Шкура

На чтении это книги меня подтолкнула рецензия @tatihimikosan , которая так подробно и интересно описывала вроде как не стандартную книгу о войне. А, кстати, этот жанр, я очень даже люблю. Но к моему большому огорчению мое мнение кардинально отличится от мнения Татьяны. Начну с того, в чем наши мнения сошлись:
1. Стиль. Каждая глава будто отдельный набросок, отдельная мини-тема для рассуждения и примеров. Вроде как идея-то не плохая, но ее следствием становиться другое: нет цельного, единого сюжета. А я тот человек, который ценит сюжетную часть. Тут же все раздроблено, как-то обособлено и, читая, например, седьмую главу, забываешь, что было во второй…
2. Не толерантность. Вот все, что приходит к вам в голову при слове «толерантность» есть тут, но вместе с частичкой «не». Темы геев, однополых отношения, проституции, продажи людей («черных», невинных детей любого пола), политики, военного пофигизма и пр. тут настолько повседневно, что даже утомляет. Ощущение, что автор собрал все возможные «больные» темы нашего времени и впихнул их сюда.
3. Возможно, это книга продолжение чего-то там, но читать можно отдельно – тут да. Нет привязки к первой части. Это, наверно, плюс. Но стоит ли вообще читать – непонятно…
Теперь о том, в чем мы не сошлись.
1. Какой же скучный стиль! Я не прониклась ни к кому сочувствием, уважением или еще чем-нибудь. Никто из центральных героев или побочных не затронул меня от слова вообще. И дело даже не в том, что они якобы картонные: вроде как они вполне «настоящие», но невероятно раздражающие.
2. На мой взгляд, темы войны прорисована как-то тускло. Перед нами события после захвата Муссолини, после окончания войны в Неаполе. И по логике, тема войны должны быть центральной, около нее должно крутиться что-то (а, да, сюжет, но его же нет), но у меня не было ощущения, что я читаю про войну и тем более про вторую мировую. Голод – да, есть, продажа детей за кроху хлеба – пожалуйста, насилие, геноцид, пьянки – все тут. Но где же «историческая литература , книги о войне» .
Надо заменить, что я не сноб и не ханжа. Но вот честно: хороший книг о войне много и это явно не одна из них! Каких-то философских мыслей мне она не навеяла также. Может не мой автор, не мой стиль. Да и, возможно, время чтения выбрано не верно, хотя маловероятно. Увы, первая книга года – огорчение. Надеюсь, дальше будет лучше.

P.S @lerochka, @rina_rot Как жаль, что Курс нельзя совмещать с алфавитом. Это бы точно ушло в «1. Отрицательная рецензия». Вот прям от всей души отрицательно.

#флешмоб_Ш
#книжный_марафон2020

#флешмоб_Ш

"Не знаю, что труднее: быть побежденным или победителем. Но наверное знаю одно: человечность побежденных всегда выше человечности победителей."

Очень талантливо, очень тяжело психологически читать и очень не толерантно. Эта книга является логическим продолжением книги Капут, но ее вполне можно читать и отдельно. Книга написана в журналистском стиле: каждая глава – это отдельная зарисовка или воспоминание определенных событий, но великолепный язык не позволяет отнести это произведение просто к документальным воспоминаниям. Автор сам признается, что эта книга в первую очередь искусство, хоть и пишет явно по живому, иногда буквально капая кровавыми слезами на страницы, а иногда становясь отстраненным и циничным. Постоянные отсылки к классике и живописи, многочисленные вставки разговоров на различных европейских языках (что означает для таких малообразованных как я постоянные листания к сноскам) тоже прибавляют сложности к чтению. Переходы от самого омерзительного натурализма к почти магическому реализму тоже не дают расслабиться. Это одна из тех книг, которые заставляют думать и работать. Писатель издевается над стереотипами и моральными нормами не только своих друзей-американцев, но и над читателем. Зато такую книгу точно не забудешь.

«Кто сегодня изображает героев, крича: «Да здравствует Америка!» или «Да здравствует Россия!», еще вчера были героями, крича: «Да здравствует Германия!». Вся Европа такая. Настоящий джентльмен – это тот, кто не делает из героизма или трусости профессии, кто не кричал вчера: «Да здравствует Германия!» и не кричит сегодня ни «Да здравствует Америка!», ни «Да здравствует Россия!».

Пятая армия США входит в Неаполь. Что означает это для людей, еще недавно рукоплескавших Муссолини, а теперь кричащих ура американцам? Что чувствуют сами победители? Этот конфликт победителей и побежденных сопровождает на протяжении всей книги, обыгрывается в различных вариантах, но сам автор заявляет, что предпочитает быть на стороне униженных и побежденных, потому что победители, даже такие вроде бы приятные и добрые, как американцы, тем не менее покупают 8-10 летних детей за пачку сигарет.

"Три доллара – это чуть меньше трехсот лир. Сколько может весить девочка восьми-десяти лет? Двадцать пять килограмм? Подумать только, на черном рынке кило молодой баранины стоит пятьсот пятьдесят лир, или пять с половиной долларов."

Вообще в теме проституции автор проявляет откровенный расизм – во всех позорных сценах с проституцией главные «плохие» парни – это негры и арабы, а белые вроде как «не такие», что, конечно же, не может быть правдой. Проскакивают у него и обычные мизогинные нотки, вроде того, что женщины скорее стали продаваться, потому что они по природе слабее морально. Но потом он все же признает, что это проблема не народа и женщин, а в том, что спрос рождает предложение, а голод не тетка. Его замечание, что во время войны не было такого нравственного падения, как после освобождения, полно горечи – свобода оказалась трудным испытанием на пустой желудок.

«До освобождения у всех народов Европы было удивительное чувство собственного достоинства. Они дрались, не склоняя головы. Сражались за жизнь. А когда люди сражаются, чтобы не умереть, они отчаянно хватаются за все подлинное и вечное, благородное и чистое, что есть в их жизни: достоинство, гордость и свободу. Они борются за спасение своих душ. Но после освобождения люди стали бороться, чтобы выжить. Ничего нет унизительнее и страшнее, чем эта постыдная необходимость борьбы за существование. Только за существование. Только за собственную шкуру. Это уже не борьба против порабощения, не борьба за свободу, за человеческое достоинство, за честь. Это – борьба с голодом. Борьба за кусок хлеба, за тепло, за тряпку, чтобы укрыть детей, за пук соломы, чтобы прилечь. Когда люди борются за существование, всё, даже пустая банка, окурок, кожура апельсина, корка сухого хлеба или обглоданная кость, найденные на помойке, – все имеет для них огромное, жизненно важное значение. Чтобы выжить, люди становятся способны на всяческие подлости, на любую низость, на любое преступление. Только бы выжить. За корку хлеба любой из нас готов продать жену, детей, опозорить мать, предать друзей и братьев, продать самого себя. За подачку человек готов пасть на колени и, извиваясь во прахе, лизать ноги своему благодетелю; он готов подставить спину под кнут, он вытрет плевок с лица с преданной униженной улыбкой, со взглядом, полным животной надежды, надежды на чудо".

Глава про гомосексуалистов, хоть и написана с максимальным отвращением, тем не менее весьма познавательна и отрыла для меня кучу интересных фактов. И опять же хорошо подмеченная реакция молодежи на войну – я словно читала не о послевоенной Италии, а о Америке после Вьетнама:

"После войны всегда повторяется одна и та же история. Реакция молодых на героизм, на риторику жертвоприношения, на героическую смерть выражается каждый раз именно так. Знаешь, как поступают такие молодцы, как ты, из отвращения к героизму, к благородным и героическим идеалам? Они выбирают для себя протест поудобнее, протест в виде низости, распущенности и нарциссизма»
«Он был воплощением тайного зла, от которого страдала большая часть европейской молодежи всех стран, победителей и побежденных, – мрачной тенденции превращать идеи свободы, столь популярные, казалось бы, среди молодых европейцев, в неудержимое стремление к чувственным удовольствиям, требования морали – в отказ от всякой ответственности, общественный и политический долг – в бесполезные интеллектуальные игры, новые пролетарские мифы – в двусмысленные мифы нарциссизма с уклоном в самобичевание.»

Очень рекомендую к прочтению, хотя книга весьма неоднозначная, но несомненно талантливо написанная.