Станислав Лем

С осторожностью поставила книге тройку. Смотрю, сплошные восторженные отзывы. Но мы же не матрёшки с одинаковыми лицами, а разные люди и соответственно у всех свои вкусы и мысли. Но это все лирика...
Я уже читала одну книгу Лема и в восторге не осталась. Но всегда даю второй шанс.. В этот раз выбор пал на данную книгу и очень надеялась, что она мне понравится. Космический корабль "Непобедимый" прибывает на планету Регис, чтобы разобраться в том, почему ранее прибывший корабль "Кондор" перестал выходить на связь. Неизвестность пугает? Меня - да. Но командир "Непобедимого" Рохан смелый человек, а даже если и боятся, то не показывал этого, и отправился на эту планету. Завязка очень интересная, манящая тайной и так и хочется получить ответ. А потом начинается наслоение сложных предложений, философии, исследований, что я в середине уже стала плохо понимать что к чему. Может я и ошибаюсь, но видимо автор намекал на то, что не все проблемы человечество может решить и не стоит везде вмешиваться, как говорится "в любой бочке быть затычкой". Ох, как мне это знакомо! Некоторые люди мнят себя богами, пытаются подчинить себе всё и вся, не осознавая, что переступают черту и используют все средства для этого, в том числе людей, не задумываясь, что причиняют им боль. Также и автор пытается своей книгой донести информацию о том, что не нужно ценой жизни других людей спасать тех, кого уже не спасёшь. Как, например, спасти команду Кондора, при этом погубив пол команды "Непобедимого"? Легко распоряжаться чужими человеческими жизнями, а отвечать кто будет? На планете Регис сформировалась "сущность", у которой главное правило - это выжить, поэтому и уничтожило всех. Мне было сложно все это понять, а не особо люблю именно такой вид фантастики. Но все равно не жалею, что прочитала книгу. Было бы хорошо посмотреть фильм, чтобы точнее все понять..
#жанромания2 (ФЭНТЕЗИ, ФАНТАСТИКА И МАГИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ)

В один том с «Солярис» включён роман «Возвращение со звёзд». На фоне «Солярис» любое произведение смотрелось бы не очень выигрышно, но, как мне показалось, «Возвращение...» уступает главному произведению Лема вполне объективно. Роман о возвращении космонавтов на до неузнаваемости изменившуюся Землю, с моей точки зрения, не достигает подобного уровня обобщения. Всё-таки в нём рассматриваются терзания отдельно взятого человека, которые нельзя спроецировать на всё человечество в целом. Во всяком случае, мне показалось так.

И ещё, в «Возвращении...» нет идеального баланса сцен. Отсутствует посекундная, побуквенная точность, свойственная Станиславу Лему в лучших произведениях. По моему мнению, уже самая первая сцена блужданий главного героя в неведомом ему вокзале прилично затянута. Как и ряд других сцен. Некоторые сцены, наберусь смелости сказать, вовсе излишни. Например, встречи в начале произведения с двумя разными женщинами можно было бы для динамики объединить в одну. Но это всё крайне субъективные замечания.

Основная коллизия сюжета — это прямая зависимость стремления к познанию от природы человека. В мире невероятно технологически развитого будущего все люди проходят химическую терапию, в результате которой оказываются неспособны на проявление агрессии. Тему искусственного миролюбия развивали многие писатели, но Лем, наверное, был первым или одним из первых. В мире Лема нет не то что войн, невозможна даже простая потасовка. Да что там, даже виды спорта выродились в пресное подобие соревнований.

Одновременно, у людей полностью исчезла тяга к неведомому, ведь оно неизбежно таит угрозу. Вследствие этого, например, космические исследования были сочтены бесполезными, и перестали интересовать даже досужую публику. Прочитав роман, я не могу сказать, что, по мнению польского писателя, лучше: душевная стерилизация или агрессивное развитие. Это настолько трудный вопрос, что ответить на него и нельзя, наверное. Хотя я бы выбрал развитие. Просто потому, что альтернативы не знаю. В конце концов, клыки у меня во рту не для того, чтобы перетирать траву.

Также в «Возвращении...» Станислав Лем воспевает подвиг первопроходцев. Его особенно оттеняет мирненькое общество будущего. Польский писатель ближе к финалу делает важнейшее заявление прямым текстом, вложив его в уста одного из персонажей. Он говорит, все попытки людей выйти за пределы — это поход за химерой. Зачем была экспедиция Амундсена? Зачем отправлялась в рейс «Святая Анна»? Узнать очертания материков и направления течений? И всё?! А что, без этого знания никак? Исследователи, уходя от привычных берегов, прекрасно осознавали, что единственное, что гарантировано вдалеке — это пустота и смерть. Разве это могло их остановить? Нет, не могло. Они всё равно уходили, и те, кто оставался, им завидовали, а не наоборот!

Впрочем, я вижу некоторое противоречие в «Возвращении...»: если вытравленная агрессия останавливает развитие, то как общество будущего достигло такого уровня прикладной науки и роботизации? Технологии и производство ведь тоже двигают вперёд «агрессоры». Вопрос у меня вызывает и экономическая устойчивость такого общества. Как оно выживает, если почти всё бесплатно?

Совсем ничего не сказал про самих героев. Просто констатирую, что они по-Лемовски запоминающиеся. Есть и любовная линия, даже ярко выделенная в сюжете.

«Возвращение...» не входит в число самых лучших романов поляка, но это всё-таки Лем.

#жанромания2. (6. Фантастика)

Интересно читать произведение, очевидно являющееся одним из самых значительных когда-либо написанных методом научной фантастики романов. Хочу сказать, что с самого начала мне было понятно, что общая оценка «Солярис», сложившаяся у читателей за 60 с лишним лет с момента написания, совпадёт с моей. Увлекательной художественной литературы подобной широты поднимаемых вопросов о человеке и том, что его определяет в качестве разумного существа, наверное, не так много. Лично меня при этом поразило, как Станислав Лем ювелирно распределил драматический компонент по роману. Моменты напряжения, сильных эмоций и размышлений следуют один за другим в идеальной последовательности.

Ловлю себя на мысли, что, подобно некоторым творческим гениям (прошу прощения за смелое сравнение), я хочу концентрироваться именно на морали, этике и поэтике «Солярис», а не на любопытной механике мира-океана и человеческой цивилизации будущего. Любовь и совесть, я надеюсь, это неотъемлемые элементы жизни в каком бы то ни было времени и в любых условиях. Как и пытливость ума.

Давайте обратим внимание на истоки всего в книге. Самоубийство 19-летней девушки, какими бы причинами оно ни было обусловлено, тем более, если причиной стала размолвка с молодым человеком — это недопустимый, истерический поступок, вешающий вериги вины на него на всю жизнь. В таком уходе нет достоинства, нет героизма. Наоборот! Искусственная, «ненастоящая» же Хэри сознательно жертвует собой во имя блага любимого, как она его понимает, достигая тем самым вершины подлинной человечности. То есть ты можешь стать человеком, даже если биологически им не являешься. На сцене, следующей непосредственно за этим эпизодом, глаза увлажняются.

Также я получил огромное удовольствие, разделив с главным героем его переживания. Когда в застарелую рану ему воткнулась палка, и стала там проворачиваться, невозможно было ему не сочувствовать. Кельвин получился у Лема замечательно. Сдержанный и основательный учёный, как следует из деталей «Солярис», очень талантливый, но мучающийся от понимания, что выхода для всех из ситуации в которой он, они оказались — нет, знающий, что катастрофа неумолимо приближается, но старающийся сохранить хотя бы подобие надежды — один из самых замечательных персонажей из встреченных мною в современной литературе.

Стоит сказать и об океане, ещё одном герое «Солярис». Его непознаваемость, причём, вероятно, принципиальная непознаваемость выражается в романе Станислава Лема через описания, которые похожи на стихотворения в прозе. Лем рисует его красками, небывалыми, невозможными на земле. Чуждость этой неведомой жизни проявляется не только в конструкциях, которые он рождает, и «опытами», которые он ставит на людях, но и визуально. Стоит закрыть глаза и представить мир-океан в цветах, описанных польским писателем — это невероятное и прекрасное зрелище.

Ну и да, конечно, Станислав Лем говорит о силе познания. Человек, как вид, всегда будет двигаться. 999 человек не захотят, а 1 встанет и пойдёт раздвигать горизонты. И этот один подлинно бессмертен, меняются только его имена. Поэтому я с таким огромным удовольствием читал в «Солярис» выдержки из книг, взятых Кельвином в библиотеке станции. Я уверен, что выдуманные научные труды станут прообразами реальных.

После того, как я прочитал несколько страниц «Эдема» мне показалось, что это произведение можно смело отнести к жанру подростковой фантастики. Настолько всё казалось примитивным, упрощённым и наивным. В какой-то момент, один из персонажей спросил другого о том, высаживались ли другие люди на планету Эдем до них, на что ответ был: «Не знаю!». Что может быть неправдоподобнее и страннее того, чтобы лететь на полностью неизученную планету, не имея хотя бы какой-нибудь базовой информации с Земли? Впрочем, наверное, не стоит искать избытка рациональности в жанре фантастики. К тому же, как выяснилось позже, произведение всё-таки далеко не детское.

В моём издании, «Эдем» опубликован вместе с самым известным романом Станислава Лема – «Солярисом», и это неспроста. По сути, обе книги говорят нам одно и то же – космос и другие Вселенные – не просто невероятно интересны и увлекательны, но и, вполне вероятно, дружелюбны. Проблема исследователя новых миров – человека с Земли, в том, что он не всегда способен понять красоту и чистоту нетронутых миров. Ещё менее вероятно, что человек способен принять их. Земной человек, по природе своей, всё больше увлечён собой, а потому, всё новое и чужое, как правило, вызывает у него страх и негатив. Эта нехитрая концепция, по-моему, наиболее становится понятна именно в «Эдеме», здесь она заложена даже в название романа. Планета была раем, пусть своеобразным, но всё же раем, ровно до того момента, как на неё ступила нога человека. Дальше земные разум, технология и страх нарушили эту райскую гармонию, вскрыли её грубо и необратимо, как вскрывает ржавый нож консервную банку. И ведь мало вмешаться, мало нарушить, человеку разумному необходимо насадить внеземному миру свою земную модель цивилизации, свою философию. Пусть даже в теории. Не оглядываясь хотя бы на одно то, что такие простые понятия, как «добро» и «зло», здесь, на Эдеме, могут трактоваться совсем не так, как они трактуются на Земле.

Эту концепцию можно легко переложить на обыкновенные взаимоотношения между двумя людьми. Не потому, что чужая душа – потёмки, а потому, что каждая отдельная личность, со своим мировоззрением, своими устоявшимися правилами жизни должна восприниматься такой, какая она есть.

Поначалу читать было непросто. Мне показалось, что Лем откровенно злоупотребляет количеством слов в тех предложениях, которые касаются описаний чего бы то ни было. При этом, у автора заготовлено сразу несколько неоднозначных сравнений при описании процессов или предметов. Утопая в этих словах и сравнениях, напрочь теряешь нить описания, и, как следствие, повествования в целом. Текст спрессован настолько плотно, что выстроить какой-либо визуальный ряд невероятно трудно. Ближе ко второй половине романа получается приноровиться к стилю автора и понимать его мысли становится проще.

Станислава Лема часто критикуют за то, что ему будто бы не удалось прочувствовать будущее на мелко-бытовом уровне. Только ленивый не упомянул о том, что исследователи Эдема писали мелками на доске и крутили допотопную ручку видеокамеры. Но, я уверен, что все эти мелкие детали его попросту не интересовали. Совсем. Его интересовало другое – космос и взаимодействие человека с ним. Если бы он мог отбросить «доску с мелками» и «камеру с ручкой», он бы отбросил, но приобрёл бы сюжетную дыру в тексте. То, что он мог действительно без вреда для книги вычеркнуть – он вычеркнул. Так, например, у персонажей нет имён, что лишь подчёркивает их земную типичность, попросту лишая индивидуальных признаков. Есть только их профессии, а по сути – их функции. Мы ничего не знаем об их прошлом, мы ничего не знаем об их взаимосвязях с Землей. Всё, что мы знаем, происходит только здесь и сейчас, в новом мире. И только это по-настоящему волновало писателя.

#БК_2024 (10. Фамилия автора книги начинается на Л)

Цикл небольших новелл о выдающихся кибернетиках-конструкторах вселенной по имени Трурль и Клапауций, как мне показалось, не столько ирония писателя, который имеет хорошую научную базу, сколько ирония учёного, который заодно ещё и большой литератор. В некоторых подборках анекдотов и смешных историй до сих пор встречается рубрика «Учёные шутят». Как правило, эти миниатюры наполнены сложными терминами и непонятными процессами, а в каком месте смеяться, угадываешь сугубо интуитивно.

Я, конечно, утрирую. Похождения Трурля и Клапауция кажутся занятными даже при обладании лишь самыми базовыми знаниями в философии, физике и математике с теорией вероятности, но, тем не менее, есть в них особая нотка. Будто уместнее всего они бы звучали если бы один лысоватый и полноватый пожилой мужчина в потёртом пиджаке и руками со въевшимся в них мелом читал их другому пожилому мужчине, только уже высокому и худому, в преподавательской какого-нибудь технического вуза.

Новеллы «Кибериады» нельзя назвать в полном смысле смешными, тем более, уморительными. Хохотать «в голос» вы от них не будете. Но вот улыбнутся или усмехнуться — сколько угодно. Их нарочито фантастичные до гротеска сюжеты, в которых смешиваются невероятные технологии неведомого будущего и средневековая, феодальная монархия, очень просты. В них главные герои попадают в разные неприятности из-за своего самомнения, помноженного на любопытство и пытливый ум.

Выпутываясь из приключений, Трурль и Клапауций дают повод писателю вдоволь поиронизировать над недостатками человеческой и кибернетической природы. Наиболее явно Станислав Лем бичует стяжательство, властолюбие, глупость и заумность, коварство.

Мне кажется, «Кибериада» стала той плодородной почвой, из которой впоследствии выросли замечательные образцы иронической фантастики более позднего времени. Например, с моей точки зрения, прекрасный писатель Михаил Успенский наверняка был знаком с этим циклом, начиная писать своего Жихаря, делая следующий шаг в развитии направления.

В «Кибериаде», конечно, нет такого размаха, какой есть у крупной формы, поэтому она мною была воспринята как нечто факультативное. Но это ни в коем случае не уничижительная характеристика. Напротив, то, что мы узнаём факультативно частенько оказывается более нужным и полезным, чем знания, так сказать, из основной программы. Кроме того, при случае можно ввернуть в какой-нибудь разговор «а вот Трурль у Лема, помните, сказал, что...» и почувствовать себя, чёрт возьми, знатоком и эрудитом.

Могу заключить, что «Кибериада» раззадоривает аппетит к творчеству Станислава Лема. Появляется желание обязательно прочитать у него что-нибудь ещё.