Книга Неестественные причины онлайн - страница 3



Часть вторая
Америка и Вильгельмштрассе

Глава 3
Америка и немецкая дипломатия

Мнение Гитлера об Америке и ее роли в мировой политике сложилось не столько на основе отчетов, присылаемых в Берлин немецкими дипломатами, сколько на его собственных политических измышлениях и предположениях. Немецкое посольство в Вашингтоне и профессиональные дипломаты в Берлине в основной своей массе не разделяли презрения и безразличия фюрера к Соединенным Штатам. У них сложилось совершенно другое представление об Америке, на котором они и основывали свои рекомендации о том, как строить с ней отношения. Но разве могли они убедить руководителей нацистского тоталитарного государства в истинности своих выводов? Могло ли мнение дипломатов как-то повлиять на политику, которую определяло лишь мнение самого диктатора? Гитлер мог сколько угодно называть свое министерство иностранных дел «свалкой интеллектуального мусора», а дипломатов – «господами, которые весь день только и делают, что вырезают из газет статьи, а потом снова вклеивают их на прежнее место», но факт остается фактом: несмотря на всю свою неограниченную власть, он не мог отказаться от их услуг и лично заниматься всеми аспектами внешней политики.

Более того, в отношениях со странами, подобными Америке, которые очень мало интересовали Гитлера, роль профессиональных дипломатов возрастала во много раз. К тому же, хотя нам и неизвестно, какие именно депеши показывались Гитлеру его министрами иностранных дел, дипломаты могли оказывать влияние и по другим каналам, например через Генеральный штаб. Многочисленные утверждения, что сотрудники министерства на Вильгельм-штрассе[22] якобы ни на что не способны, сильно преувеличены.

Среди сотрудников Вильгельмштрассе было мало нацистов, хотя в дела министерства иностранных дел часто вмешивались различные партийные учреждения и начальники. Это особенно касалось тех дел, которые были связаны с фольксдойче (людьми немецкого происхождения, жившими за границей). Создание альтернативных министерств иностранных дел (Бюро Риббентропа, Бюро рейхсауссенминистров, а после начала войны и специального вагона министра иностранных дел) создавало, вероятно, большую путаницу в делах, а злополучное назначение министром иностранных дел Риббентропа в 1938 году не вызвало радости ни у немецких, ни у иностранных дипломатов. (Помощник Государственного секретаря США Самнер Уэлльс называл его «напыщенным глупцом» и отмечал, что ему «не приходилось до этого встречать более неприятного человека».)

Несмотря на это, основной корпус немецких дипломатов оставался нетронутым, посольства продолжали выполнять свою привычную работу, а сотрудники министерства на Вильгельмштрассе занимались обычным делом. В Берлин и из Берлина поступали депеши, рекомендации и инструкции. Неразбериха, дублирование функций и идеологическое вмешательство, конечно, сильно усложняли жизнь немецких дипломатов, но это не сможет заставить нас поверить в то, что они сидели сложа руки. Ежедневная работа, без которой ни одно государство не может поддерживать отношения с другими странами, продолжалась. Ясно одно – неадекватная реакция немецкого руководства на действия Соединенных Штатов частично была обусловлена тем образом Америки, который сложился у дипломатов, и тем представлением о ней, который создал в своем уме Гитлер.

Это расхождение было заметно на самом высоком уровне. Предшественником Риббентропа на посту министра иностранных дел был Константин Фрайхер фон Нейрат. О том, как он относился к Америке, мы не знаем, но он был весьма осмотрительным профессиональным дипломатом, и его отношение к этой стране, скорее всего, было таким же, как у немецких послов в Вашингтоне. То же самое можно сказать и об Эрнсте Вайцзеккере, государственном секретаре министерства иностранных дел с 1938 по 1943 год. Он в целом был согласен с оценками и предложениями посольства в Вашингтоне, в чем мы убедимся, изучая доклады этого посольства.

Об отношении к Соединенным Штатам Иоахима фон Риббентропа мы знаем гораздо больше, частично потому, что он занимал пост министра иностранных дел в то время, когда Америка занимала в немецкой политике очень важное место, и частично благодаря тому, что он любил составлять многословные, весьма претенциозные записки о положении дел в мире, в которых обязательно фигурировала и Америка. Риббентроп, высокомерный и самодовольный, несомненно, во многом разделял отношение Гитлера к профессиональным дипломатам и, вероятно, получил свои знания о странах мира из тех же дилетантских источников, что и фюрер. (Геринг как-то заметил, что «познания Риббентропа об Англии и Франции ограничиваются английским виски и французским шампанским».) Кроме того, в юности Риббентроп совершил путешествие по Европе и Северной Америке. Его выражения «малая внешняя политика» и «большая внешняя политика» (бывший коллега Риббентропа называл эти определения столь абстрактными и туманными, что совершенно невозможно было понять, чем они отличаются друг от друга) очень напоминают рассуждения Гитлера о тех регионах, к которым Германия не проявляла особого интереса.

Хотя Риббентроп провел в Северной Америке три года перед Первой мировой войной (главным образом в Канаде) и на основе этого заявлял, что хорошо знает Новый Свет, его взгляды на Соединенные Штаты, которые он высказывал, уже будучи рейхсминистром, не сильно отличаются от взглядов Гитлера. Французский посол в Берлине Андре Франсуа-Понсе называл Риббентропа «еще большим гитлеровцем, чем сам Гитлер»[23].

Риббентроп утверждал, что война началась исключительно по вине Рузвельта, который хотел таким образом отвлечь внимание американцев от провала своего Нового курса. В сентябре 1940 года он говорил Муссолини, а в феврале 1941 года – японскому послу Ошиме, что Рузвельт является самым злейшим врагом стран оси. В разговоре с американским послом Вильсоном он проводил различие между американским народом («который относится к Германии с сочувствием и уважением») и американской прессой, которая, по словам Риббентропа, относилась к Германии «совершенно непонятно». Он искренне верил, что американское общественное мнение поддерживает политику нейтралитета исключительно благодаря усилиям немецкой пропаганды, и называл внешнюю политику Рузвельта «самым большим блефом в мировой истории».

В марте 1941 года он уверял Мацуоку, японского министра иностранных дел, что, хотя американская помощь и вселила в англичан надежды на победу, она еще очень не скоро станет по-настоящему эффективной. Кроме того, Риббентроп называл американское вооружение «старым хламом». Риббентроп в мае 1941 года предупредил американского дипломата Кудаи, что если американцы задумают вторгнуться в Европу, то подвергнутся сокрушительному разгрому («это будет американский Дюнкерк»), и что американский флот и авиация настолько слабы, что не стоит даже и пытаться. Что касается вступления Америки в войну, то Риббентроп в одних случаях признавался, что не знает, в чем заключаются намерения США, а в других проявлял полное безразличие к этому вопросу. Он сказал японскому послу Ошиме, что «хотя американцы и настроены против нацистов, они не захотят пожертвовать своими жизнями, чтобы остановить Германию. А даже если и захотят, Германия без труда покончит с любым вмешательством Америки в дела Европы».

Самые развернутые рассуждения Риббентропа по вопросу об американской политике пришлись на встречу с адмиралом Дарланом в апреле 1941 года. Снова признавшись в том, что он плохо представляет себе планы Америки («неужели они думают, что способны вести войну в Европе?»), он принялся объяснять французскому адмиралу, что в политике американцы «ведут себя как дети, а в военных делах – еще хуже». Тем не менее Германии нечего бояться, поскольку ее политическая и экономическая мощь позволит разгромить любого врага. Кроме того, добавил он, если Америка вступит в войну, Япония последует ее примеру, а в этом случае американское вторжение в Европу станет чистым безумием. Американская политика, по утверждению Риббентропа, – это «самый большой и глупейший империализм в мировой истории, и заключается он в том, что Рузвельт постоянно сует нос в дела, которые его совершенно не касаются». Совершенно ясно, что во время бесед со всеми политиками Риббентроп старался направить мысли своих слушателей в том направлении, которое было выгодно ему. Но его отношение к Америке и ее политике почти полностью совпадало с отношением фюрера, – во всяком случае, у нас нет свидетельств о каких-либо крупных разногласиях между Гитлером и его министром иностранных дел.

Что касается организации отношений между Германией и Соединенными Штатами, то американский отдел в министерстве иностранных дел, называвшийся пол IX, занимал положение, соответствовавшее значимости этой страны, а его персонал выполнял свои обычные обязанности. Правда, в его работу изредка вмешивались партийные чиновники, о чем мы поговорим позже[24].

В Вашингтоне персонал немецкого посольства состоял из обычного числа чиновников до того момента, когда в 1938 году немецкий посол был отозван в Берлин. После этого активность посольства резко снизилась из-за враждебности общественного мнения и введения правительственных ограничений. Четыре человека, в разное время руководившие миссией в Вашингтоне, высылали в Берлин доклады о положении дел в Америке. Поскольку в следующих главах мы подробнее обсудим эти доклады, то необходимо кратко рассказать обо всех этих четырех фигурах.

На момент прихода к власти в Германии нацистов посольство возглавлял доктор Фридрих Вильгельм фон Притвиц унд Гафрон, дипломат старой школы, служивший в Вашингтоне с 1908 по 1910 год, аристократ, отличавшийся глубокими либеральными убеждениями, и горячий сторонник Веймарской республики. Узнав о перемене власти в Германии, он весьма пессимистически смотрел на развитие Германии и будущее немецко-американских отношений. Вот что он писал в своих мемуарах: «Я не имел ни малейшего желания служить режиму, который должен был принести Германии неимоверные страдания». 11 марта 1933 года Притвиц подал в отставку и ушел с дипломатической службы.

Преемником Притвица стал доктор Ганс Лютер, единственный из всех послов, не имевший опыта дипломатической работы. Назначение Лютера, экономиста по специальности, бывшего канцлера Веймарской республики и президента Рейхсбанка, удивило всех. Почему Гитлер выбрал именно его, так и осталось непонятным. Один писатель, который в то время находился в Берлине, высказал предположение, что «Лютера отправили в Вашингтон, чтобы освободить место президента Рейхсбанка для Ялмара Шахта». С другой стороны, вполне возможно, что, как предположила «Нью-Йорк таймс», назначив послом убежденного консерватора, видного деятеля Веймарской республики, Гитлер хотел показать, что в немецкой внешней политике не будет неожиданных резких перемен хотя бы в отношениях с Соединенными Штатами.

В любом случае назначение Лютера было благосклонно встречено американской прессой, хотя его усиленная публичная защита нацистского режима никому не понравилась. Государственный секретарь Корделл Халл назвал его «очень приятным человеком в личном общении», хотя Рузвельт отмечал «отсутствие гибкости ума, которая весьма затруднит его работу в нашей стране». Джей П. Моффат из Европейской секции Госдепартамента США охарактеризовал его как человека, подверженного «тевтонским взрывам». Мессершмитт, генеральный консул США в Берлине, предупреждал Госдепартамент, что доктор Лютер будет «много и красноречиво говорить об отношениях между Германией и Соединенными Штатами, но не сможет сообщить вам, что ему известно, а если бы и мог, то известно ему очень немногое». Плохое знание Лютером политической обстановки отмечал и доктор Ганс Томсен, служивший при нем советником. Политические доклады писали при Лютере в основном его помощники, поскольку он «не очень хорошо разбирался во внешней политике». Несмотря на все свои недостатки и полное отсутствие чувства юмора (говорят, что только французскому министру иностранных дел один раз удалось рассмешить его на публике), Лютер заслужил всяческих похвал от руководства за то, что с достоинством представлял в Америке свою страну, когда его отозвали в Берлин и отправили в отставку с дипломатической службы.

Последним послом был доктор Ганс Генрих Дикхоф, деятельность которого и до и после его кратковременного пребывания в должности посла была связана с немецко-американскими отношениями. Дипломат старой школы, обладавший большим опытом, Дикхоф до Первой мировой войны служил в Танжере, Константинополе, Сантьяго, Лиме и Праге. Во время войны он был кавалерийским офицером. С 1922 по 1927 год он был советником посольства в Вашингтоне, а с 1927 по 1930 год – в Лондоне. До 1937 года Дикхоф занимал различные посты в министерстве, потом до 1943 года был послом по особым поручениям, после чего его перевели в Мадрид, где он оставался до конца войны. Дикхоф был женат на сестре Риббентропа, и его советы, касавшиеся Америки, могли иметь гораздо больший вес, чем советы других людей. Человек несомненных способностей и обаяния, Дикхоф имел репутацию либерала. Он не был членом нацистской партии, и Риббентроп однажды обвинил его в том, что он не имеет никакого понятия о развитии национал-социализма. На Додда Дикхоф произвел впечатление «либерального немца» и, возможно, самого дружелюбно настроенного высокопоставленного чиновника из всех тех, с которыми приходилось иметь дело посольству. То, что он, несмотря на свои моральные принципы, служил нацистам, объясняется, вероятно, тем, что он хотел пользоваться определенным влиянием или просто чисто человеческой робостью[25]

В целом взгляды Дикхофа на немецко-американские отношения, как видно из его депеш, были скорее умеренными, чем авантюристическими или идеологическими. Его назначение было встречено в США с радостью. Газеты писали о нем как об «обаятельном человеке, хорошо известном и популярном в нашей стране», и как об «одном из самых талантливых немецких дипломатов». Подчеркивалось, что он был в доверительных отношениях с Гитлером, а это было истолковано как признак того, что нацистский режим был искренне заинтересован в улучшении немецко-американских отношений. Но со временем стало ясно, что надежды не оправдались.

Дикхоф, несомненно, был более талантливым дипломатом, чем Лютер, и лучше подходил для налаживания отношений с Америкой. Но сами эти отношения постоянно ухудшались, и 1 ноября 1938 года он высказал Самнеру Уэлльсу свои опасения, что разногласия между двумя странами непреодолимы, а его миссия потерпела полный крах. После того как Рузвельт в том же месяце выступил с осуждением немецких погромов в Германии и вызвал посла Вильсона для консультаций, Дикхофу было велено прибыть в Берлин, чтобы объяснить причины «странного отношения американского президента к Германии». Уезжая в декабре из Вашингтона, он сомневался в том, что ему удастся вернуться, а через девять месяцев после начала войны в Европе было объявлено, что он больше не приедет в Соединенные Штаты.

После этого Дикхоф стал руководителем консультативного Американского комитета и посылал в министерство иностранных дел длинные меморандумы, посвященные отношениям с Америкой. Содержание этих меморандумов будет рассмотрено в следующих главах, однако следует сразу отметить, что их общий тон был очень сдержанным и лишенным идеологического влияния. Дикхоф трезво смотрел на вещи, в особенности на проблему возможного вступления Америки в войну.

Кроме того, Дикхоф в 1941 году написал несколько статей, которые опубликовал в журнале «Монатшефте фюр аусвертиге политик» под псевдонимом Сильванус. Позже они легли в основу книги, опубликованной в 1942 году под названием «О причинах вмешательства Рузвельта в войну». В условиях цензуры и идеологического гнета, царивших в нацистской Германии во время войны, Дикхоф конечно же не мог высказаться до конца откровенно. Тем не менее эта книга интересна тем, что представляет собой откровенные мысли человека, который был, вероятно, самой крупной фигурой в американо-немецких отношениях того времени, а также тем, что в ней в определенной степени отражено официальное мнение по вопросу вступления Америки в войну. В целом же можно сказать, что, хотя книга не выходит за рамки официальной точки зрения, она относительно свободна от идеологических догм, партийных клише и напыщенного социального анализа. В ней отсутствуют поиски заговоров, клевета на американскую администрацию и фантазии о господстве нордического элемента в Америке[26].

Основная идея этой книги высказана в ее первой главе: Америка с конца XIX века под влиянием Англии и американских англофилов «прокладывает дорогу капиталистической экспансии». Эта тенденция привела к тому, что Соединенные Штаты подвергают обструкции любую попытку объединения Европы или Азии. В 30-х годах в этом направлении очень много сделал Рузвельт, который испытывал «всепоглощающую враждебность по отношению к Японии и ненависть к Германии, имеющую давние корни». Таким образом, вся ответственность за разжигание новой войны лежит на нем. Правда, Дикхоф признавал, что выявить мотивы действий Рузвельта было очень трудно. Но с 1937 года он начал осуществлять программу, состоящую из трех пунктов: объединение стран Западного полушария, ликвидация оси и поддержка западных союзников. Умело манипулируя мнением конгрессменов и общества, Рузвельт всячески старается вставлять палки в колеса стран оси[27].

В главе, посвященной немецко-американским отношениям, он утверждал, что раньше между двумя народами существовали самые сердечные отношения, но они были разрушены Англией. Враждебность Америки по отношению к Германии возникла в последние годы XIX века, и причиной тому было именно вмешательство Англии: «Ключ к пониманию немецко-американских отношений находится в Лондоне». Для того чтобы подготовить американское общественное мнение к предстоящей войне с Германией, англичане совместно с англофильской элитой Соединенных Штатов навязали американскому народу искаженное представление о Германии[28]. Рузвельт продолжил политику своих предшественников, и его усилия достигли апогея как раз перед самой войной.

Рузвельт, продолжает Дикхоф, пытался блокировать действия Германии во Франции; аналогичные обструкционистские тенденции выявились и в американской политике по отношению к Японии. Администрация Рузвельта пыталась положить конец экспансии Японии путем военного вмешательства и экономического давления на нее. Переговоры 1941 года были обречены на провал из-за того, что Америка настаивала на том, чтобы Япония вышла из оси, а это было совершенно неприемлемо для Японии. Так Америка оказывала давление в том регионе, «на который у нее не было ни исторических, ни расовых, ни экономических прав». Поэтому Вашингтон должен винить одного себя в том, что Япония решила «разрубить узел», который затянула на ее шее Америка, и напала на ее базу в Пёрл-Харборе[29].

Чтобы помешать объединению Европы, Рузвельт пытался использовать СССР. Рузвельт хотел видеть «Европу разорванной на части, разобщенной и слабой», мечтая сделать ее «пешкой в англосаксонской политической и финансовой игре». «С редким легкомыслием, – заявляет Дикхоф, – Рузвельт развязал войну. Какое ему дело до того, что Европа будет залита кровью? Какое ему дело, если погибнет европейская культура? Разве способен он понять душу европейца? Рука об руку с большевиками Америка Рузвельта стремится поставить Европу на колени».

Эта явно прогерманская книга, чересчур упрощавшая все проблемы, тем не менее свидетельствовала о том, что писал ее человек образованный, который считал, что служит своей стране.

Дикхоф ушел с дипломатической службы в 1945 году, а в 1952-м умер. В некрологе газета «Франкфуртер алгемайне цайтунг» говорила о нем как об «убежденном либерале» и человеке с «неподкупным чувством справедливости», а «Нью-Йорк таймс» менее великодушно описывала его как «щелкающего каблуками представителя немецкого юнкерского класса». Но, поскольку он был наиболее крупной фигурой среди дипломатов, занимавшихся немецко-американскими отношениями, очень трудно судить, каким человеком он был на самом деле. По мнению автора этой книги, Дикхоф был способным дипломатом, реалистично смотревшим на вещи, политиком умеренного толка, который по личным причинам, а также из чувства профессионального долга сумел приспособиться к службе Третьему рейху.

Пока Дикхоф пытался влиять на немецко-американские отношения, находясь в Берлине, посольство в Вашингтоне в течение трех очень напряженных лет – с декабря 1938 по декабрь 1941 года – возглавлял советник доктор Ганс Томсен, который занимал пост поверенного в делах. Томсен, чей предок был выходцем из Норвегии, происходил из знатной гамбургской банкирской семьи. Он также был дипломатом старой школы, служившим сначала в Италии, а потом в министерстве иностранных дел в Берлине. В 1932 году при Франце фон Папене он работал в рейхсканцелярии и служил офицером связи между нею и учреждением на Вильгельмштрассе. Как руководитель протокола на совещаниях кабинета министров сразу же после прихода Гитлера к власти, он был также одним из переводчиков фюрера. В 1936 году он был отправлен в Вашингтон в качестве советника посольства, а после отзыва Дикхофа стал поверенным в делах.

Поскольку отношения между Германией и Америкой были весьма напряженными, особенно после начала войны в Европе, у Томсена не было возможности часто появляться в обществе и обзавестись связями, как это делают все послы. Поэтому о его личных качествах и поступках почти не упоминалось в прессе. Он произнес сравнительно мало речей на публике, а те, которые произнес, были в основном посвящены разъяснению позиции Германии по тому или иному вопросу. Томсена высоко ценил Самнер Уэлльс, который говорил о его работе с Вайцзеккером, когда тот в 1940 году посетил США[30].

В целом его доклады были основаны на реальных фактах, сдержанны по тону и посвящены участию Америки в войне с Германией. Гитлер в застольных разговорах отзывался о нем доброжелательно. Однако вполне возможно, что признание заслуг Томсена основывалось не на его собственных отчетах, которые фюрер, скорее всего, не читал, как полагают многие, а на докладах военного атташе посольства.

Последним поступком Томсена в качестве поверенного в делах была, конечно, передача в Госдепартамент документа об объявлении войны Соединенным Штатам и закрытие посольства. Через несколько недель после этого он вернулся в Германию через Португалию и был награжден Рыцарским крестом за военные заслуги. 1 мая 1942 года он заявил, что объемы американского производства сильно завышены, но через несколько недель высказал идеи, весьма непривычные для немецкого чиновника того времени. В интервью, которое Томсен дал за пределами Германии, он заявил, что недооценивать мощь Америки очень опасно. После этого он охарактеризовал Рузвельта как «исключительно умного руководителя, обладающего огромной энергией», а его жену – как «женщину большого обаяния и ума, которая делает честь своей стране». После того как журналисты спросили Томсена, почему он говорит совсем не то, что утверждает немецкое руководство, он стал приводить доказательства в защиту своего мнения. Томсена отправили в Стокгольм в качестве посла, где он и служил до самой своей отставки в 1945 году.

И наконец, среди важных фигур немецкого посольства следует отметить военного и авиационного атташе генерала Фридриха фон Беттихера, назначенного на этот пост в апреле 1933 года. Это был первый немецкий военный атташе в Вашингтоне после 1917 года. В Первую мировую войну он служил артиллерийским офицером, получил звание генерала и стал сотрудником Генерального штаба. В 20-х годах он был директором артиллерийского училища и на короткое время приезжал в США в качестве руководителя отдела зарубежных армий немецкого министерства обороны. Прибыв в Нью-Йорк в 1933 году, он яростно отрицал тот факт, что захватить власть нацистам помогла армия, и утверждал, что рейхсвер вообще никогда не вмешивается в политику. Но, как мы убедимся в дальнейшем, его собственные доклады из Вашингтона, имевшие ярко выраженную политическую окраску, опровергают это заявление. Все время своего пребывания на посту атташе генерал поддерживал тесные контакты с руководителями американской армии и, согласно одному из отчетов 1941 года, «пользовался в этих кругах уважением». (Томсен писал, что в последние годы существования посольства атташе имел больше возможностей для общения с американскими чиновниками, чем сами дипломаты.) Вернувшись в 1942 году в Германию, Беттихер был принят Гитлером, а потом служил советником по американским делам в ОКВ (Верховном командовании вермахта). В апреле 1945 года он был захвачен солдатами 7-й американской армии и ушел в отставку[31].



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт