Рецензии на книгу Крейцерова соната

Нда... Напишу отзыв сейчас, когда до конца чтения ещё несколько страниц, а то чувствую, что не дочитаю. Очень уж тяжело даётся мне "Соната". По сути это просто философские рассуждения об отношениях женщины и мужчины, и надо сказать, что самых ужасных отношениях, завернутые в художественный текст. Придираться сквозь текст сильно мешает его колоссальная громоздкость. При всем уважении к Толстому. Большом уважении. Читая "Войну и Мир", такими нагромождениями конструкций восхищаешься, а в "Сонате" они раздражают неимоверно хотя бы потому, что к середине предложения от мысли в нем заключённой начинает подгорать кресло, на котором сидишь. Я не понимаю такого отношения между людьми. Я не уважаю такое отношение между людьми. Это все равно, что слушать оправдания в насилии, потому что девушка надела короткую юбку и этим спровоцировала на преступление в отношении себя. Какой бред! Впрочем спустя пару веков отношения мало изменились, такие и подобные утверждения можно услышать от довольно большого количества людей.

#Пуффендуй_О (запрещенная книга)

Какие-то сложные отношения складываются у меня с произведениями Льва Толстого. Очень мало из них я дочитала до конца (например, "Воскресение" и другие масштабные вещи)... А, например, это вызывает чувство гадливости, чувство будто в чем-то запачкался, сам того не ведая...

Думаю, во многом от его произведений меня отталкивает излишнее морализаторство, дидактика, представления автора об идеале и его навязывании окружающим. Но ведь никто не знает, как правильно жить, какую цель преследует существование человека в целом и частности. На мой взгляд, это может определить только сам человек, который растет и развивается.

Здесь же герой всю повесть рассуждает о природе плотского греха, но никак не стремится лишить себя его. Если плотская любовь настолько греховна и отвратительна, то почему он даже не пытался отказаться от нее? Я даже не говорю о каком-то уходе из мирской жизни, а просто о воздержании. О нем автор рассуждает всё произведение устами своего героя, но так и не приходит ни к какому решению. Исходя из прочитанного и впечатлений о нем, могу сказать, что герой назначил виновной женщину с своем падении, как ставят в вину Еве изгнание из рая.

Не могу отрицать, что написано хорошо. Сам язык, построение предложений и описаний доставляют удовольствие от чтения, которое улетучивается от осознания того, что ты читаешь.

#книжный_марафон2020.
#Пуффендуй_О

Было дело — читала я «Крейцерову сонату». Но тогда я была подростком, не искушённым во взрослой жизни и о браке имела весьма абстрактное представление. В голове не осталось ничего. Сейчас перечитывала словно с чистого листа.

По моему мнению у «Сонаты» две серьёзные проблемы. Первая — слишком много слов. Рассказчик едет в поезде и считает своим долгом подробно описать кто и в чём был одет, что делал, когда шёл пить чай, а когда гулять по перону. Относится это и к лицам, роли в повествовании почти не играющим. Вторая проблема серьёзней — это попытка сформулировать правила жизни для всех без исключения людей, показать, что правильно, а что нет, как следует жить, а как не стоит. Идея провальная, хотя бы потому, что люди не роботы да и жизненные обстоятельства у всех разные.

Мне вообще не нравится дидактический тон Толстого. Изрядно погрешивший в молодости к концу жизни он приходит к некоторым «нравственным идеалам» (в частности к тому, что секс греховен сам по себе) и пытается эти свои взгляды навязать другим. При том, что сам он не всегда в состоянии им следовать (что ещё раз доказывает, что в теории всё легче лёгкого, а вот на практике...)

И вот герой «Сонаты» Позднышев делится с автором историей своей жизни. В истории этой ярко виден сам Толстой. Единственное, что Позднышев поймал жену на измене и убил её, а у Толстого подобной ситуации в жизни не было. И вот он, Позднышев, весь такой в белом, рассуждает о природе греха. Виноваты в грехе исключительно женщины. Даже то, что он в шестнадцать лет лишился невинности и после не знал счёта своим беспорядочным связям, виноваты они. В том, что разрушился брак виновата только жена.

В какой-то степени мне понравилась эта история как история сумасшедшего, человека, помешанного на «святости». Для него даже музыка, исполненная не в том месте и не в то время — провокация греха. И можно было бы сказать, что автор не разделяет точку зрения героя, но зная биографию Толстого и то, чем для Позднышева закончилась история, можно смело говорить, что автор героя оправдывает, а это уже ни в какие рамки не лезет.

Плюсы, наверное, в том, что прочитав «Сонату», можно поразмышлять, возмутиться, поспорить. Она пробуждает мысль, заставляет двигаться шестерёнки в мозге. Но в целом осталось чувство гадливости, как-будто вляпалась в вонючую субстанцию и никак не могу оттереться.

А что касается правильности и неправильности жизни, то я считаю, что каждый может жить, как ему удобно. Единственное условие — не причинять вред другим людям. А уж кто с кем спит, во сколько лет потерял девственность и сколько раз разводился — никого не касается. Все люди разные, и подвести всех под единый стандарт невозможно.

«Самая сильная ненависть - порождение самой сильной любви»

Ревность. Едва ли самая знаменитая тема в творчестве после любви. Уверена, что каждый человек подвержен ей, а если касается любимого человека, тут масштаб сокрушителен.
Считается ли ревность оправданием дурных и бесчеловечных поступков? Мне кажется даже философ не сможет ответить.
Длинная поездка на поезде, рано или поздно пассажиры начинают дискутировать, делиться личными мнениями, фактами из жизни. Василий Позднышев сначала сидит особняком, не участвуя в общем разговоре и вдруг неожиданно начинает рассуждать о правах мужчин и женщин. Но и он сам расскажет печальную историю своей жизни, связанную с Крейцеровой сонатой. Теряя любовь женщины, можно обвинить только самого себя за неумение сохранить эту любовь. Но человеческая сущность редко признает свои ошибки.
Удивительно сколько мыслей Толстой вложил в уста своим персонажам: «Идеал христианина есть любовь к богу и ближнему, есть отречение от себя для служения богу; плотская же любовь брак, есть служение себе....а потому с христианской точки зрения - падение, грех...»
«Истинный разврат именно в освобождении себя от нравственных отношений к женщине, с которой входишь в физическое общение»
Неудивительно, что повесть была запрещённой в царской России...

#Шармбатон_О

(Книга из списка запрещённых)

«Крейцерову сонату» я мысленно делю на две части: увлекательная завязка и куда менее увлекательное морализаторство на тему блуда, женщин и детей.

Название очень сильно притянуто. По факту, сама «Крейцерова соната» Бетховена становится при чём только в самом конце, когда её играет жена главного героя Василия Позднышева, которого эта композиция подталкивает на мысль о том, что музыка точно создана для разврата и вообще очень плохо. В звучании самой композиции, как и в истории её создания, ничего такого, что соответствовало бы сути произведения, ну честно не заметила. Может, не там искала – с музыкой у меня похуже будет, чем с литературой.

Очень долго сомневалась, читать или нет, однако в конце концов красивое название и обложка издания (я наступаю всё на те же грабли) от «Библиотеки классики» с репродукцией картины Альберта Эдельфельта «Урок пианино» 1884 года затмили впечатления от описания этой повести. По итогу, конечно, оказалось, что соблазняться всё-таки не стоило, а стоило заставить прозвенеть внутренний тревожный звоночек, сопоставив в уме словосочетание «истинная любовь» (из описания) и фамилию Толстой, но уже ничего не поделаешь.

Ладно, сейчас я немного утрирую под общим впечатлением от прочитанного. Начало повести Льва Толстого на самом деле интересное. По ощущениям оно даже напоминает то, что некогда вызывало наблюдение за Родионом Раскольниковым в процессе чтения «Преступления и наказания», вся часть упомянутой книги до совершения преступления включительно. Помимо прочего, завязка оказалась ещё и дополненной рассуждениями об институте семьи и брака, что очень удачно совпало с темой повторённого мной некоторым промежутком времени ранее материала для подготовки к поступлению.
В общем и целом, завязка смогла увлечь. Я даже начала питать расположение к герою и думать о мотивах, которыми он руководствовался, совершая преступление, которое многими страницами позже всё-таки будет описано особенно на уровне эмоций. Периодически мне даже приходилось соглашаться с его мыслями, ибо до определённого момента они были вполне безобидны и очень мне близки.

По крайней мере замечание, представленное выше, касается недолговечности любви. Хотя герой рассуждает об это чувстве скорее как о влюблённости (да и сама любовь как таковая в повести не встречается), с Василием Позднышевым я оказалась совершенно солидарна в том, что подобное чувство, как и всякое чувство, не возникает как пожизненный крест; что должен существовать и поддерживаться некоторый ресурс, необходимый для его подпитки, иначе оно, чувство, потухнет точно так, как рано или поздно потухнет небольшой костёр, разведённый в лагере на ночь. И ещё в том, что принципиальное стремление едва ли не насильно сохранить близкие отношения, когда оба партнёра приходят к кристально чистому пониманию, что их связь, они сами по себе как люди уже друг другу совершенно надоели, – тяжкая мука из области садомазохизма и часто вовсе не доводит до добра.

Согласитесь, родство мнений определённым образом может располагать одного человека к другому, и всякий не раз это на себе испытывал.
Так и случилось у меня с героем, что явилось признаком довольно неплохого начала. Это для толстовского-то произведения в ситуации глубокой неприязни к автору!

Первое время я воспринимала ситуацию, в которую попал Василий Позднышев, его глазами. Это было естественно и неизбежно. Однако краткосрочно.

Такой взгляд на произошедшие обстоятельства был выдержан ровно до того момента, пока с повествованием не случился хаотичный бред, как уже ранее упомянули в одной из рецензий на «Крейцерову сонату», «невротичного, больного человека, [который] не найдя [для] себя никаких радостей в жизни, свалил всю вину на ближнего».

***

Итак, в центре сюжета – убийство женщины её мужем, персонажем, который из приятного и располагающего в один момент превращается в отвратительного. А всё из-за вещей, которые он говорит, и качеств, которые показывает, будто бы даже гордясь ими: инфантильность, слабость, мелочность и переменчивость (особенно во мнениях и чувствах).

Что остро ощущается уже с самого начала, так это уверенность героя в том, что он – истина в последней инстанции, что бы он не говорил и как сильно бы одно не противоречило другому. Уверенность, сравнимая, наверное, лишь с упёртостью барана, бьющегося головой о стену. Причём совершенно не понятно, чего ради весь этот спектакль. И это раздражает до тошноты.

Не знаю, считается ли это изменой своему существу, но лично мне как-то вполне неплохо живётся в рамках совмещения уверенности, что я почти всегда права, и понимания, что в той же степени, как я права для себя, каждый человек может быть для самого себя по-своему прав и уж всяко имеет право на вполне законных основаниях формировать собственное мнение относительно чего бы то ни было.

Однако у Василия факт существования мнения, противоречащего его, вызывает какой-то неистовый порыв (чуть ли не буквально глаза горят, руки чешутся и колени трясутся, ага) тут же объявиться у негодяя или даже целой группы негодяев с целью всем всё доказать и передоказать, и всех во всём убедить. Не говоря уже о нелепой подтасовке фактов, вырванных из контекста, в угоду себе и своим доказательствам.
Какой-то юношеский максимализм, ей-богу, как расписался по глупости, так и продолжает жить – по глупости.

Забавна и одновременно отвратительна так же его нелепая безосновательная ненависть ко всему вокруг. Например, Позднышев испытывает ненависть ко врачам только потому, что они имею право _видеть_ его собственную жену, обследуя её, хотя он сам может словами через рот чуть ли не каждый вечер договариваться с ней и на куда большие вещи, а возникновение ревности на такой почве за исключением частных случаев и вовсе выглядит смешно.
Ещё смешнее выглядит то, как такую банальщину он прикрывает более веским, как ему кажется, предлогом – глубоко философским отступление о том, что тем самым доктора вмешиваются в здоровье его жены, в её природу (аналогично для ребёнка, хотя я так и не совсем поняла, с чем конкретно это связано), хотя даже для времени, когда женщины ещё не обладали такими же, как и у мужчин, возможностями по крайней мере на территории Российского государства, обращение к услугам врача было вполне естественным даже для них. Связывать это с нарушением естественного хода природы, ну, не знаю... Можно тогда уж сразу не мелочиться: лицо и руки не мыть, в реке не купаться, мясо есть исключительно сырым. Зачем естественный ход вещей нарушать, что-то дезинфицировать, готовить, лечить?

А потом ещё и куда более слепая ревность уже не связанная со врачами, но зато связанная с музыкой. Дурацкий принцип ревновать того, кого ненавидишь, к тому, кто пока даже не собирается ничего предпринимать, чтобы этого человека отнять. Ревновать только потому, что присвоил себе этого человека, несмотря на все тёмные чувства к нему. Ревновать только потому, что какие-то люди интересуются чем-то одним и показывают общность своих интересов в совершенно светлых намерениях, как будто бы это что-то противозаконное. Так и хочется сказать: «Да ты заколебал метаться из стороны в сторону, определись уже в своих чувствах и не мучай ни себя, ни её». А тут вдруг разворачивается такая драма о том, что вообще-то это жена виновата в его чувстве ревности, потому что она женщина, а они созданы, чтобы соблазнять. Драма, выжатая, что называется, из одной сопли. Да ещё и с убийством.

Ну вот не лень разве распыляться и тратить время на пустой звук собственных навязчивости и неразборчивости, нарушающих личное пространство всех и вся и действующих всем на нервы, когда можно заняться чем-то более полезным для себя же самого?

В общем, очень неприятный человек, не вызывающий никакого иного чувства по отношению к себе, кроме непрекращающейся тошноты от того, насколько же он на самом деле душный.

***

В конечном итоге получаем попросту странное откровение, не вызывающее никакого желания вернуться к данному произведению в будущем, чтобы, может, каким-то образом переосмыслить его. Хотя стоит заметить, что ненависть в браке – явление довольно распространённое, и из того, чем начал автор, могла бы выйти очень поучительная история, а не то, что вызывает тошноту от морализаторства, в своих оборотах доходящего до абсурда.

Мировоззрение, мнение, которым хотел поделиться автор и которое так и сочится из каждого слова, начиная где-то со второй трети произведения, ещё страннее, чем сама повесть. Именно об этом я говорю, упоминая абсурдность в предыдущем абзаце.
Это совершенно дурацкое, глупое отношение ко вполне естественному человеческому желанию, а также к женщинам, которые у Толстого то существуют якобы лишь для того, чтобы обольщать, доставлять удовольствие и сбивать с толку мужчин вне зависимости от того, чем они, женщины занимаются, то вообще сравниваются с курами, случайно совсем без надобности наделёнными лишними воображением и рассудком. В жене же главного героя, однако, на протяжении всего повествования каких подобных негативных черт не прослеживается, или, быть может, я как-то некорректно воспринимаю заботу о ближнем и попытки вести себя тихо и хорошо.

Не было бы впадения в такие крайности, возможно, получились бы даже красивые и в чём-то неплохие мысли, особенно в реалиях того времени. Но имеем то, что есть.

Лев Толстой «Крейцерова Соната», «Послесловие к «Крейцеровой Сонате», «Дьявол».

Сейчас сложно представить, какой диссонанс произвела запрещенная к публикации 1880х годов повесть Л.Н. Толстого - проповедь целомудрия «Крейцерова Соната», которая триумфально подвела черту под романтическо-реалистическим веком.

Ее особая провокационность заключается в пропаганде отрицания фундаментальной основы ценностей - в отрицании брака. С одной стороны, повесть представляет собой актуальный по тем временам «гендерный дискурс» на тему различия полов, а с другой – яростную речь женоненавистника и обличителя женщин сначала как жертв системы, а далее как ее преступниц-соучастниц. Причем главный герой повести довольно резко приравнивает абсолютно всех женщин к приманкам-проституткам, которые взрастают, в прямом смысле слова, на аморальных устоях подчинения мужчины по средствам сладострастия и о властвовании им в обмен на продажу ему своего тела – «Тело ее есть средство наслаждения. И она знает это».

По мнению критики, оба персонажа и «Сонаты» и «Дьявола» испытывают «коллективный психоз извращенного общества», на мой же взгляд, этот психоз довольно тривиальный, имя ему – мужской эгоизм. Женская чувственность представляется героям произведений чем-то необъяснимым и неподконтрольным, а значит несет в себе прямую угрозу их чистому разуму и мужскому «я». Единственная возможность освободиться – умертвить этого демонического зверя, отнять его красоту и привлекательность, а вместе с этим подавить его способность к обольщению. Лишь над ее обруганным бездыханным телом можно узреть в ней Человека.
По мнению писателя, для женщины противоестественно испытывать влечение и страсть, она не должна вступать в половую связь ибо «девушка неиспорченная всегда ненавидит это», ведь сохранить чистоту, значит остаться в единение с создателем, а главное – обезопасить мужчину от его нравственного падения.

Однако, уже в «Послесловии» Толстой удачно ретируется и дает более практичные советы по воздержанию молодым людям, направленные против намеренного создания «рабского сословия женщин» и, уже против ставшей нормой, супружеской неверности: «Для того же, чтобы они могли воздержаться, они должны, кроме того что вести естественный образ жизни: не пить, не объедаться, не есть мяса и не избегать труда (...), не допускать в мыслях своих возможности общения с чужими женщинами, так же как всякий человек не допускает такой возможности между собой и матерью, сестрами, родными, женами друзей».

Интересный факт, что данное произведение весьма уязвило не только супругу писателя, с которым она прожила в браке более 30 лет, но и его сына, оба высказали свое неоднозначнее мнение в ответных произведениях. Если «Прелюдия Шопена» Л.Л. Толстого о счастье в семейной жизни, к сожалению, не привлекает ни малейшего интереса, то «Чья вина?” Софьи Андреевны имеет сложный биографический контекст. И дело здесь ни в обществе и ни в гендерном неравенстве, а в том, что любовь у мужчин и у женщин разная.

#БК_2018 (1. Книга, которая есть в вашей домашней библиотеке)

Повесть отдаленно напомнила новеллу Цвейга «Амок»: дальний путь, размышления, смерть женщины…
Поначалу сбило с толку описание повести – вопросы нравственности, место женщины в обществе и т.д. Основной же линией сюжета мне увиделось иное – невротичный, больной человек, не найдя себя и никаких радостей в жизни, свалил всю вину на ближнего, на якобы ранее любимую жену. Тема, не теряющая актуальности по сей день. Очень просто и удобно обвинить в своих неудачах кого-то, выплеснуть все внутренние проблемы на свою вторую половину и детей.
Но любви в повести как таковой не было и нет. Изначально два незрелых человека заключили брак, на который возлагали каждый свои надежды, искали, видимо, взрослости и новых ощущений.
Главный герой даже в своих рассуждениях мечется и противоречит сам себе. Выхватывает из религиозных учений, из законов природы только выгодные ему постулаты и как плохой журналист нещадно подтасовывает их, чтобы оправдать свою точку зрения. Приводит в пример «любовь» у животных – только для продолжения рода, а сам при этом бросает пятерых детей, оставшихся без матери, на родственников. Его постоянно раздражает жена, сначала постоянным деторождением, потом его прекращением и расцветом женской красоты.
Он ненавидит врачей, т.к. они смеют вмешиваться в природу (здоровье жены и детей), дают советы, могут осматривать его жену. Ненавидит музыку, т.к. она способствует разжиганию страстей и прелюбодеяниям.
Он не знает, чего хочет, всё вокруг видит только в мрачных тонах и в любых вещах и явлениях, таких естественных и понятных другим людям, ему мерещится исключительно негатив. Его никто и ничто не радует. И всё это естественным образом приводит ко всё бОльшим разрушениям. Поэтому прислушиваться к его рассуждениям или спорить с ним даже мысленно нельзя.
Тогда как в начале повести разговор разных пассажиров вагона довольно-таки любопытен: что есть любовь, брак, женщина – как предмет выбора или хозяйка своей жизни.

"На меня, по крайней мере, вещь эта ("Крейцерова соната" Бетховена) подействовала ужасно; мне как будто открылись совсем новые, казалось мне, чувства, новые возможности, о которых я не знал до сих пор. Да вот как, совсем не так, как я прежде думал и жил, а вот как, как будто говорилось мне в душе. Что такое было то новое, что я узнал, я не мог себе дать отчета." Л.Н. Толстой "Крейцерова соната"

"Великая Музыка, говорилось в ней ( в статье), и Великая Поэзия усмирила бы современную молодежь, сделав ее более цивилизованной. Цивилизуй мои сифилизованные beitsy. Что касается музыки, то она как раз все во мне всегда обостряла, давала мне почувствовать себя равным Богу, готовым метать громы и молнии, терзая kis и vekov, рыдающих в моей – ха-ха-ха – безраздельной власти." Энтони Берджесс "Заводной апельсин"

"Потом я вынул из конверта несравненную Девятую, так что Людвиг ван теперь тоже стал nagoi, и поставил адаптер на начало последней части, которая была сплошное наслаждение. Вот виолончели заговорили прямо у меня из-под кровати, отзываясь оркестру, а потом вступил человеческий голос, мужской, он призывал к радости, и тут потекла та самая блаженная мелодия, в которой радость сверкала божественной искрой с небес, и, наконец, во мне проснулся тигр, он прыгнул, и я прыгнул на своих мелких kisk." Энтони Берджесс "Заводной апельсин"

Если кто-то вслед за кем-то подумал, что гении так часто сходят с ума, то пусть помечтает о том, чтобы у него когда-нибудь поехала крыша подобным образом. "Крейцерова соната" - величайшее произведение Льва Толстого, которое с лихвой окупает весь его слезливый бред, размазанный на тысячи страниц в других произведениях. Каждая фраза значительна, на каждый из абзацев можно написать объемистую и бесконечную рецензию.

Развод - есть великое завоевание цивилизованного мира. Когда я это написал, перед моим внутренним оком почему-то появилась физиономия Олега Янковского. И действительно, есть нечто странное в том, что фраза эта прозвучала из его уст, хотя совсем и не в "Крейцеровой сонате". Фильм, кстати, слишком извращен и от имени Толстого хочу плюнуть режиссеру в морду.

Возможна ли вечная любовь? Любовь - это то, что каждый из нас придумывает для себя сам. А потому и неважно - кого любить - каменную статую Пигмалиона, стальной трактор "Беларусь" или соседскую кошку. Одна женщина вообще вышла замуж за концертный рояль. И мне его уже жалко. А вдвоем можно придумать себе взаимную любовь на всю оставшуюся жизнь. И фантазия-то особенная не нужна, скорее - наоборот. Чем больше глупости, тем ближе дорога к счастью. Единожды утратив это качество, говорят писатели-классики, уже не получишь назад. Тем не менее - есть варианты. Побольше романов, поменьше реальной жизни и вера в мифическую любовь не покинет никогда. Если же энтузиазм начнет подводить - есть старый испытанный помощник - сорокаградусный друг. С ним любому любая любовь по зубам. То есть, по любви.

Брак, что есть брак? Один мой знакомый, вернувшись из армии, собрался жениться. На вопрос "на ком?" он только безразлично пожал плечами, типа "не все ли равно". После чего выдал сакраментальную фразу - "а то хожу как дурак". Действительно, умному и ходить-то некогда. Пример очень нагляден, ибо четко формулирует основную идею брака - желание быть женатым. Любовь здесь практически ни при чем. Намешаны социальные темы, психологические или, как у Льва Толстого, нравственные. То есть, плотские. Но это, в данном случае, одно и то же. Нравственность - это восходящая кривая, которая в определенный момент пересекается с нисходящей кривой потенции. В критической точке функции кто-то начинает писать "Крейцеровы сонаты" или критиковать их.

Люди встречаются, ходят в кино, вместе жрут, иногда даже в театр, если совсем уж заскучали, чего там еще, ну да, естественно, совокупляются и в результате упираются в смысловой тупик - что делать дальше. Но оказывается, что есть место, которое они еще не посещали - это ЗАГС. Это заведение сейчас гостеприимно открывает двери всем желающим, лишь бы создать дополнительный стимул для производства новых россиян. Далее играет скрипка, гости жуют салаты и вот она пришла - любовь, счастье, рамка для совместной фотографии. Особенное значение брак имеет до сих пор в глазах женщин по непонятным для меня причинам, ибо, если верить утверждениям женщин в интернете, то это время давно прошло. Обязательные радости жизни преследуют молодоженов до конца - под ручку в торговых центрах, вдвоем к родственникам на хаш и всякие другие плюшки с майонезом. Ну, и далее - дети, подгузники, больницы, детские клубы, пляжи - из плюсов только то, что по новой читаешь еще раз все детские книги. Но, это кому как нравится. Большинству читать в тягость.

Со времен Льва Николаевича ничего особо и не изменилось. Врачи, несмотря на сто с лишним лет и затраченные огромнейшие средства, по-прежнему шарлатаны и каждый имеет свое персональное кладбище. Куда не глянешь - сплошные женские бутики. Где у вас здесь мужской отдел, спрашиваешь. Мужской? А, там, на первом этаже, один-единственный, с лопатами и тачками. Мужикам вполне достаточно.

В части межполовых отношений можно разделять взгляды Толстого, можно и не разделять - о чем-то подобном спорить с женщиной заблаговременно бессмысленное занятие. Женщина, в полном смысле этого слова, никогда не полезет в подобные дебри - будь то извечный спор с мужчиной на тему борьбы бобра и осла, будь то выяснение - чьи штаны висят на спинке стула. Разговоры стоят немного в близких отношениях двоих людей. Предпочтительнее что-то более реальное, что-то более материальное. Ну, а кто проводит всю свою жизнь в подобных спорах или в подобных терзаниях - тому мои соболезнования. Крестный отец Марио Пьюзо как-то на вопрос "били ли вы когда-нибудь свою жену" ответил, что его жена ни разу не дала ему повода ее ударить.

Что касается убийств на этой почве, то по этому поводу хорошо высказалась Маргарет Митчелл

"Рот, прикрытый усами, казалось, дернулся, словно Арчи усмехнулся, заметив ее испуг.
— Да не убью я вас, мэм, ежели вы этого боитесь. Женщину ведь только за одно можно убить.
— Ты же убил свою жену!
— Так она спала с моим братом. Он-то удрал. А я нисколечко не жалею, что кокнул ее. Потаскух убивать надо."

Дело даже не в ревности, не в физической измене, не в этой самой любви. Изменяя, жена хочет вам сказать "я обманываю тебя, потому что ты лох по жизни, рогоносец и мне чхать на тебя". Позднышевы, даже если и неправы в чем-то, прекрасно удобряют почву, куда в следующий раз семя измены ляжет с большою опаской. Равнозначно, китайские женщины за измену отрезают мужьям половые органы. Поэтому китайцы не так любят Льва Толстого, как Бориса Васильева.

Моя апокрифичная кошка, указывающая этому миру на всю бессмысленность бытия, тем не менее, считает, что нет на свете ничего более важного, чем любовь. Любовь безответная и любовь надуманная. А потому устраивает себе весну каждый месяц, орет об этом на всю улицу про своего мифического кота, мысленно пребывая где-то на острове Тасиро. Тоже самое утверждает Лев Толстой посредством своей "Крейцеровой сонаты" и это прекрасно, когда в подобном возрасте человека только это и интересует. И пусть сие не всегда кажется любовью к женщине, но, если, кроме всего прочего, Толстой демонстрирует всем великую любовь к нравственным установкам и спокойному течению времени природы, то и это, в конечном итоге, любовь к женщине.

Мужчина все эти правила устанавливает - будь то божий закон, нормативные акты или правила поведения в метрополитене. И устанавливает именно для женщин (или женоподобной массы). При этом этот самый мужчина вполне может быть и женщиной. Разум и воля не имеют половой принадлежности, хотя и по устаревшим традициям приписываются мужской половине. Обыденная ненависть же Льва Николаевича к врачам перерастает в призыв к тому, чтобы спокойно взирать на вялотекущие процессы, которые называются в общем и целом на теле человечества историей. В итоге перед нами нарисовался псевдоисторик Толстой с пулеметом для всех людей в белых халатах. Если кто-то не потерял мысль, то скажу даже больше - эта тяга к воспроизводству мнимых процессов мне всегда казалась имеющей именно женскую природу (кто у нас больше всего врет), а потому - именно где-то в этом месте и зарождаются лгуны-историки. Именно в области этого свойства можно уверенно утверждать, что это лгуньи. Даже если подписано мужским именем (а историки традиционно по паспорту мужчины). Половой же разврат и ненависть к российской медицине у Толстого имеют одни и те же корни. Это толстовская боязнь человеческой природы. Очень личное качество и он его чудесно выставил напоказ всему миру. Вообще, воздержание страшная штука. Ничем не отличается от неумеренности. Одно время сам увлекался подобными вещами и мои многочисленные отмороженные друзья боялись со мной в тот период встречаться. Нечто подобное, очевидно, испытывает стандартный муж, понукаемый стандартной женой, которому очень редко удается вырваться на свободу.

"Крейцерова соната" - это сверхпроизведение, безграничное, как Америка, и беспредельное, как Америка, позволяющее изучать себя бесконечно, черпая все новое и новое из поистине небольшого объема, который так и не дал Лизе Качаловой умереть от отсутствия бутербродов с вареной колбасой. Путь к Толстому - автору "Крейцеровой сонаты", довольно прост. Следует породниться с женой Позднышева. Не в том смысле, чтобы обрести безвременную кончину (хотя, желаю каждой девушке именно того, что она сама себе желает), а попытаться поставить себя на место безымянной женщины, которой посчастливилось выйти замуж за великого и несравненного Василия Николаевича Позднышева. Вступите в антипозднышевскую оппозицию, что, впрочем, довольно просто, ибо толпы девушек ругали его, ругают и будут ругать, находя Толстому чисто женские же оправдания типа "неудачное произведение автора" или "у него шифер поехал". Как часто мы слышим подобные абсурдные вопли на тему "бес попутал", "невиноватая я", "он сам пришел" и т.д. Чем больше, тем кинематографичнее.

"Крейцерова соната" очень хорошо логически вписывается в общую концепцию формирования взглядов великого автора и является необходимым связующим звеном от истоков его "Анны Карениной" и вплоть до "Божьего Царства". После того, как вы пройдете долгий и тернистый путь вместе с женой Позднышева, то, самым неожиданным образом, вам станет понятно, что совсем не Василий Позднышев всему виной и не устои общества, но, после всех перипетий и сам образ главного героя станет роднее, ближе и понятнее. В итоге, если кто-то и не разглядит в Василии Николаевиче того нравственного остова, который просто-таки не может не притягивать собой всех поборников всякой там требухи в виде ...чего, там - совести, порядочности...эээээ...не помню всех оборотов, недавно одна тетенька мне все на них указывала, но, как всегда, забываю, нужно было записать. Мы сознательны в нашей несознательности. В общем, возьмите любой советский лозунг - там та же фигня.

Так вот, вся эта чепуха в виде извечного толстовского старческого брюзжания о приличиях, недостойном поведении женщин, разврате и т.д. - все это отступит на второй план и станет фоном. Указывая на всю эту чухню, читатель лишь хочет сказать то, что он всего-навсего проплыл на поверхности могучей личности Льва Толстого и даже не смог ощутить, что под ним еще минимум Марианский желоб. Что касается всех остальных, для кого установки общества пустой звук, то, рано или поздно, тем или иным боком, их ждет неминуемый собственный Лев Толстой. Лев Толстой везде, он абсолютно для всех и на неопределенное время.

p.s. По поводу того, что Позднышев по существу сам подтолкнул свою жену к измене - что это, божественное испытание или дьявольское искушение?

Приложение (письмо жены Позднышева).

Москва, пер. Спиридоньевский, дом 5, владение 2.
Трухачевскому Д.А.

Уважаемый Дмитрий Александрович!

Эти записи я сделала сегодня, специально для вас и заранее прошу меня простить за подобную дерзость. Мне бы очень хотелось, чтобы, прочтя их, вы бы смогли прочувствовать все мое нынешнее положение, понять, что мучает меня уже очень давно и ощутить все те переживания, появившиеся совсем недавно. Божество "Крейцеровой сонаты" в вашем исполнении, ворвавшееся в мою жизнь, со всею ее глубиной в кажущемся легкомыслии, всколыхнули мои чувства и заставили взяться за перо. Будьте же невзыскательны и попытайтесь понять тот смысл, что я попытаюсь вложить в эти строки.

Сколь давно мне было дано помнить саму себя, столь мысль о непременном чуде в моей жизни меня не покидала. Я родилась вместе с ней. И когда была еще маленьким нежным ангелочком, и когда, повзрослев, стала красивой женщиной, и даже сейчас, несмотря на то, что годы мучений отразились на моем душевном и физическом состоянии. Вопреки бытующему мнению, уверенности в собственных чарах у меня никогда не было. Я далеко не так самоуверенна, но Бог наделил меня, как мне кажется, чувством гармонии и ощущением красоты, поэтому, сколько себя помню, я всегда видела несовершенство любого образа, а уж своего - и подавно. Ребенком я была рассудительным, серьезным и держалась степенно с малых лет. У моих воспитателей не было со мной особых хлопот, я умела себя подать и вела себя, даже в самом нежном возрасте, как взрослая.

У моего деда, богатого пензенского землевладельца, была большая семья, что, впрочем, в нынешнее время считается также вполне обыкновенным в провинции, и он приложил все усилия, чтобы внушить эту традиционную патриархальную мысль всем своим детям. Поэтому немудрено, что детство свое я провела в огромном доме по соседству с домом деда, у меня было пять братьев и сестер и примерно тридцать кузенов и кузин. Первые отголоски надвигающейся беды я уловила сама, когда, уже будучи молодой девушкой, я узнала, что мои туалеты более не будут привозить из Москвы и я буду довольствоваться прошлогодними. Когда же это стало выглядеть совершенно неприличным, то мне пришлось воспользоваться услугами какой-то местной портнихи. На это обстоятельство сразу обратили внимание мои подруги и их скрытые насмешки дали мне ясно понять, что в жизни моей произошли необратимые перемены.

Упадок моего рода совпал с порою моего взросления и наш дом навсегда покинула сама жизнь. Мой бедный отец прикладывал нечеловеческие усилия, чтобы мы не испытывали никаких неудобств, но я всегда очень хорошо его понимала, поэтому провести меня ему не удалось. Теперь я ежедневно придавалась невеселым думам о завтрашнем дне и вскоре поняла, что единственное чудо, которое возможно для девушки в моем положении, это удачно выйти замуж.

Но не подумайте, что единственной моею мыслью было заполучить богатого жениха. Благодаря своей внешности, воспитанию и еще не до конца утерянному величию нашего рода, у меня был выбор и один очень крупный помещик настойчиво оказывал мне преувеличенные знаки внимания. Был он очень богат, но в возрасте столь почтенном, что у меня и мысли не было рассматривать его как потенциального мужа. Когда знаки его внимания стали уже выходить за рамки приличия, мне пришлось дать ему понять, что его присутствие в моей жизни нежелательно, что он воспринял довольно спокойно. Замужество же я всегда считала пусть и очень важным событием в жизни каждой девушки, но вполне естественным и само собою разумеющимся. Несмотря на многочисленные негативные примеры из жизни различных семей и рассказанные мне в связи с этим истории, я всегда считала, что подобного рода несчастья пройдут мимо меня стороной. У меня будет любящий и ласковый супруг, очаровательные дети - ведь все это было, и в какой-то степени есть до сих пор, в моей собственной семье. Деньги, как таковые, не имели особенного значения, достаточно было иметь небольшой стабильный доход, необходимый для пристойного содержания семьи. Мне ни к чему было спешить с выбором жениха, но положение моей семьи наиболее остро ставило вопрос о моем скорейшем замужестве.

Василий Николаевич Позднышев появился, судя по всему, в самый критический момент, когда ситуация начала выходить из-под контроля и положение моего отца стало наиболее угрожающим. Родители ни словом, ни жестом не навязывали мне свою волю, но по их уставшим измученным лицам можно было читать, как по раскрытым книгам. Многочисленные же родственники не переставали давать мне навязчивые советы по поводу того, чтобы я не упускала представившегося шанса. Василию Николаевичу они приписывали три неоспоримых достоинства в виде его богатства, возраста и морального облика. Последнее считалось редкостью, если учитывать обстоятельства, будь то, что жених богат, а невеста бедна. Разумеется, бесприданницей я не была, мой бедный отец по капле выжал те крохи, что казались моему новоиспеченному жениху ничем, хотя он всегда любил поговорить о чувствах. которые человек привносит в то или иное дело. Я сама не заметила, как стала его невестой.

Отсутствие у меня жизненного опыта и искреннее желание хотя бы таким образом облегчить жизнь своим родителям, помогли преобразовать все недостатки моего мужа в достоинства. Его молчаливость казалось мне природным благородством, прогулки с ним - романтичными, а некоторые высказывания по поводу религии и нравственности - показателем душевной чистоты.

Моим иллюзиям суждено было развеяться довольно скоро, но особенно мне запомнился один случай совсем уже незадолго до свадьбы. От подруг мне было уже известно о некоей даме, с которой Василий Николаевич имел отношения перед тем, как посватался ко мне. Знания подобного рода не могут быть приятны ни одной женщине, но меня особенно поразило, когда Василий Николаевич принес мне какую-то книжицу, которую назвал своим дневником, и стал из нее зачитывать некоторые строки, касающиеся отношений с этой дамой. Объяснил он это тем, что не хотел бы, чтобы слухи по этому поводу достигли моих ушей и потому поспешил дать мне сведения из первых рук. Он наивно полагал, что обстоятельства мне неизвестны, но я бы поняла его, если бы таким образом он хотел извиниться передо мной за свое прошлое недостойное поведение, проявляя при этом заботу обо мне и щадя мои чувства. Но он ждал от меня каких-то эмоций, это было видно по его лицу, словно старался раздразнить мою натуру и увидеть буйную реакцию. В моей семье было принято тактично обходить некрасивые вопросы, если они не имели особого значения, так как куда важнее дружелюбная атмосфера в семье и забота подобного рода друг о друге. Я бы предпочла забыть о всех его прошлых похождениях, даже похоронить в своем сердце какой-то психологический дискомфорт, связанный с этим. В этом заключается мое понимание душевной чистоты, ибо душа чистая не воспринимает никакой грязи, та к ней не пристает. Но Василий Николаевич продолжал с каким-то настойчивым упорством читать мне свой дневник, находя в этой ситуации какое-то извращенное удовольствие, хотя я ясно дала ему понять, что мне это неприятно. Чего он ждал от меня? Что я грохнусь ему в ноги и предложу себя в качестве специалистки по замаливанию его грехов? В результате он своего добился и я довольно в резкой форме отреагировала, но отнюдь не на содержание его дневника, а на это его поведение. Мне кажется, он этого не понял. Мы с ним никогда не отличались особым взаимопониманием. Я же вообще видела в том, что он решил кому-то показать свой дневник, какой-то недостойный театр, что-то нездоровое и позерское, недостойное мужчины, желающего подпитываться чужими негативными эмоциями. Когда он удалился, я, обдумав все хорошенько, пришла к выводу, что, возможно, ошиблась, приписав свои эмоции тому, чего не было на самом деле. Ведь он сказал мне о своих намерениях по поводу дневника и объяснил их. Я должна была верить своему будущему супругу. Кроме того, в ту пору я думала, что с любым мужчиной смогу найти общий язык, если этот мужчина хоть как-то соответствует приличному человеку из общества.

На момент свадьбы ко мне порою подкрадывалась мысль о том, что Василий Николаевич - не тот человек, с которым я хотела бы связать свою жизнь, но предсвадебные хлопоты, чувство новизны и тому подобное - эти мысли отогнали. Кроме того, я всегда думала, что ему, человеку опытному и взрослому, гораздо виднее перспективы нашего с ним брака. А он, казалось, ни в чем не сомневался, иначе зачем бы так настойчиво добивался моей руки? На тот момент что-то менять уже было поздно. И я стала его женой.

Конечно, все эти годы я не была ангелом и сама, показывая себя не с лучшей стороны, но чувство одиночества не покидало меня не на миг, хотя в течении восьми лет у меня родилось пятеро детей. Я всегда чувствовала себя неуютно, периоды беременности сменялись короткими периодами моего нездоровья, все это было сопряжено с болезнями детей. Постоянное присутствие в доме врачей Василия Николаевича очень раздражало и он с трудом держал себя в рамках приличия, совершенно не стесняясь в выражениях во время их отсутствия. Первое время я еще думала, что он образумится, у меня по-прежнему стоял перед глазами образ отца, всегда по отношению ко мне безгранично доброго. Мужчина всегда должен быть великодушнее женщины, уступать ей в мелочах. О положении моей семьи он так или иначе напоминал постоянно, облачая это в хвастливую форму, что, дескать, он не как другие, что женился на мне совсем не из-за денег. Подобные составляющие и были фундаментом его гордыни, ибо всегда оказывалось, что он лучше остальных. Его любимой фразой была фраза о том, что 99 процентов людей на этом свете глупцы и грязные свиньи. В чем же заключался его всепоглощающий ум и чистота, я так и не смогла понять.

Всегда, абсолютно всегда, он был чем-то недоволен, его раздражение преследовало меня везде, он производил впечатление старого злобного человека, несвойственное его возрасту. Я старалась реже показываться ему на глаза, но он сам находил меня, как находил и поводы для наших размолвок, сделав обязательным ритуалом наши ежедневные споры и нашу ежедневную ругань. Да, я довольно быстро научилась отвечать ему, отвечать со всею своей страстью и ненавистью к собственной жизни, научилась делать ему больно. Но это было бессмысленно. Он постоянно демонстративно страдал от наших распрей у всех на виду, оставаясь внутренне абсолютно спокойным, а я же, напротив, старалась внешне быть совершенно спокойной, что вызывало у него приступы раздражения, хотя душа моя металась и страдала, постоянная, щемящая боль в груди преследовала меня повсеместно. Его общество настолько меня тяготило, что я находила любой предлог, чтобы его избежать, на что он всегда реагировал одинаково - укорял меня в черствости, пренебрежении к нему и супружескому долгу. Слово "долг" звучало у нас постоянно, с его помощью он пытался мне привить регулярное чувство вины. Также свободно, как поп кадилом, он пользовался словом "любовь". Казалось, он получал удовольствие от всех этих склок, постоянно, как кот, играющий с мышью, наслаждаясь и наблюдая издали за моею реакцией.

Мы не находили с ним общего языка даже тогда, когда я, ценою неимоверных усилий, брала себя в руки и пыталась пробиться к его сердцу. Мои попытки сделать ему что-то приятное, поговорить с ним на интересующие его темы, пошутить - не приводили ни к чему. Его только раздражало такое мое внимание, он требовал от меня извинений, облаченных в книжные слова. Ему нужна была внешняя их пристойная форма и у меня складывалось впечатление, что я принимала участие в дешевой уличной пьесе. Слова, которые он постоянно произносил, настолько не вязались с его поведением, что я очень скоро перестала придавать им какое-то значение. Но очень часто он говорил что-то очень раздражающее, поразительно невежественное для столь образованного человека или просто дикое. Кроме того, для него не так важен был смысл сказанного им, сколь то, как он это произносил. Выражение лицо его менялось, он собирался фигурой, будто произносил речь на каком-то своем дворянском собрании. Слова он смаковал и старался произносить их значительно. Определенно, он ждал оваций. Вещая что-то монументальное, он затем садился за стол и усиленно жевал, слушая мой ответ, по привычке заляпав всю салфетку соусом и изредка пользуясь, когда по его мнению никто не видит, пальцем левой руки. На это я как-то ему заметила, что "Васька слушает да ест", что, как обычно, возмутило его до глубины его кишечника.

Еще больше было личного и неприятного, о чем я, разумеется, писать не могу, но что имело место быть постоянно и вызывало у меня острое чувство тошноты по отношению к этому человеку. Я была рада оградиться от Василия Николаевича заботами о детях, но он и здесь не унимался. Все ему было нужно и во всех вопросах он считал себя непререкаемым авторитетом. Абсолютно ничего не смысля в медицине, он считал всех врачей убийцами и уверял меня в том, что на все воля божья. При этом он приводил мне в пример курицу, которая должна сидеть рядом со своими цыплятами и на смерть одного лишь цыпленка особенно не реагировать. На все, мол, воля божья. Однажды он привел в свою пользу убийственный довод о том, что в гимназические еще годы прескверно себя чувствовал и попытался вылечиться при помощи порошков. Проглотил целую горсть, но это ни к чему не привело. Боже, какое невежество! Почему женщина вообще должна все это терпеть? За что меня наказал Бог?

Совершенно очевидно, что в конце концов рядом с этим человеком я когда-нибудь сойду с ума и выход только один - забыть и не думать никогда о Василии Николаевиче Позднышеве. Как это сделать - до недавнего времени я не вполне себе представляла. Теперь же, присутствие Вас в моей жизни, дало мне понять, что может быть другая жизнь, что все, что было ранее, не имеет никакого значения в сравнении с надеждами, которые посещают исстрадавшуюся душу женщины, долгие годы находившуюся в аду, именуемому браком.

Это письмо так и не было отправлено адресату, также, как и эти записи, в свою очередь, так и не были опубликованы при жизни В.Н. Позднышева, несмотря на все попытки его это сделать.

Ну нельзя же ненависть к жене переносить на всех женщин! Я верю в то, что женщина имеет право быть красивой и носить какие угодно платья, но при этом должна иметь все права. На самом деле у женщин должно быть на много больше прав и соц.гарантий, а у мужчин больше обязанностей. Только тогда будет хоть какое-то подобие справедливости в обществе. А обвинять женщин в собственных пороках и грехах, что мужчины делают на протяжении всей истории, может хватит уже?
Всегда радуюсь, что я женщина, как убога жизнь зацикленная на одном месте, даже если ты гениальный писатель, в итоге ты всего лишь мужчина. Хотя и женщины частенько грешат чрезмерной узостью мышления и зацикленностью на некоторых вещах.
О книге. Читала после Воскресения и очередного перечитывания Войны и Мира, возможно поэтому по контрасту с прекрасными женскими образами и поразил этот жуткий негатив к женщинам вообще и нелепое морализаторство, что если ты в молодости пил и курил и имеешь опыт в сексе, то все, ты человек конченый. Я считаю, что сохранить невинность в принципе невозможно, человек даже в монастыре сталкивается с пороками, да и от себя не убежишь. Для общего развития прочитать, главное не заразиться этими идеями, которые уже тысячелетиями портят жизнь многим людям.

История убийства…
Как это глубоко у Раскольникова, так и смешно у Василия Позднышева.
Эх, Вася.

В вагоне поезда, напротив вас присаживается седой человек, ищет спички, вникает в Ваш разговор о смысле брака. Его глаза загораются от словесного недержания и воспоминаний. Минутой позже, незнакомец наливает чай в кружку, нервно прикуривает помятую папиросу и готовится вылить на вас ведро своего монолога – завуалированного назидательного мнения Толстого – о браке, нравственности, блуде и т.д. Все это, звучало по-житейски, иногда увлекательно, но уже после 30 стр., приобрело тона вырезки из провинциальной газеты. Сразу оговорюсь, что Позднышев – убийца. Но кого он убил – любовника или жену?

Единственное, что и вытянуло этот список тезисов под маской истории, так само убийство. Эмоция перед убийством, детали в процессе и самое главное – диалог с умирающим человеком т.е. убийцы и убитого. Но все это будет в конце повести (126 стр.) – после истории зарождения ненависти в браке Позднышева и его жены.

Так, о чем же расскажет Василий, посасывая папиросу и пуская слезу?
I. О КРАСОТЕ.
О иллюзии, что красота есть добро. Сколько молодых людей, затуманивают свой взор от предательской красоты женщины. Не замечая, что произносимые ею слова – глупость и пустота. Что ее действия – гадость, а не добродетельная милость. Когда же женщина ничего не говорит, нежно молчит, мило опуская ресницы и взгляд – тебе она представляется нравственной и бесконечно сообразительной.
Забавные строки об иллюзии, на самом деле.

II. О БЛУДЕ.
Василий расскажет, как он стал блудником до брака. Как пьяница, наркоман, курильщик (при этом посасывая сигару) уже не нормальный человек – своеобразный раб устоявшихся популярных мнений – так и человек, познавший нескольких женщин для своего удовольствия, уже не нормальный, а испорченный навсегда человечек – БЛУДНИК.

III. О РАЗВРАТЕ -
О своей сестре, которая вышла замуж за мужчину вдвое старше себя. И как она сбежала от него в первую ночь. В слезах и в бледности, дрожа всем телом, была не способна даже рассказать о том разврате, который предложил ее муж. Здесь Василий умалчивает нюансы, к моей печали. Даже не буду гадать, что ей предложил "старичок…

IV. О ЦЕЛИ ЖЕНЩИНЫ.
Одна может красиво играть на арфе, другая быть начитанной, третья – знать в совершенстве математику. Но лишь одно делает их счастливыми окончательно – когда она обворожит мужчину. Умение привлечь как можно больше мужчин, как можно больше самцов, с тем, чтобы иметь возможность лучшего выбора. Сложна девичья жизнь) - "Так оно было и будет."

V. О ЖЕНЩИНЕ – МАТЕРИ.
Тут было какое – то "милое сравнение женщины с курицей. У последней, к счастью, нет лишнего воображения и рассудка. В связи с чем, все те возможные опасности, надуманные болезни, способы их лечения и т.д. сильно ударяют по модели поведения женщины-матери. Мысль интересна в задумке, жаль я не помню, как показал это Толстой (и показал ли?) в Анне Карениной. Для женщины меньше удовольствия от прелести ребенка, чем страданий от страха за него.
Рассуждение о детях, хорошо вписывается в историю Позднышева – как минута перемены женщины.

А заканчивается все ревностью. Да уж.
Но на выходе получилась интересная история с само-заблуждением (по моему мнению). Женщина искала диалог, интересовалась музыкой (по тому и название), была относительно терпимой…К слову, стремилась быть женщиной, от того и притягивала взгляды других мужчин.
Любовник (?) – учитель музыки, вернувшийся из Франции (явный укол французской нравственности). В вечер, под взгляды учителя, жена исполняет СОНАТУ Бетховена. Которая мне ужасно понравилась! И действительно, после этого исполнения, в повести появляется эмоциональная нота. Но снова никаких деталей, касаемо супруги и ее соблазнительности в этот момент. Читаешь словно пьесу, хотя по факту видим ключевой эпизод.
А что Позднышев? Тщеславный, горделивый человечек – бесконечно эгоистичный тип. Рассказывая эту историю, он даже не соизволил указать имя супруги, раскрыть переживание детей и образ кухарки…

С художественной стороны эта повесть и тянет на 5 из 10. ИМХО.
И добивает эту пятерку, какое-то нелепое мировоззрение о женщинах, разврате и плотских удовольствиях. Зачатки(!) идей/мысли читаются интересно, но почему это постоянно уходит в крайности?

p/s
Где тут эротика?? Или я так нравственно деградировал. Назвать это скандальным текстом или "эротичным в 1889 году одно, но в 2017г.? Наверно, все от того, что я не люблю читать Толстого.
Абсолютно не мой автор.