Книга Экспресс „Россия“ онлайн - страница 23

Суверенитет

Понятие государства неотделимо от понятия государственного суверенитета¹⁴⁸ – характеристики полноты верховной власти в государстве, а также способов ее передачи от одних лиц к другим.

Само понятие «суверенитет» возникло в Западной Европе в средние века, характеризуя суть властных отношений в цепочках «вассал – сюзерен», которые в рамках определенной территории замыкались «сверху» на фигуре суверена – верховного властителя. При этом временем возникновения данного понятия следует, по-видимому, считать период «ухода» европейских сообществ в своей самоорганизации от архетипической структуры, описанной в предыдущем подразделе. Данный период был характерен активным захватом и последующей «приватизацией» центральных мест локальных сообществ людей знатью. Так первичным источником суверенитета явилось право завоевания. Если группе вооруженных людей удавалось установить свою власть на какой-то территории, победив других претендентов или просто подчинив мирных тружеников, то право вождя группы на поборы с населения (дань) было неоспоримым. Понятно, что непредсказуемость результатов войны культивировала удачу и основной символ удачи – победу в качестве естественного знака благоволения богов, и таким образом божья воля выступала в качестве единственного источника суверенитета, реализуя себя через успех в завоевании территорий¹⁴⁹.

Однако существование таких ранних государственных образований было очень зыбким. Ему угрожали и соседние вожди со своими отрядами, стремившиеся увеличить свои зоны контроля, и восстания жителей-тружеников, не понимавших своего счастья быть в подчинении у завоевателей, и перераспределения ролей в самой вооруженной группе. Последнее, в частности, могло произойти, когда вождь по каким-то причинам терял контроль над ситуацией и допускал появление сильного конкурента, или просто умирал.

Взаимодействие людей в вооруженных отрядах было сильно персонализировано личной преданностью бойцов вождю в качестве основной человеческой благодетели. При этом обычно «кормление» подчиненных в ранних государствах осуществлялось вождями через передачу им захваченных ресурсов (в то время главным образом земель) в ничем не оговоренное распоряжение. Однако скоро стала очевидной непродуктивность такого подхода: некоторые подчиненные умудрялись со временем сконцентрировать в своих руках ресурсы, превышающие ресурсы вождя, что позволяло им устраивать маленькое внутреннее завоевание. К сожалению, в истории не осталось имени того гения, который догадался заменить такое ничем не ограниченное право собственности на землю правом распоряжения землей с отягощением каждого участка определенным перечнем услуг. Так личная уния «вассал – сюзерен» была усилена подведением материальной базы в виде феода – при отсутствии оказания оговоренных при пожаловании феода услуг феод у вассала (или у его наследников) мог быть изъят. Человеческое общество при этом структурировалось в виде пирамиды: каждый человек был обязан иметь сюзерена. Проблема верховного правителя была разрешена в рамках христианской религии – верховный суверенитет жаловался достойному Богом через процедуру помазания¹⁵⁰.

Другая проблема – возникновение смут при смене вождя – была разрешена через установление принципа наследования (изначально это были выборы или силовой захват власти внутри группы). Приоритет права наследования над правом завоевания утверждался в течение нескольких столетий, причем для этого сначала активно использовался институт «со-правления»¹⁵¹. То есть ввиду неочевидности права наследования для баронов королевства, которые зачастую отстаивали свое право считать короля лишь «первым среди равных», король делал сына-наследника своим соправителем, проводя его через процедуру помазания будучи еще в силах, т. е. при своей жизни. В подобной борьбе сформировались и закрепились монархические принципы, четко определявшие источник верховного суверенитета в государстве в виде Бога, который наделял суверенитетом монарха при его (монарха) помазании на царство.

Следующий этап развития данной категории явилась конкуренция между универсалистскими и «местечковыми» подходами к определению верховного суверенитета. Универсалистский принцип базировался на монотеизме христианской религии, служившем основой для идеи единственности верховного суверена для всех людей. При этом на роль такого единственного правителя претендовали как церковная власть в лице римского папы, так и светская власть в лице императора. Результатом исторических процессов, закрученных напряжениями в многоугольнике папа – император – европейские короли и прочие акторы, стала Вестфальская система, успешно похоронившая универсализм. Было признано равенство суверенитетов нескольких имевшихся традиционных государственных образований, и вся территория Европы была поделена между ними. При этом государства в лице их верховных правителей получили право полностью определять все вопросы жизни людей на подчиненной территории, включая исповедуемую религию (чья власть – того и вера). Большинство признанных в Европе государств были наследственными монархиями. Однако следует отметить, что в числе европейских государств Вестфальской системы были также другие режимы. Например, были выборные монархии, среди которых особое место занимает Римско-Католическая церковь. Было также несколько республик – сообществ, не допустивших полной приватизации их центрального места и сохранивших верность в своем устройстве изначальному социальному архетипу (см. предыдущий подраздел).

Еще одно направление политической мысли Европы возникло из борьбы подчиненных социальных слоев государства против произвола власть имущих. В этой борьбе возникли и/ или укрепились такие важные политические идеи, как законодательство, независимое судопроизводство, представительская власть. Важным этапом данной струи политической мысли стало возникновение концепции общественного договора¹⁵², которая по сути своей представляла обоснование «освобождения» центрального места государства от суверена. В рамках данной концепции властные институты государства объявлялись результатом божьей воли, являвшей себя в виде компромисса основных политических акторов. Дальнейшее развитие данной концепции, естественно, ввело в оборот понятие нации – сообщества тех самых политических акторов государства, определяющих параметры общественного договора на контролируемой территории. При этом появилась новая трактовка источника суверенитета – источником суверенитета государства продолжал оставаться Бог, но действовал он уже не напрямую через монарха, а являл свою волю подданным государства через его, государства, нацию. Так появился и оформился тренд на возврат центрального места государства и общества народу, что и определило последующую историю Европы и мира.

И действительно, обозначенные выше две идеи об источнике суверенитета в государствах не могли не схлестнуться между собой, что и определило последующее развитие данного понятия. При этом основное направление такого развития определялось переходом доминирования в умах людей от монархического принципа к национальному. Успех Голландии (закрепленный, кстати, Вестфальским договором), проба пера в Англии, образование США и, наконец, Великая французская революция четко показали главный тренд эпохи. Нация окончательно становилась основным источником легитимности государственного суверенитета, оставляя чисто монархический принцип историческим динозаврам. При этом монархи поумнее также оседлали национальный принцип и поставили его себе на службу. На национальной основе произошло объединение Германии (вокруг Пруссии) и Италии (вокруг Савойи) с созданием вполне современных монархий, на национальной основе развивались монархии и республики Франции, монархия Великобритании, скандинавские монархии.

Таким образом, период Современности характеризуется становлением национального принципа суверенитета в качестве общепринятого. Связанное с этим принципом понятие нации будет рассмотрено более подробно в следующей главе (см. раздел «Национальная модель государства» главы 3).