нами…

Механик заправил машину, подтянул тормоза, протер стекла.

– Ну вот, теперь можешь участвовать в национальных гонках. А вообще, Том, держись на дорогах поосторожней. Шестьдесят, ну от силы семьдесят миль – твоя рекордная скорость.

– Ладно, Арт.

– Договорились?

– Да, Арт.

– Нет, Том! Постой минутку. С таким кислым настроением опасно садиться в машину. Может, хлебнешь кока-колы на дорожку?

– Тащи, Арт. Во рту все пересохло.

Ворча на людей, которые, садясь в машину, забывают даже сполоснуть рот, а потом теряют над собой контроль – и в результате еще одна жертва, механик зашел в свой «аквариум» и достал из холодильника две запотевшие бутылочки.

Репортер пил из горлышка с мрачной сосредоточенностью, механик же все время ободряюще улыбался. Выпив, Арт дурашливо раскрыл рот и вытряс в него из бутылочки все до последней капли, затем сказал:

– Может, еще?

– Да нет, благодарю. Будь здоров, Арт.

– Постараюсь. Да ты тоже носа не вешай и постарайся забыть о миллионерше. Мне сразу это дело не показалось. Ты хотел все как в кино. Но там ведь придумывают, что хотят, а жизнь не перехитришь. В жизни дело обстоит сложнее. Да что я тебе это говорю, ты сам мне на этот счет целую лекцию можешь прочесть. И все же я должен тебе повторить, что все, что не делается, – все к лучшему. Хорошо, что миллионерша смывается в Европу.

– А ты откуда знаешь?

– Просматриваю великосветскую хронику. Ты знаешь, как-то занятно читать про времяпрепровождение дюпонов, Рокфеллеров или там какой-нибудь мыльной принцессы или королевы стиральных машин и моечных агрегатов. Кстати, заранее думай, куда податься, когда разбогатеешь: на Балеарские острова, на Гавайи или в круиз вокруг земного шарика, как твоя бывшая Джейн. Отчаливает она завтра в 14:40 на своем лайнере; «Глория», как пишут в «Нью-Йорк тайме», только что вышла из капитального ремонта и отправляется в кругосветное плавание. На борту тысяча восемьсот пассажиров, да тысяча набирается команды и обслуги. Там есть бассейны и казино. Шеф-повар – знаменитый Жан Ватто. Водоизмещение 64400 тонн… Застрахован в 15 миллионов долларов.

– В копеечку обойдется пассажирам твой Жан Ватто…

– Не придирайся к слову, Том. И не думай, что я так уж восхищаюсь этим плавучим вертепом. Пусть все они катятся отсюда куда подальше. И не обижайся, Том, но мне думается, очень хорошо, что вместе со всем богатым сбродом уезжает и дочка Чевера. Надо в таких делах сразу обрубать швартовы.

– Так-то оно так, Арт, – вздохнул репортер, – только все это у меня как-то очень странно получается. И я не могу отказаться от мысли, что ее увозят насильно.

– Из-за тебя?

– По всей вероятности.

– Ты когда с ней встречался последний раз?

– Две недели назад.

– Ну и как?

– Она, Арт, согласилась выйти за меня замуж.

– Ну и ну! А потом? С отцом разговаривал?

– Да…

– Ну и что?

– Принял он меня очень холодно. Сказал, что дочь его совершеннолетняя и по законам штата может выходить за кого угодно, хоть за Мао-Цзэдуна.

– Остроумный мужик. Ну а дальше что?

– Затем вызвал секретаря или телохранителя и велел проводить меня до машины. Джейн, между прочим, предупреждала меня, что у нее с отцом очень плохие отношения, но я не представлял, что настолько. Она предложила пожениться без согласия отца. Матери у нее нет. Но я не захотел входить в их семью помимо воли отца, даже надеялся их примирить.

– Идиот!

– Кто?

– Ты, Том. Я-то думал, что она просто вильнула хвостом, а выходит, что ты сам во всем виноват. Ну а что было после свидания с папашей?

– Пытался встретиться с Джейн, звонил. Секретарша отвечала, что нет дома, уехала, не велела никому давать ни телефонов, ни адресов.

– Да, брат, сложный у тебя случай. Надо тебе ее увидеть во что бы то ни стало.

– Теперь уже поздно, Арт. Сегодня я получил записку, что она берет свое слово назад и желает мне счастья.

– Почерк ее?

– Напечатано на машинке, а подпись как будто ее, хотя мы с ней почти не переписывались.

– Ну а те письма были от руки?

– Тоже на машинке.

– Все равно сделай еще попытку увидеться. Такие слова надо услышать, а не доверяться бумаге. Ну счастливо тебе, Том, кати в свою редакцию. Неужели там всю ночь работают?

– Ну конечно. Остаются дежурные по отделам. Но я туда не поеду. Репортаж о катастрофе я передал сразу же, по телефону. Думаю, займет не меньше трех колонок.

– Целых три!

– Один из погибших – Фред Фишер.

– Это еще что за птица?

– Хозяин десятка ресторанов, игорных домов и еще многих злачных мест.

– Ну тогда дадут и целую полосу. Отхватишь сотни три. Что он, был пьян?

– Пожалуй, не особенно, да и за рулем сидел шофер. Их сбил грузовик.

– Может, подстроили конкуренты?

– Все возможно.

– Это как пить дать. У этих акул идет беспрерывная драчка. – Он взял Тома за плечо: – Вот что я хочу тебе посоветовать: ты уж не очень-то добивайся встречи с Джейн. Если ее письмо фальшивка, она сама найдет способ тебя уведомить. На то она и женщина. А не то и тебе сотворят небольшую аварию с пребыванием в больнице не меньше года, это в лучшем случае. Поезжай-ка ты сейчас домой, Том.

– Не бойся, в такой час я не стану искать с ней встречи.

– Прихлопнут в два счета.

– Ты прав. Поеду-ка я в самом деле домой. Правда, была у меня мысль заглянуть в окрестности порта, но, ты прав, поздно, хотя в тех местах жизнь не затихает всю ночь. Понимаешь ли, я хочу переключиться на социальные проблемы, дорожные катастрофы не по мне.

– Ну давай, давай. Хотя и то, что творится на дорогах, тоже носит социальный характер. На дорогу все выплескивается, мне кажется, только гляди зорче.

– Так-то оно так, Арт, только на дорогах очень стремительное движение, там трудно проследить судьбы людей в их развитии, на дорогах мы видим итог, концовку событий, следствие многих причин. Мы еще поговорим с тобой об этом. Извини, мне пора.

Они пожали друг другу руки. Механик подтолкнул репортера в спину, захлопнул дверцы «форда», жалея, что другу так не повезло с этой Джейн. Поначалу все будто складывалось как нельзя лучше, и вот поди ж ты – рухнуло. Девчонка сматывается, а Том будет рыскать по окрестностям, выискивая дорожные происшествия, пока сам не залетит в одну из катастроф. Хоть и не полагается так думать о друге, да что поделаешь, такая мысль невольно приходит в голову, когда посмотришь на его постную физиономию, а потом на этот разнесчастный «форд»…

К станции, стелясь по асфальту, подплывал огромный «студебеккер», и Артур Рид пошел к площадке, выложенной зелеными плитками, где останавливались машины.

Томас Кейри, выехав на шоссе, занял крайнюю правую сторону. Через минуту красная полоска на спидометре подошла к цифре 70 и, вздрагивая, остановилась. Помня советы друга, репортер редко превышал эту скорость. К тому же сейчас спешить ему было некуда. Несмотря на поздний час, спать не хотелось. Недавно еще одна из самых оживленных, дорога стелилась навстречу пустынной серой лентой, теряясь в мглистой дали.

После получения записки от Джейн Том Кейри старался забыть все, не думать о ней. Пытался убедить себя, что никакой Джейн и не было вовсе, что все это плод его воображения. В гонке по дорогам, при виде людского горя, за пишущей машинкой Джейн занимала какой-то уютный потайной уголок в его сознании. Вытеснив ее оттуда, он успокаивался, почти забывал ее. Так было час назад, когда он подъезжал к заправочной станции и думал, что бросит «дорожные происшествия» и займется социологическими очерками. Один из первых таких очерков, о нравах трущоб Окленда, ему удалось напечатать полгода назад, перед встречей с Джейн. Потом, у него собран материал на целую книгу. Надо только найти время, сесть и написать… Своими разговорами Артур вновь заставил его думать о ней. Ее исчезновение, записка вдруг приобрели для него таинственность, лживость, так не свойственную Джейн. Как он раньше не понял, что она не могла порвать с ним таким образом!

«Сколько потрачено времени в бездействии! – думал Кейри. – Надо было сразу же после ее исчезновения энергичней взяться за поиски. И как я мог поверить записке! – Он посмотрел на циферблат, вделанный в панельную доску. – Без пяти три. Осталось одиннадцать часов тридцать пять минут до ее отъезда. Что я могу сделать за эти считанные часы, из которых надо выбросить время до рассвета?» Он стал мучительно думать. «Пойти к отцу?..» Томас горько улыбнулся, представив презрительно сжатые губы этого человека. Он не все рассказал своему другу о свидании с мистером Чевером. Тот хоть и сказал, что Джейн может выходить за кого захочет, но при этом добавил:

– Если же вы хотите знать мое мнение, то я категорически против. Девочка не для вас. Вы слишком мало стоите, а следовательно, значение ваше ничтожно в нашем мире. Попробуйте заработать хотя бы миллион на первый случай. – И он раскатисто захохотал. Затем сказал: – Не вздумайте преследовать ее своими домогательствами. К тому же должен вам сообщить, что вы у нее не первый и всем она очень быстро показывала на дверь. И в вас она уже разочаровалась. Вы когда видели ее последний раз? Сегодня утром?

– Да.

– Так вот, больше вы ее не увидите. И не пытайтесь. Постарайтесь наверстать потерянное с Джейн время более плодотворной работой. И когда у вас появится первый миллион…

Сколько презрительного превосходства слышалось в его словах! «Почему я тогда не вспомнил, что мне говорила Джейн о своих отношениях с отцом? Меня ослепила ревность, я был раздавлен словами этого человека, не сумел достойно ответить ему… Но что же все-таки мне предпринять?»

Они познакомились с Джейн пять месяцев назад во время нашумевшей дорожной катастрофы на Королевской дороге. Рейсовый автобус развернулся поперек шоссе, машины наседали одна на другую, переворачивались в кювет. «Крайслер» Джейн сдавили с боков два автомобиля, искорежив корпус, бампер «крайслера» врезался в багажник передней машины, по сама девушка отделалась только сильным испугом. Томас Кейри увидел Джейн, когда пожарники, вспоров откидной верх машины, извлекли ее оттуда и поставили на обочину среди разбитых автомобилей. Репортер предложил ей свой «форд». Она села на заднее сиденье, закрыла глаза, вздрагивая, когда до ее уха доносились стоны раненых.

– Вы подождите минут десять, пока все утрясется, – сказал он и захлопнул дверцу машины.

Прошло полчаса, пока расчищали дорогу и Кейри брал интервью у легко раненных и оставшихся невредимыми участников катастрофы.

Всю дорогу до города девушка не проронила ни слова, хотя Томас несколько раз спрашивал, куда ее отвезти. Наконец, уже в городе, она назвала адрес. Жила она на холме Ноб, где расположены самые дорогие отели и дома очень состоятельных людей. На тихой, пустынной улице она попросила остановить машину у чугунной ограды.

– Я вам безмерно благодарна, – сказала она, протягивая руку. – Меня зовут Джейн. Джейн Чевер. Мы здесь живем с отцом. Видите, какой у нас большой и холодный дом. Боже, как мне всегда страшно в него входить! Это у меня с самого детства. Когда была жива мама, мы проводили с ней большую часть года в загородном доме… Ну прощайте…

Он невольно задержал ее руку в своей.

– Разрешите и мне представиться. Томас Кейри. Как вы уже, вероятно, догадались – репортер. Простите, ваш отец не президент пароходной компании?

– Да. Вы с ним знакомы?

– Лично нет, но я писал о забастовке на его судах.

– У него частые неприятности со своими людьми. Отец очень суровый человек… Так вы репортер? Как это, должно быть, интересно – всегда находиться в потоке жизни!

– Интересно только со стороны, Джейн. У нас был знаменитый журналист Менкен, так он писал, что американская журналистика – это ремесло, которое изнашивает и оглупляет людей. К концу жизни журналист в девяти случаях из десяти становится тупицей.

– Да? Но вы пока непохожи на тупицу. Не стал им, как видно, и Менкен. Надеюсь, не отупеете и вы.

Оба рассмеялись, не разнимая рук, забыв о недавнем страшном событии. Сейчас, в тихий теплый вечер, им казалось, что никакой дорожной катастрофы не было, что они давным-давно знали друг друга и вот встретились снова после долгой разлуки.

– Вы не торопитесь? – спросила она.

– Что вы, нет, нет! – ответил Томас, хотя должен был срочно сдать в редакцию материал о катастрофе, «Ничего, успею. У меня в запасе час времени», – подумал он.

Джейн провела его в сад.

Сгустились сиреневые тени. Отдаленным рокотом прибоя сюда доносился гул огромного города. Пахло листвой платанов и розами. Внезапно Джейн остановилась, испуганно схватив спутника за руку: послышался хруст песка на боковой дорожке.

– Идет отец, уходите! Вот. – Она порылась в сумочке и сунула ему визитную карточку. – Звоните. Я эти дни буду дома. Лучше по утрам. Прощайте!

Возле калитки Томас Кейри расслышал желчный голос:

– Что за тип?.. Газетчик?.. Я же приказал не пускать репортеров! Если он еще посмеет, я спущу собак…

«Но что же делать, что делать?» – в который раз спросил себя Томас Кейри, прибавляя скорость.

За полгода их знакомства они встречались часто, а если встречи не удавались из-за занятости Томаса, то обязательно разговаривали по телефону.

«Джейн совсем одинока. Как я мог подумать, что она так резко, безжалостно пошла на разрыв! Без всяких причин! И я поверил этой злосчастной записке. Надо было добиваться встречи всеми силами. Боже, как я ее обидел! Что она может подумать о таком человеке, как я?»

Из миниатюрной приемопередаточной станции, выпущенной специально для автомобилистов, скучающих на бесконечных дорогах Америки, послышался мелодичный голос. Томас Кейри вздрогнул: голос напомнил ему Джейн. Только Джейн никогда бы не смогла произнести такой монолог.

– Привет! Ну что вы все молчите, будто вместо виски налакались отравы для осенних мух. Отвечайте! Я вот уже целый час умираю со скуки. Мои позывные – «Пантера».

Тотчас же отозвался бас:

– Привет, крошка! Я много слышал о тебе. Давай познакомимся. Я – «Черный ягуар». Скажешь, таких не бывает? А на что косметика? Ха-ха-ха…

Томас Кейри выключил приемник и проехал несколько километров, перебирая все возможности разыскать Джейн. «Если бы у меня были деньги, то можно было нанять детектива или попытаться подкупить секретаршу Чевера мисс Брук».

Он тут же посчитал эту мысль глупой, порожденной отчаянием: о каком подкупе и о каком детективе можно думать, имея в кармане пятнадцать долларов и тридцать пять центов. Осталось одно – попытаться пробиться на лайнер и там переговорить с Джейн.

Придя к такому решению, Томас почти успокоился. Оказывается, все так просто: надо только разыскать Джейн, растолковать ей, как они глупо попались на провокацию, и все пойдет как прежде. Конечно, они выведут на чистую воду того, кто писал фальшивые письма. Неужели отец? Или мисс Брук по его наущению? Секретарша добрая девушка, но она больше всего на свете боится потерять работу… «Нет, мне не отвлечься от этих мыслей, а надо немного отдохнуть. Просто пока не думать ни о чем. Послушаю-ка я лучше, что творится на дорогах. И от них пока никуда не денешься». Он включил транзистор, настроенный на волну дорожной полиции, и стал по привычке краем уха улавливать сообщения патрулей.

На сто восьмом километре шоссе N3 авария молочной цистерны: лопнула камера, и машина врезалась в фонарный столб. Шофер и его помощник легко ранены. На дороге N2 дело посерьезнее. Полицейский торопливо докладывал о числе жертв. В другое время Томас Кейри немедленно помчался бы к месту катастрофы, сейчас же довольно равнодушно прослушал это трагическое сообщение, будто прочитал вчерашнюю газетную хронику.

Полицейские передавали номера машин, задержанных за превышение скорости. Пьяная компания сшибла изгородь частного владения и въехала на птичник: водитель уснул за рулем. Жертв нет, но случай интересный, носит комический характер. Такую информацию любит заведующий отделом Джонс. Наконец его внимание привлек разговор двух полицейских. Постовой разговаривал с дежурным по дорожному отделению полиции.

– Да, да, Роб. Его выбросили из машины, – говорил полицейский, – минут десять назад. Я с ним возился, а Сэм не мог с тобой связаться. Ты кого-то разносил и посылал его к дьяволу.

– Совершенно верно. Сегодня всю ночь сплошная кутерьма. Так, говоришь, жив?

– Приходит в сознание, а потом опять отключается. Едва очнется, просит инспектора и пастора. По всей видимости, мафиози. Его свои кокнули. В трех местах продырявили да еще трахнули об асфальт. И представь, дышит и даже говорит. Посылай ребят. Неотложку мы вызвали с таким же трудом, как и связались с тобой, Роб.

– Сейчас ребята выезжают.

– Поживей! Если это мафиози, то он наверняка расколется. Старик не простит тебе, если ты не успеешь.

«Надо бы посмотреть на этого бедолагу, – подумал Томас Кейри, – и послушать допрос. Что, если и катастрофа на бойком перекрестке, и этот случай связаны между гобой? Там убит главарь мафии, а здесь – кто-то из его шайки либо один из противников. Возможно, начинается настоящая война гангстеров. Надо позвонить Брауну – пусть он займется этим делом. Может получиться сенсационный материал…»

Тут он увидел сверкающую никелем полицейскую машину. Она стояла, съехав с крайней полосы на обочину, Томас Кейри остановился рядом. Из-за машины вышел полицейский гигантского роста.

– Проезжай, парень, – сказал он устало.

– Я из газеты.

– Ну и нюх у тебя, парень! – засмеялся полицейский. – Надо же! Четвертый час, а ты не спишь и тоже шатаешься по дорогам как неприкаянный. Ну народ пошел! Ну чего тебе не спится?

– Я с тридцатой мили.

– Ах вон что! Тогда поставь свою гоночную впереди нашего фургона. Хе-хе-хе!

Томас Кейри выполнил указание полицейского, вышел из машины и увидел лежащего на земле человека. Подфарники полицейской машины освещали пепельное лицо с черной ниточкой усов. Человек лежал без рубашки, грудь и живот – в бинтах с темными пятнами крови. Томас Кейри присел возле раненого и услышал, как тот с трудом, прерывисто дышит.

– Отходит, – сказал полицейский, – а ни инспектора, ни «скорой», ни пастора…

Раненый приоткрыл глаза, уставился на Томаса Кейри.

– Падре! – прошептал он. – Господь услышал меня. – Он опять закрыл глаза и с полминуты лежал молча, собираясь с силами.

Полицейский шепнул:

– Если начнет раскалываться, то не перебивай. Хоть это не по правилам: какой ты падре! Со мной он не хотел говорить, и с Джоном также. Давай прими его исповедь. Думаю, что инспектора он не дождется. Видишь, как его всего корежит? Поверь мне, он долго не протянет.

Репортер встал на одно колено, взял раненого за руку. Пульс бился слабо, с перебоями. Человек заговорил, не открывая глаз:

– Падре! Слушайте, падре! Я из людей Минотти… Кровавого Минотти… Зовут меня Спиро… Тихий Спиро… Хотя… Но об этом после… Запомните, падре… Сегодня в четырнадцать часов… да, уже сегодня… отходит лайнер… Судно погибнет, если вы его не задержите… Люди Минотти отправят его на дно… Большая афера… миллионы… Меня посылали с этим судном… нет… не для диверсии… как всегда, должен был убрать, кого прикажут… отказался… нет, не отказался… за это сразу смерть… хотел скрыться… и вот… Господь надоумил меня… Там тысяча людей… больше… О, Лючия! Ты тоже здесь… Спасибо… подожди… дай доскажу падре… Про аферу узнал случайно… Вот будет немного легче… тогда… Главное, задержите судно… Тяжело… устал… Пусть теперь подойдет Лючия. Лючия… дай твою руку… Вот так… Хорошо, как прежде…

Полицейский сказал:

– Думаю, этот парень отпрыгался. Слышал, как он упомянул про Минотти? Большая птица этот Минотти. Нее же тебе придется под присягой подтвердить его слова. Только у него что-то не клеится с рассказом. Думаю, бредит. При чем здесь какой-то пароход? Все же, думаю, инспектор возьмет на заметку все суда, что отходят сегодня после четырнадцати. Эй, Сэм! – крикнул он, обернувшись к машине. – Спит, дьявол! Вот способность у этого тюленя. Может уснуть в любую минуту и так же быстро проснуться, и даже не подумаешь про него, что дрыхнул. Вот и он! Смотри! Свеж, как ананас из Гондураса.

Из машины вылез второй полицейский, такой же великан, как и первый, он зевнул, потянулся, сказал, прислушиваясь к шуму приближающейся машины:

– Вот наконец помощники смерти прибыли.

Как только фургон «неотложной помощи», взвизгнув тормозами, остановился перед полицейской машиной, из него выскочили трое в белых халатах: врач с чемоданчиком и санитары с носилками. Первый полицейский включил прожектор на крыше своего автомобиля. Ослепительный круг как бы приподнял над дорогой врача, санитаров, Тихого Спиро. Не раскрывая своего чемоданчика, врач кивнул санитарам, те быстро положили тело на носилки и пошли к раскрывшемуся чреву фургона.

– Готов? – спросил врача второй полицейский.

Врач, не ответив, сел в машину.

– Ну что ты, Сэм, всегда задаешь такие глупые вопросы? Разве не видишь, что парень уже там! – Первый полицейский возвел глаза к звездному небу. – И наверное, душа его смотрит на нас, грешных, оттуда.

– Хватит, Джон, не то я зарыдаю!

– Не плачь, малютка, не буду. Садись за вертушку, а я передам ребятам, чтобы возвращались назад, если, конечно, они успели выехать. А ты, парень, давай с нами. Будешь знать в другой раз, как выдавать себя за святого отца! Поедешь впереди. Да не вздумай гнать более двухсот миль, а то мы, бедные, отстанем.

Полицейские захохотали.

В полиции Томаса Кейри продержали до семи часов утра. Инспектора с серым пористым лицом несколько раз отрывали от составления протокола о смерти Тихого Спиро. Когда бумага все же была написана, репортер расслабленно откинулся на спинку стула и так же мгновенно заснул, как полицейский Сэм. Спал он всего минут десять, но за это время увидел жуткий сон: будто он бежит по пустому коридору лайнера, заглядывает в каждую каюту и видит там убитых пассажиров, похожих на Тихого Спиро. Мертвецы все до одного мужчины, а он ищет Джейн. Наконец он видит ее, бегущую к нему навстречу с протянутыми руками. И тут просыпается от прикосновения к плечу.

– Вы можете ехать к себе, – сказал инспектор. – Сожалею, что так долго задержал вас. Но, сами понимаете, надо было все оформить. Вам же я советую в своем репортаже не упоминать имя Минотти. У нас слишком хилые доказательства, по сути дела, против него нет никаких улик. Слова гангстера, сказанные в предсмертном бреду, никого ни в чем не убедят. А вас привлекут за клевету. Так что ограничьтесь ординарной заметкой еще об одной жертве на наших великолепных дорогах. Рад был с вами познакомиться…

– Простите, но если в самом деле какому-то судну, что выходит в рейс после двух пополудни, грозит гибель?

– Я справлялся. От двух до трех через Золотые Ворота пройдут пятнадцать пассажирских и грузовых судов.

– Тут речь идет о большом судне, видимо лайнере. Я знаю – в 14:40 отходит «Глория».

– Да, но раньше ее и позже уходят в рейс еще три пассажирских судна. Представляете, что получится, если мы объявим, что одному из этих судов грозит гибель? Начнется паника, миллионные убытки. Ни одна газета не рискнет напечатать что-либо подобное, и ни один судовладелец не отложит рейса. Так что, Кейри, идите и отдыхайте со спокойной совестью. За оставшиеся несколько часов нам с вами не разгадать, кем заменили Тихого Спиро и на каком судне искать его преемника. – Инспектор устало улыбнулся и, крепко пожав руку репортеру, сказал, что, если поступят более убедительные сведения о Минотти, он обязательно сообщит их ему.

Томас Кейри не стал слушать этих заверений, он выбежал из участка. Инспектор был, безусловно, прав: никто из судовладельцев не отложит рейс своего судна. Все же он решил позвонить старику Чеверу и предупредить его. Джейн говорила, что ее отец встает рано и работает до восьми в своем кабинете в «холодном доме» на холме Ноб.

Отъехав от дорожной полиции до первого автомата, он остановил машину. После второго гудка ему ответил знакомый неприятный голос:

– Хелло! Чевер.

– Вас беспокоит Кейри. Томас Кейри. Репортер. Мы с вами знакомы, мистер Чевер.

– Какого дьявола вам надо от меня? Вы, надеюсь, получили письмо от Джейн?

– Да, получил…

– Чего же вам еще?

– Извините, но я по другому поводу.

– Что еще? Какие у вас могут быть еще поводы для разговора со мной? Выкладывайте, да побыстрее.

– Видите ли, сегодня ночью… – Ему показалось, что он слышит в трубке шуршащие шаги Джейн по мягкому ковру, он запнулся, прислушиваясь и тут же ухо резанул окрик:

– Вы что, уснули? Говорите же, что там у вас, а не то я повешу трубку и отключу телефон!

– Извините. Дело в том…

– Без вводных предложений!

– Сегодня ночью…

– Уже слышал!

– …полиция подняла на дороге умирающего человека…

– А мне-то что за дело! Пусть их подбирает полиция!

– Минутку. Сейчас вы поймете, что это событие имеет непосредственное отношение к вам, мистер Чевер. Человек, он уже умер, находился на службе у Минотти.

– Минотти?.. Какое, этот человек, которого я не знаю, имеет отношение ко мне? – Тон мистера Чевера изменился, стал настороженнее. – Ну, ну, я слушаю вас. Что этот несчастный мог сообщить и так взволновать вас?

– Этот человек должен был совершить диверсию на одном из лайнеров, что отходят в рейс сегодня после двух пополудни. Он отказался пойти на преступление, и его за это убили. У меня есть основания полагать, что диверсия готовится…

– Постойте, вы откуда говорите?

– Из автомата.

– Где этот автомат?

– Недалеко от дорожной полиции.

– У вас все еще «форд» выпуска сорок пятого года?

– Семидесятого.

– Тогда вы успеете через час прибыть в мой офис.

– Я буду там через десять минут.

– Через час. Не забывайте, что и мне надо добраться до конторы, а моя машина не так быстроходна, как ваша. Ну, ну, не обижайтесь. И у вас со временем будет «роллс-ройс». Подождите, не вешайте трубку. Надеюсь, вы не сообщали еще о происшествии в свою газетенку?

– Пока нет.

– Воздержитесь до нашей встречи, там мы решим, стоит ли привлекать внимание прессы. Так вы едете ко мне на своем испытанном «форде»? Кстати, дайте мне его номер, я распоряжусь, чтобы вам разрешили припарковаться на служебной стоянке. – Теперь из трубки доносился совсем мягкий, доброжелательный голос. – До скорой встречи, мистер Кейри.

Томас не положил трубку, он снова ясно услышал неповторимый ритм шагов Джейн и резкий, раздраженный голос ее отца:

– Ну что еще тебе? У меня шел очень важный разговор, а ты входишь как тень. Ты опять насчет своего путешествия? – Тут же раздались частые гудки.

«Так она дома! Надо позвонить минут через пять, как только она вернется к себе. А пока стоит позондировать почву у мисс Брук».

У него был номер телефона секретарши Чевера, не так давно он часто звонил ей. Выезжая из дому, Джейн всегда говорила мисс Брук, куда едет, а затем звонила и сообщала номер телефона для передачи Тому.

Узнав голос Томаса Кейри, мисс Брук спросила:

– Что вам угодно?

– Лиз, извините, где Джейн?

– Во-первых, никогда больше не называйте меня по имени, мистер Кейри! – Голос ее дрожал от возмущения. – И не пытайтесь разыскивать Джейн. Сколько горьких минут вы доставили ей и мне, мистер Кейри!

– Здесь какое-то недоразумение, Лиз… то есть мисс Брук. Скажите, ради всего святого, действительно Джейн сегодня уезжает?

– Да. Через несколько часов мы уезжаем.

– И вы? Куда?

– Да, и я с ней. Что касается того, куда мы едем, то сказать вам не могу после всего, что произошло.

– Клянусь…

– Молчите! Зачем вы писали ей такие мерзкие письма?

– Я? Письма? Какие письма? Наоборот, написала мне она…

– Ни слова она вам не писала. И не могла писать. Слишком она вас презирает. Мне сюда не звоните. Я здесь больше не работаю.

– Вы отплываете на «Глории»?

– Возможно. Прощайте!

Он тут же набрал номер телефона мисс Брук еще раз, по ему не ответили. В течение десяти минут он восемь раз звонил Джейн, и снова никто не брал трубку. Пора было ехать в контору отца Джейн.

Начался час пик. Сплошной поток машин издевательски медленно двигался к центру города. Томас Кейри стоял возле своего «форда», стараясь понять, зачем Джейн заходила к отцу в кабинет. Что значили слова отца: «Ты опять насчет своего путешествия?»? Может, она раздумала ехать на «Глории» или уточняла какие-то детали, связанные с путешествием? «Может, она стремится встретиться со мной?» – отчаянно подумал он.

Над ухом загудел голос:

– Хелло, Томми!

Перед ним стоял непомерно худой и длинный Марк Финчер из отдела городской хроники.

– Хелло, Марк.

– В редакцию?

– Да нет.

– Жаль. Мой «крайслер» внезапно скис. Пришлось оставить тут за углом, на заправочной станции. Придется раздобывать новую карету. Везу в номер сенсационный материал о притонах Купера. Ты слышал что-нибудь о блошином тотализаторе? Нет? Как мы еще мало знаем о своем городе! Вон, кажется, такси. Нет, занят. Как жаль, что к нашей газете еще не проложили рукав подземки.

– Постой, Марк. – Томас Кейри посмотрел на часы. – Мне отсюда удобнее добираться подземкой. Бери, Марк, мой «форд». Он мне не понадобится до четырех. Не благодари. Это ты меня сильно выручаешь, избавляя от машины. За полчаса в таком потоке мне не добраться до конторы Чевера.

– Не переключаешься ли ты на морской транспорт? Ты ведь что-то уже писал о нем?

– О забастовке моряков. Но сегодня я иду по личному делу.

– Решил прокатиться в Европу?

– Да нет, Марк…

– Ну, ну, желаю удачи. Старик Чевер, говорят, не любит нашего брата.

Марк Финчер уехал.

До встречи с Чевером оставалось тридцать пять минут. Томас Кейри подумал, что можно не спеша дойти до подземки, благо она рядом. Через двенадцать минут поезд домчит его к небоскребу, где находится контора отца Джейн. Еще пятнадцать минут уйдет на преодоление расстояния от станции метро до дверей приемной, где восседает мисс Брук. За эти двадцать семь минут он сможет хорошенько обдумать и решить, как себя вести с отцом Джейн.

Кто-то толкнул его в левое плечо, затем в правое, потом в спину – и людской поток, все убыстряясь, понес к станции подземки.

В Барте электронный автомат выдал ему пластмассовый билет с магнитной полоской и сдачу с пятидолларовой бумажки. За тридцать центов он мог проехать десять километров. Только очутившись в вагоне, стиснутый со всех сторон, Кейри стал набрасывать в уме конспект своего разговора с мистером Чевером.

«Я буду настаивать на отмене рейса. Или, по крайней мере, добьюсь, чтобы Джейн осталась… Но это же непорядочно! Даже подло. Пусть остальные люди гибнут? Но что я могу сделать? Пусть уцелеет хотя бы Джейн. Это будет моим гонораром за молчание. Если я подниму шум, мне не поверят. Привлекут к суду „за нанесение ущерба“. А судно все равно уйдет. Нет, надо добиваться, чтобы Джейн осталась. Я объяснюсь с ней. Мы выясним, кто написал поддельные письма. И немедленно поженимся. Уедем… – Он горько усмехнулся: – А те, на „Глории“, пусть все умрут? Нет, я должен добиться отмены рейса». Так, полный противоречий, раздираемый сомнениями, Томас Кейри вышел из подземки, обращая на себя внимание своим несчастным видом.

В лифте он поднимался с целой ватагой галдящих молодых клерков и старым негром. Тот дружелюбно улыбнулся ему. Негр вышел на двадцатом этаже. Томас Кейри проехал до тридцатого и только тогда вспомнил, что и ему надо было выйти на двадцатом и что с этим негром он уже сегодня ночью встречался на заправочной станции Арта.

Когда он вошел в приемную президента пароходной компании, на месте мисс Брук сидела другая секретарша – очень эффектная сероглазая блондинка.

– Я – Кейри, – представился он. – Меня ждет мистер Чевер.

Глаза у секретарши стали еще больше.

– Томас Кейри? – произнесла она шепотом. – Вы?

– Как видите. И почему вас так изумило мое появление? Разве мисс Брук или сам шеф не поставили вас в известность, что я должен быть в девять десять?

Секретарша покраснела.

– Так вы живы?

– Как видите, мисс.

– Меня зовут Эва О'Брайнен. Прежде я работала в транспортном отделе…

– Скажите, мисс Эва О'Брайнен, ради всего святого, могу я видеть мистера Чевера? Дело очень важное. Очень!

– Да, то есть нет. Извините. Он ехал сюда, к себе, вероятно, надеясь прибыть раньше вас, когда это произошло, и он решил, что ваша встреча никогда не состоится.

– Что произошло? Скажите толком! И почему наша встреча никогда не состоится? – Он ждал, и предчувствие до боли сжало его сердце. – Ну что случилось? Что?

– Только сейчас, перед тем как вы вошли, мистер Чевер передал мне из своей машины, что будет только к вечеру. Сейчас он едет в порт. Ведь сегодня отходит «Глория», на ней уезжает Джейн. – Секретарша умолкла, часто дыша.

– Так что же все-таки сообщил вам мистер Чевер такое, что так взволновало вас?

– Он… он сказал, что на вас совершено нападение. Вашу машину изрешетили из пистолетов, а вас… Выходит, теперь другого кого-то убили. Мистер Чевер ехал на встречу с вами… и когда узнал про это страшное происшествие, то позвонил мне… Какой ужас!

Томас Кейри прошептал:

– Бедный Марк, – и в его живом воображении возникла не раз виденная картина: машина, изрешеченная пулями, с выбитыми окнами, скучающие полицейские, привыкшие ко всяким ужасам на дорогах, карета «скорой помощи», окровавленное тело на полотняных носилках… Сегодня вместо Марка должен был лежать на них он, Томас Кейри, и только непостижимая уму случайность подставила вместо него другого…