Пасторша

Крохотный роман, но такой концентрат. Даже не знаю, хотелось бы мне продлить его на сотню-другую страниц. Возможно, тогда бы он растерял всю плотность, но стал бы не таким тесным. Радует, что при всей своей скандинавской прозрачности и прохладце, при запахе горячих вафель и кофе, при толстых свитерах и бутербродах с салями в нем совсем нет «модной» Норвегии.

Однажды Лив загружает вещи в машину и переезжает на север, в маленький норвежский городишко, чтобы стать там пастором. Решение это было столь же необходимым, как ранее – потребность оставить под дождем конспект по политэкономии, войти в класс теологии и остаться там. Впрочем, объяснить причины этих поступков Лив не смогла бы даже самой себе.

В норвежском захолустье Лив приступает к своим обязанностям. Получается плохо. В голове Лив идет такая напряженная и болезненная работа (она и составляет содержание романа), что там не хватает места для чего-то еще. В Германии покончила с собой подруга Лив Кристиана – маленькая гибкая кукольница, казавшаяся такой сильной, самостоятельной, независимой. Блуждающая в потемках Лив, жившая с неистребимым ощущением, что ей «не на что опереться», потянулась к Кристиане как к спасению, не замечая того, что та сама шаталась и балансировала. Кристиана хохотала и прыгала, такая легкая, отмахивалась от всего серьезного, страшного, плохого. Не в легковесности было дело, а в том, что она просто не могла этого вынести. Лив, искавшая опору, была в этой паре сильнее, но не поняла. Эти переживания она привезла с собой в Норвегию, чтобы найти ответы.

Они не находятся, только прибавляются новые вопросы. Как может она быть пастором, когда сама бродит в тумане, едет «по плоской спине огромного зверя, который в любой момент мог подняться и стряхнуть ее»? Что ей сказать этим людям, какую дать им надежду, какое утешение, когда сама она так ненадежна, безутешна, погружена в себя? Как найти верное Слово, разгадать его смысл, донести до других? Лив ищет этот смысл, работая над своей диссертацией о восстании саамов, которые однажды прочли Библию, постигли Слово и ощутили себя избранными. Счастливцы они или глупцы? И не завидует ли Лив немного той ясности, которую обрели саамы? Как же претила Лив однозначность и убежденность служителей церкви в своей правоте, незыблемость, которая и есть гордыня. И как тяжело ей быть пастором, когда не знаешь, что правильно, как должно быть, где правда.

Она не была суровой, эта пасторша в резиновых сапогах и зеленой куртке. Она просто хотела быть честной. Ее поступки и слова должны были быть правдой – тем, что она чувствовала и понимала. Но так ли нужна людям, ищущим зацепку, правда? Возможно, им важнее тепло, прикосновение, ощущение уверенности. И так ли уж нужна правда тебе самой, чтобы быть пастором? Нужно просто «жить и ждать», поверить в то, что ты можешь быть точкой опоры для другого, даже если сам едва стоишь.

«Раскрыв объятия, я пошла ей навстречу»