И поджег этот дом

На сегодняшний день роман Уильяма Стайрона «И поджёг этот дом» мне кажется сильнейшим произведением середины XX века из написанных писателями США, которые мне довелось прочесть. В нём счастливым образом сплавились мощнейший, образный язык и сила вложенных в повествование эмоций и идей.

Я замечал, что если библиография автора не велика, а между выпущенными книгами проходит несколько лет, вероятность того, что они будут хороши, повышается. Простая логика: дольше зреет замысел, более тщательно и детально он реализовывается. У Стайрона не так много романов, зато ни один из них нельзя назвать проходным.

В основе «Дома...» лежит коллизия между двумя американцами, встретившимися на климатически райском итальянском побережье спустя 10-12 лет после войны. Точнее, коллизия одного из них с самим собой, в которой второй герой, скорее, играет роль катализатора и стихийной силы, заставляющей первого испытывать страдания и муки самоуничижения. Человек по имени Касс Кинсолвинг, с непростым детством, ветеран передовой, нищий художник, женатый на женщине слегка не от мира сего, с четырьмя детьми, он, как в песне «Агаты Кристи», «...пролетел все облака насквозь, но в небе не увидел никого». Это страшное открытие заставило его упрямо и методично убивать себя алкоголем, регулярно напиваясь до скотского состояния, в котором он выступал позорной игрушкой, нелепым и отвратительным паяцем, пляшущим под дудку Мейсона Флэгга, своей полной противоположности. Флэгг — богатый наследник, скучающий хлыщ, он наслаждается тем, что его боготворят как трущиеся вокруг него прихлебатели, так и глубоко и от души презираемые им итальянцы, которые видят в нём небожителя с кисельных берегов вечносчастливой Америки.

Мейсону Флэггу Кинсолвинг был нужен в качестве собеседника во время напыщенных, пустых, но многословных бесед на различные интеллектуальные темы, стимулировавших его эго. Морально уничтожая Кинсолвинга, тем не менее, в конечном итоге Флэгг способствует обретению тем мучительного катарсиса, позволившего ему ни хорошо, ни плохо, но продолжить нормальную жизнь. Касс даже возвращается на Родину, которую он яростно ненавидел за претенциозность, грацию слона в посудной лавке и зашкаливающее самомнение. Кстати, само выражение «...и поджёг этот дом», взятое из обращения настоятеля собора Святого Павла Джона Донна («...set this house on fire»), для англоязычного читателя также звучит, как императив, то есть «...подожги этот дом». Я думаю, Уильям Стайрон держал в уме данное обстоятельство и неспроста назвал свою книгу именно так.

Писательский стиль Стайрона отличается способностью словно наводить микроскоп на персонажей второго плана, делая их настолько яркими, что в каком-нибудь ином произведении они легко бы затмили главных героев. Несчастная, спивающаяся мать Флэгга, совершенно потрясающий карабинер-философ Луиджи, отец рассказчика, тоскующий об ушедшей Америке, сам рассказчик и другие — автор предлагает целую галерею потрясающих образов.

Текст удивительно плотный, красивейший. Те, кто ищет в книге качество речи, получат от прочтения настоящее удовольствие. Разве только необходимо иметь в виду, что событийная часть произведения очень сильно нагружена, если не сказать перегружена.

Итого: прекрасный образец высокохудожественной, качественной литературы о человечности и бесчеловечности, о пустоте и поиске пути и смысла. Как мне показалось, роман очень многое роднит с классической русской прозой рубежа XIX-XX веков.