Книга Томек в стране кенгуру онлайн - страница 5

V
Важные беседы

Появление Смуги с новой загадкой внесло в существование друзей большое оживление, но не изменило основного ритма их жизни. Уехать из Каира, не приняв определенного плана действий, они не могли. А решить что-либо было невозможно, пока здесь, на месте, они бы не узнали что-то такое, что позволило бы сделать этот план осуществимым. С виду они по-прежнему вроде бы беспечно бродили по улицам Каира, посещали все те места, где полагалось быть туристам. Однако некоторые прогулки имели теперь иную цель.

На первую такую прогулку выбрались Вильмовские и Смуга. Одетые в безупречные европейские костюмы, они ехали на двуконном извозчике вдоль Нила. Смуга, знающий по-арабски несколько слов, давал указания вознице. Они как раз подъезжали к мосту Аль-Тахир.

– Яминак^[53], – сказал Смуга, касаясь тросточкой плеча извозчика.

Видимо, дорога была ему хорошо знакома.

– Шималак! Направо! – велел он и вскоре приказал остановиться.

Средневековой колотушкой они постучали в большую дверь. Отворил темнокожий, одетый в белое, слуга. Названные Смугой имена он принял спокойно.

– Господа ожидают, – произнес он. – Прошу сюда.

Он ввел их в большой, просторный салон и указал на мягкие кресла.

– Прошу подождать, – сказал слуга и вышел.

Вильмовские с любопытством оглядывали изысканно убранную комнату. Их внимание привлекла тяжелая английская мебель и прелестный мраморный камин. Над ним и окнами, закрытыми подобранными в тон шторами, тянулся узорчатый карниз. На полу был расстелен тоже соответствующий общему стилю пушистый ковер.

– Внутри английское консульство весьма напоминает мне дворец махараджи Альвару, – шепотом заметил Томек.

– Ох, уж этот британский колониальный шик… – усмехнулся Смуга.

Им не пришлось долго ждать. В салоне появился элегантный полноватый флегматичный джентльмен. Он приветствовал Смугу, как старого знакомого. Когда же Смуга представил Вильмовских, он с особой сердечностью пожал руку Томека.

– Да-да, молодой господин Вильмовский, – сказал он. – Много слышал о вас и рад познакомиться. Я понимаю, что ваш визит – результат чего-то большего, чем простой интерес, – добавил он, явно держа в памяти состоявшийся до этого разговор со Смугой. Получив подтверждение, он предложил без промедления перейти к делу. Они слушали то, что мог им предложить, и одновременно пили великолепный кофе, поданный черным боем, нубийцем.

– Должен сказать, господа, афера эта имеет много аспектов. Прежде всего, конечно, уголовный. В последние недели многим богатым коллекционерам были предложены ценные древние предметы культа и повседневного обихода, якобы происходящие из Долины царей. По отношению к некоторой их части – это святая правда. Говорят, что утащено даже несколько мумий! – пошутил он. – В основном же это великолепные подделки.

Он перевел дух и уже серьезно продолжил:

– Похоже, что переговоры ведет всегда один человек. В полицейских хрониках Италии, Франции и Англии ему дали кличку «Фараон». Вроде бы, он представлялся таким образом: «Я – король Долины» или «Я – железный властелин», «железный фараон». Приходит всегда вечером, оставляет на пробу несколько подлинников. Через несколько дней наступает торговый обмен фальшивками. «Фараон» обычно предостерегал от обращения в полицию. Однако кто-то, удостоверившись в обмане, все-таки это сделал. Преступник ловко увернулся от расставленной ловушки, а тот коллекционер через пару недель скончался от какой-то странной, нераспознанной врачами болезни.

– Месть фараона, – негромко произнес Смуга.

– Вот-вот, так сразу и сказали, и большинство коллекционеров словно воды в рот набрали.

– Ну хорошо, вы описали уголовную сторону дела, а каковы другие?

– Это может показаться вам неправдоподобным, но существует и политический аспект. Знаете, господа, мне иногда кажется, что над миром, мыслями и сердцами людей… властвуют журналисты. И в нашем случае в прессе начались нападки такого рода: похищают нашу собственность, до британских колоний никому нет дела; правительство бездействует… Французы начали вывозить наши сокровища еще при Наполеоне, и сейчас продолжается то же самое… Крик бульварной прессы похвалила оппозиция, и поехало… А между тем, выборы на носу^[54].

– Я так понимаю, – прервал Смуга, – что сейчас требуется успех.

– Ну, я бы так не упрощал. Важнее всего раскрыть преступление. Британское правительство, естественно, оплатит все расходы.

– А другой помощи от вас нам нечего ждать? – не без иронии спросил Томек.

– Я гарантирую вам полное содействие властей и местной полиции, – заверил англичанин. – Недавно я звонил одному из чиновников нынешнего хедива^[55]. Он охотно вас примет, это доброжелательный человек. С вашего позволения, я с ним созвонюсь… На какое время с ним договариваться?

– Чем быстрее, тем лучше, – сказал Вильмовский. – Хоть на завтра, если только можете.

– Сейчас узнаем. Я оставлю вас на минуту…

После того, как англичанин вернулся, были обсуждены еще кое-какие вопросы, однако Вильмовский и Смуга старались не затягивать визита. По их словам, им хотелось бы вернуться домой до начала сиесты. Любезный англичанин предложил им автомобиль – модное в аристократических и дипломатических кругах изобретение. Гости попросили отвезти их в центр города, где они договорились встретиться с друзьями.

Новицкий с Патриком и Салли уже поджидали на площади Оперы. Все вместе осмотрели здание театра в стиле модерн, оно буквально утопало в зелени скверов, и посетили – что давно было обещано Патрику – ботанический сад и зоопарк. Зоопарк оказался таким большим, что нечего было и думать, чтобы осмотреть его за один раз. Они остановились лишь перед некоторыми животными. И задержались у небольшой плантации папируса, всем это было интересно, ведь в результате хозяйствования папирус в Египте почти полностью исчез. Домой вернулись только вечером.

На следующее утро у них была назначена встреча в самой известной древней части Каира Аль-Джамалия. Там жил один из чиновников и близких сотрудников хедива Ахмад аль-Саид.

– Интересный человек, надо думать, – предположил Смуга.

– Слушай, Ян, поезжайте-ка вы с Томеком без меня. Я не дипломат и не ученый… – заупрямился Новицкий. – А мы с Андреем займемся подготовкой к экспедиции.

– А при случае и вздремнем, – улыбнулся Смуга.

– Возьмите с собой Патрика, – предложил Вильмовский.

– Чтобы он там, бог знает, что натворил, – продолжал смеяться Смуга. – До чего бы он не дотронулся…

– Дядя, я хочу с вами! – попросил мальчик. – Обещаю, что буду хорошо себя вести.

Вчетвером – прихватив обрадованного Патрика и Салли – они отправились в центр, чтобы пройти по базару Хан аль-Халили, что растянулся не на один километр между площадью Оперы и зданиями университета Аль-Азхар. Лавчонки переливались всеми цветами радуги. Среди покупателей были в основном домохозяйки в длинных, до пят, темных платьях, с прикрытыми черными платками лицами. Некоторые несли грудных младенцев. За юбки многих из них цеплялись дети. Хоть и было еще рано, покупатели уже возвращались домой с полными корзинами.

Внезапно в уличный шум – и без того достаточно громкий – ворвались звуки дудок, свистков, бубнов. На улице показалась странная процессия. В такт музыке двигался дрессированный слоненок, его окружали артисты, с энтузиазмом исполнявшие нечто в ритме марша, за ними бравым шагом выступали мальчишки с деревянными карабинами. Слон время от времени запускал хобот в корзинки возвращающихся с базара женщин, выбирая лакомства получше.

– Дядя, смотри! Смотри! – в восторге закричал Патрик.

Слоненок повернулся в их сторону, увидел стоявшую Салли, державшую корзинку с фруктами, и вытянул из нее крупный апельсин. Толпа пришла в полный восторг. Раздались аплодисменты, притоптывания, гортанные выкрики. «Оркестр» заиграл еще громче. Патрик вытаскивал у Салли из корзины один апельсин за другим и кормил шедшего рядом слона. Смуга достал деньги, вручил молодым циркачам бакшиш… Никогда бы уже им не вернуться на площадь Оперы, если бы не Томек, которому, наконец, удалось оттянуть Патрика. Затем они без всяких приключений добрались до Каср ал-Шаук.

Человек, с которым у них была назначена встреча, жил в тупиковом переулочке, дом его с огромными дверями, с бронзовым молотком, возвышался над остальными зданиями. Ахмад аль-Саид бен Юсуф уже давно встал. Как всегда, его разбудил напев муэдзина, оповещающего, что «молитва праведнее сна». Одеваясь, он вспомнил о предстоящем свидании с чужеземцами, и его тут же охватили сомнения и недовольство, хотя звонивший из консульства отзывался о гостях весьма сердечно. Он предпочел принять их дома, где это увидят лишь близкие и соседи, а не на работе. И сейчас он задумался, как одеться – в европейский костюм или арабскую одежду. «Что произведет лучшее впечатление», – размышлял он, хмуря черные, и без того уже напоминающие щелки, глаза. В целом же он был доволен, поскольку знал, что посетителей привело к нему дело конфиденциального характера, и это означало, что ему доверяют. А его родственники утверждали, что ради собственных интересов он готов на все. Спокойствие вернулось к Ахмаду, как только он принял решение представить перед гостями правоверным мусульманином, угостить их скромным арабским завтраком.

Готовый и одетый, он отдал распоряжения слугам.

– Бисмалла^[56], – сказал он самому себе, как делал каждый день, приступая к работе, глядя при этом на красиво выведенные над дверями первые слова Священной книги, Корана.

Ахмад несколько опешил, увидев среди гостей женщину и ребенка, но пригласил всех, тем не менее, к столу. Подали фул^[57] с яйцами, горячий свежий хлеб, тарелочки с сыром, лимоном и разными приправами – солью, перцем, самым разным, от мягкого до совсем острого. Как раз острый и привлек Патрика, который тут же подавился и зашелся кашлем, что вызвало незаметную усмешку хозяина.

– Это шатта^[58], – предостерег он, – очень острый!

Во время завтрака пили крепкий сладкий горячий мятный чай. В конце внесли пирожные и фрукты – манго, бананы, фиги, абрикосы, апельсины и громадную гору разных видов фиников. Патрику больше всего понравились басбуса – пышные пироги с сушеными фруктами. Хозяин предложил гостям кофе и обратился к жене с предложением, чтобы она увела к себе Салли и Патрика. Наступило время серьезного разговора, и присутствие женщин и детей было ни к чему.

Патрика и Салли пригласили в женскую половину дома. Жена хозяина показала свои владения. Салли больше всего заинтересовала машрабийя, нечто вроде оконца-балкончика, украшенного частым переплетом темно-зеленой деревянной решетки. Через ее узкие щели арабские женщины, оставаясь невидимыми, могли рассматривать улицу. Салли постояла у окна, наблюдая за оживленным уличным движением и размышляя о нелегкой судьбе жены араба. Вдруг ее внимание привлекла странная фигура.

Феллах, либо бедный араб… В толпе он явно чувствовал себя чужим. Он казался испуганным, потерянным. Оглядываясь и то и дело останавливаясь, он направлялся к дому Ахмада. Остановившись у входа, он огляделся еще раз, поднял неуверенно руку и, наконец, постучался.

– К вам гость, – обратилась Салли к жене Ахмада.

Она выглянула через решетку.

– А, это Садим.

– У него такой испуганный вид, – заметила Салли.

– Это новый слуга моего мужа. Он из деревни, что недалеко от Долины царей. Муж взял его по рекомендации одного знакомого. Он, видно, никогда не бывал в большом городе и ему не по себе, – пояснила хозяйка.

– Да, это заметно, – улыбнулась Салли. «Из Долины царей! Какое стечение обстоятельств», – подумала она.

Садим уже исчез где-то внутри дома, а женщины отвели Патрика на крышу. Там обнаружился… сад, усаженный жасмином и фасолью. По нему гуляли куры, из-под ног взлетали голуби. Повсюду в этом кухонном тылу и месте отдыха жены египетского сановника чувствовалась заботливая женская рука.

Женщины обменялись соображениями по кулинарным вопросам, Салли записала несколько рецептов египетских блюд.

Мужчины тем временем заканчивали беседу. Ахмад старался быть как можно приветливее, но не сказал ничего нового. Он подтвердил, что да, кое-что слышал и читал в газетах о контрабанде, но ведь этим занимаются с незапамятных времен.

– У нас есть сведения, что след ведет в Каир, – Смуга пытался оказать давление на хозяина.

– В этой стране абсолютно все проходит через Каир, – поучающе произнес хозяин. – Мне трудно оценить имеющиеся у вас сведения, я ведь не служу в уголовной полиции, – тон его стал резким, говорил он неохотно. Но тут же, чтобы сгладить впечатление, предложил посетить знаменитую мечеть, самый красивый храм в «городе тысячи мечетей», как называли Каир. Мечеть находилась в конце центральной улицы Гами аль-Азхар, здесь же находился университет, где многие века обучались самые выдающиеся знатоки Корана^[59]. Через ворота – а их было шесть – Ахмад ввел своих гостей на Сахн – главный внутренний двор мечети, мощеный белыми мраморными плитками. Вокруг шла внутренняя галерея, опирающаяся на стройные колонны с арками. Посредине журчал фонтан. Вода текла из разных кранов в бассейн, где каждый правоверный перед молитвой омывал руки и ноги.

В одном из уголков дворика сидели на корточках на разобранных на мраморных плитках циновках ученики из разных стран мусульманского мира. Кого здесь только не было! Бросались в глаза высокие, стройные тунисцы в разноцветных галабиях. Лекцию старого бородатого, облаченного в темную галабию и рыжеватый плащ наставника слушали и коренастые персы в темных тюрбанах, и берберы с толстыми чубами, выпуклыми глазами, и мелкие худощавые сирийцы с острыми чертами лица, в белых куфиях^[60], с черными налобными повязками. Рядом с молодыми внимательно вслушивались египтяне-старцы. Вызывали удивление элегантные фигуры марокканцев и ливийцев в европейской одежде. Ахмад кивнул старому шейху, ведущему занятия с разношерстной группой студентов. Тот ответил поклоном, сложив руки как для молитвы.

В восточном крыле мечети помещался приют для слепых, зауйет эль-Омьян.

– Это одна из самых распространенных у египтян болезней – глазное воспаление, ведущее к слепоте, – объяснил Ахмад. – Эти люди страшно несчастны.

Так оно и было. Вид слепых потрясал душу. Они выставляли на солнце невидящие, сильно красные гноящиеся глаза, демонстрируя шрамы и язвы, чтобы пробудить сочувствие у прохожих.

– Ради Аллаха, – взывали они, прося о подаянии.

Обитатели приюта вместе с нищими и паломниками поджидали имамов, раздававших через день – по давней традиции – оливки, хлеб и фул.

Простившись с хозяином, путешественники зашли в кофейню, чтобы утолить жажду. У выставленных на тротуарах столиках сидели мужчины, пили кофе. Почти все курили, кое-кто играл в трик-трак^[61]. Некоторые нахально приглядывались к Салли, но приставать к ней не решались: она была в сопровождении мужчин.