Рецензия на книгу Вечер в Византии от liu

#Кин1_3курс

Знакомство с новыми авторами, как и вообще с людьми, всегда процесс очень интересный, ведь никогда заранее не знаешь как всё сложится, даже если автор популярный и признанный, собственное восприятие иногда преподносит сюрпризы. Благодаря академии знакомство получилось с оттенком какой-то грустной романтики и обыденной философии, именно таким и получился проведённый с автором "вечер в Византии". Чем-то это перекликается с "Остатком дня" Исигуро, опять те же воспоминания и вопросы о том, что же остаётся нам на закате дня. И хотя подача информации отличается (всё же это американец, а не британец японского происхождения), здесь есть ещё и перекличка в раскрытии некоторых тонкостей профессии, в этот раз конечно же не дворецкого, а такого близкого к теме факультета кинопродюссера.

Заинтересовало посвящение Салке Виртел. Загадочная женщина оказалась актрисой, писательницей, сценаристкой, устраивавшая чайные вечеринки для голливудской интеллигенции и европейских интеллектуалов в ночь на воскресенье. С её сыном Питером Ирвин Шоу работал в соавторстве. К моменту посвящения Салке было уже за 80 лет, так что есть в этом что-то даже благородное.

Главный герой Джесс Крейг во время чтения время от времени приобретал в воображении черты актёра Дэниела Крэйга, сходство фамилий сыграло с воображением шутку, уж не знаю насколько злую. Джесс - состоявшийся в мире кино человек, он известен, и пусть уже несколько лет был не у дел, его помнят, любят, им интересуются и вполне допускают новый всплеск успеха и известности. Отказывавшийся несколько лет от многократных приглашений на Каннский фестиваль, этот средних лет сдержанный и немного старомодный мужчина вдруг меняет свою привычку и отправляется на Лазурный берег, и не с пустыми руками, а со своим с любовью и усердием взращенным "поздним ребёнком" - первым в жизни сценарием.

Поездка превращается в поток воспоминаний и вторящие Средиземному морю волны рефлексии. Ох уж эти возрастные кризисы, которые возникают когда им вздумается, независимо от финансового положения, общественного статуса, успеха и семейной обстановки! Попался в эти неизбежные сети и Джесс Крейг. А читателю предстоит сопроводить его в этом блуждании по кризисным закоулкам. Недовольство собой, неуверенность, усталость, ощущение одиночества, разочарование или нервы? Размышления о своих ощущениях и о том, каким он видится со стороны: безобразным продуктом американской системы, скорбный клоун на чужом карнавале, одинокое человеческое существо? Очень неожиданно было увидеть параллель с "Войной миром", когда герой стремится подобно Пьеру Безухову обрести способность отказывать многочисленным просителям, видя в этом признак зрелости. Вопросы сонмами возникают в голове персонажа и движутся в броуновском движении. Даже ответ на простой вопрос "Почему я в Канне?" даётся нелегко, но где-то к середине повествования выводится ответ "Я в Канне, чтобы спасти свою жизнь", который конечно же не прекратит потока вопросов. Но при этом не тратится время на заводящие в тупик "а если бы?", ведь никому не приходится начинать всё сначала.

Посреди этого неумолимого копания в себе, посреди Каннского очарования и блестящего мира киноиндустрии, чем-то напоминающего кричащий и отчаянный шик "Гэтсби", вдруг возникает...

Перед этим "вдруг", хочется отметить, что в книге совершенно замечательные женские образы: привлекательные, чарующие, полные какого-то томления и при этом живости, яркие, неровные, сложные, вдохновляющие и порой разрушающие и себя, и других, но все очень индивидуальные и как будто бы "ароматные". Это и бывшие, и настоящие влюблённости и любови, и дочь главного героя. А возникшее "вдруг" - это юная и пленительная Гейл Маккиннон, ворвавшаяся свежим и дурманящим вихрем. Очень тягучее повествование очень хорошо разбавилось небольшой интригой о том, какое же прошлое скрывается за плечами этой уверенной и презанятной девушка в нелепых тёмных очках. Джесс Крейг всё пытается соорудить вокруг себя защитную стену, чувствуя опасность, исходящую от это цветущей девицы. А параллельно этому строит мост понимания между ним и его дочерью Энн.

Книга очень "вечерняя", с очарованием, веящим от названий "Византия" и "Канны", она как будто бы окутана сумеречными красками с импрессионистскими оттенками окунающегося в море солнца.

"Раз уж начал вспоминать, то вспоминай до конца. Вспомнить все ошибки, просчёты, измены. Если уж предался мазохизму - наслаждайся им сполна. Слушай, что говорят призраки, вспоминай, какая была погода в другие времена..."