Рецензия на книгу Накипь от reiden_coldflame

___________

Читатели бывают не в курсе, что целых двадцать романов Эмиля Золя объединены в цикл Ругон-Маккары. И дело здесь не столько в плохой информированности, сколько в нестандартном замысле: в отличие от большинства семейных саг история Ругонов и Маккаров не просто не имеет последовательного сюжета или персонажа, проходящего через все книги, но и само время в них нелинейно; это позволяет автору максимально подробно и с разных точек рассмотреть интересующий его период - Вторую империю.

Некоторые романы, однако, бывают связаны тематически: «Завоевание» и следующий за ним «Проступок аббата Муре» - антиклерикальные (священник-палач и священник-жертва), «Добыча» и «Его превосходительство Эжен Ругон» - о своре дельцов, алчущих денег и власти, «Страница любви» и «Нана» - о свойствах страсти и похоти; роман «Накипь», в свою очередь, запараллелен с романом «Западня» - только речь уже идёт не о городских низах, а о буржуазии.

«Показать буржуазию без прикрас, после того, как был показан народ, и показать её, считающую себя порядочной и честной, ещё более отвратительной, чем всегда» (Золя).

В пансионат, где обитают мелкие буржуа, вселяется юный и весьма амбициозный провинциал, ставящий своей задачей покорение Парижа. Нет, это не Бальзак с его «Отцом Горио», и главного героя зовут не Растиньяк, а Октав Муре - сын Франсуа Муре и Марты Ругон из «Завоевания». Впрочем, уже со второй главы нарративный фокус смещается на семейство Жоссеран, где отчаянно пытаются выдать замуж двух девиц, да и в дальнейшем в повествовании мельтешат различные огюсты, кампардоны, теофили, дюверье, башелары, анжели, адели, клариссы, берты, валери и прочие, что делает этот не самый большой по объёму роман крайне утомительным, Dostoevsky style.

Кроме того, это бурление буржуазной жизни несколько скрадывает общий замысел:

«Суть представленной в «Накипи» истории ясна своей важностью, но очень трудно уловима за предложенной читателю событийностью» (Трунин).

Тема роковой наследственности в данном романе практически отсутствует: характер Октава Муре и доставшаяся ему idée fixe - обладание женщинами - раскроются в следующем романе. Как и в случае, например, с романом «Чрево Парижа», средовой элемент довлеет над всеми прочими - отдельные герои, даже такие важные, как Ругоны и Маккары, растворяются в толпе.

Если в «Западне» пороки нещадно обличаемой автором среды видны и очевидны, здесь же они скрыты завесой лицемерной порядочности, но суть отличается не сильно: в этом колодце нечистот так же распадаются семьи, так же бурлят корысть и похоть.

«…Обещать деньги, которых и в помине нет! О! Их отдадут тебе, дочь моя, или я вытащу старика из могилы и плюну ему в физиономию!».

Разумеется, занимающий центральное место в повествовании пансионат лишь притворяется домом высокой культуры быта: жильцы его - лицемеры, стяжатели, развратники, алкоголики и прочие пакостники; ежедневный фон - ругань и льющиеся из окон помои. Показателен эпизод, когда беременную нищенку изгоняют из этого дома, а впоследствии его обитатели узнают, что, доведённая до крайности, и, видимо, спятившая женщина разрезала ребёнка надвое и спрятала в шляпной картонке. Под фасадом приличия жильцы скрывают самые низменные побуждения и поступки; точно так же за кажущейся ординарностью откровенно скучного повествования автор прячет самые драматические события, и не каждый читатель доживёт до своеобразной кульминации - ночной сцены незапланированных родов служанки Адели, которая даже не в курсе, кто же из господ её таким образом одарил.

Данным романом Золя приобщает целый класс буржуа к ретроградным и враждебным прогрессу слоям общества, которые были обличены ранее - лавочники в «Чреве Парижа», нувориши в «Добыче», политические элиты в романе «Его превосходительство Эжен Ругон», священники в «Завоевании» и «Проступке аббата Муре».

Неудивительно, что роман об оборотной стороне прилизанного буржуазного быта привёл в негодование именно буржуазного читателя, а критика, снова именовавшая произведение «бесстыдной порнографией», призывала «отомстить за оскорбления, нанесённые Парижу Эмилем Золя». Впрочем, к бурлению оскорблённых чувств Эмиль уже начал привыкать. В случае с «Накипью» он настаивал на социальной и нравственной направленности романа:

«Ни одна страница, ни одна строчка не были написаны мной без стремления придать им нравственный смысл».

Кроме того, кто-то из редких сторонников романа весьма точно заметил:

«Описывать тот или иной общественный уклад не значит его создавать: не сатиры Ювенала повинны в развращенности Рима».

__________

«Накипь» - буржуазная вариация романа «Западня»; исследование глубин падения буржуазии на примере одного конкретно взятого муравейника.

Примечание
___________

Словарь французского языка подсказывает, что Золя подразумевал - источающий миазмы «котёл», в котором смешаны разные ингредиенты и где бурлят самые низменные страсти. В России роман, ныне известный как «Накипь», выходил под названиями: «У пылающего очага», «Домашний очаг», «Кипящий горшок», «Лицо и изнанка», «Трясина», «Вертеп» и даже - «Побуль».