Сказка о первой зиме

#сказка

Который день подряд метет метель. Снег укрыл равномерным ковром все поля и луга вкруг деревни. Подле домов и сараев намело сугробов по пояс, а то и глубже. Мороз разогнал всех селян по домам. Ветер загоняет колючие крупицы снега во все щели ветхого домишки, стоящего на окраине деревни, шевелит вылинявшие занавески и сквозняком проникает даже под толстый латаный плед.

– Подкинь-ка дровишек, сынок, а то косточки мои старые что-то ноют, – сиплым голосом говорит Дед.

Именно Дед. Хоть и не было у него родных деток, деревенская детвора ему проходу не даёт: столько всяких историй да небылиц Дед знает. Имени его уже никто не помнит, не осталось в деревне других старожилов. Так и стал Дед роднёй для всей околицы, потому старцу не приходится в одиночестве коротать эту длинную зиму.

Задремавший было парнишка встрепенулся в своём нелепом, но уютном гнёздышке из старых одеял и потертого медвежьего тулупа. Прикорнул было над починкой лаптя.

Не хочется мальцу из тепла в сени выходить, да что уж поделать, он и сам зябнуть начинает, хоть и расположился у самого очага.

– Сейчас, Деда, принесу поленце. Ольховое, чтоб горело подольше да поярче, и чтоб дыму поменьше было. Заодно лыка липового прихвачу, – сказал он, поднимаясь на ноги.

«Не буду брать лучину, хорошо ведь знаю где что лежит», – думает парнишка и как в прорубь ныряет в стылые сени, быстро притворив за собой дверь, чтоб не выпустить драгоценного тепла.

В сенях оказалось на удивление светло, и юноша подивился тому – оконца махонькие, под самым потолком притулились, стёкла в них мутные, да морозным узором покрытые, а на улице поздний час уже, да буран колючий – откуда же свет? Тем не менее, он отлично видел поленницу: слева берёзовые дрова, в середине ольхи не много, небольшой запас дубовых чурок, а в сторонке – осина, дымоход прочищать. Напротив, на крюках, вбитых в стену, лыко висит.

Споро справился парнишка со своей задачей, да всё равно успел мороз укусить его за кончик носа, до того как он проворно проскользнул обратно в избу. Сбросил юноша лыко рядышком с тулупом, схватил кочергу и направился к печи. Отработанными движениями он поворошил угли, положил поленце в растопку, да задумался, глядя на занимающееся огнём дерево.

– Дед, а Дед? А ты ведь всё-всё знаешь? – не сдержался в конце концов парнишка.

– Ну, Данилка, разве ж можно всё на свете знать? Мир вона какой большой – не только то, что из-за околицы видать! – молвил старец. – Что удумал опять? Говори уж, покуда не лопнул от любопытства своего.

– Дед, вот зима же?.. – начал было Данила, да замолк – то ли слов найти не может, то ли вопрос глупым показался.

– Ну, хорош уже тянуть, ты эдак и до весны не спросишь, – беззлобно проворчал Дед.

– А что?.. Нет. Почему… Снова не то… – парнишка совсем было растерялся, но собравшись с духом на одном выдохе выпалил наконец, – Зачем нужна зима? Кто её придумал? Она всегда-всегда была? Ведь как хорошо было бы, если бы лето не кончалось!

Призадумался Дед, нахмурил свои седые брови. И Данила замер в напряжённом ожидании. В этом молчании слышен был только вой ветра за окном, да потрескивание огня в очаге.

Тишина. Парнишка, почти отчаявшись получить ответ на свой вопрос, тихонько побрёл вновь устраиваться в своём гнёздышке. Подхватил лапоть и принялся вертеть его в руках, пытаясь приладить новую лыковую полоску на прохудившийся участок. Обидно, конечно, ему было, ну да что ж взять с этих стариков? Но тут Дед прокашлялся, устроился поудобнее в скрипучем кресле и попытался поплотнее укутать свои больные ноги в плед.

– Хммм… Дай-ка подумать маленько. Давно не доводилось мне эту историю вспоминать. В последний раз слышал её, когда совсем малой был, даже ты уже старше, чем я был тогда. Как бы не упустить чего…

– Ой, ну расскажи, Дед! Расскажи, пожалуйста! – взмолился Данил, чуть не выпрыгивая из своего кокона от нетерпения.

– Что уж сделать с тобой, малец? Не отстанешь же, надоеда. Ты только не перебивай меня, стар я стал, забуду ещё, небось, о чём речь веду.

– Обещаю, Дед, ни словечка-то ты от меня не услышишь! – Данилка жестами показал, будто запирает рот на замок, а ключик выкидывает.

Чтоб задобрить старца, парнишка вновь покинул своё тёплое убежище, чтоб налить две чашки бульона, подогреваемого на очаге, да отрезать по ломтю хлеба для каждого. Расположил этот нехитрый провиант на столе и вновь притих. Ещё пару минут спустя его терпение было вознаграждено сторицей.

***

Когда-то давным-давно в Долине на самом деле было лето круглый год. Не знал люд голода и холода. Не успевали извести прежний урожай, как свежий уже поспевал. Селяне все здоровые были да румяные. Снег видали, да только в горах, в тех, что Долину опоясывают. А больше всего снега было в Горах Близнецах, что высятся по обе стороны от ущелья, которое в половине дня пути от деревни. Вон они – даже в метель видны их острые вершины. Вот там-то и приключилась история эта.

Есть старая легенда, в которой говорится, что обитали в ущелье меж гор этих два дракона. Жили люди с ними в мире, ну или по согласию. Отвозили селяне в месяц раз на повозке оброк припасами съестными, да не в обязанность, а в благодарность. Хранили животные могучие благополучие селян Долины, не допуская в их жизнь беды и напасти.

Сказывали, что первый дракон настолько здоровенный был, что вдоль деревни всей растянуться бы смог, от кузницы и до того самого места, где изба моя нынче ветшает. Был этот дракон серебристый, словно ручеёк горный. По бокам его вились узоры, какие окна в зиму украшают. Чешуйки при каждом его движении мерцали, как свежевыпавший снег в морозный день. А по хребту зубчатой стеной стояли пластины роговые, сосулькам подобные.

Второй же дракон немногим поменьше был. Быть может потому, что драконицей оказался, но не ведомо мне это. Шкура его была вся сплошь алой чешуей покрыта, огнём переливающейся. По хребту бежала дорожка гибких пластин, таких же пламенных. Когда взлетал он ввысь, казалось будто сам огонь ожил, да мчится кометой стремительной да своевольной.

Сильные звери то были, могучие да справедливые. Любили их местные, уважали и всячески привечали при каждом случае.

После каждого сбора урожая жители Долины всей деревней праздновать собирались на полях. Они радовались, веселились, пели песни да плясали, жгли костры и свадьбы справляли, благодарили своих защитников-покровителей. А завершали празднество драконы – в небе начинали завораживающий танец. Вились кольцами, плели спирали замысловатые, кружились, кувыркались и гонялись друг за другом. Огненный дракон осыпал поле искрами, подобные в кузнице разлетаются, когда кузнец молотом по заготовке стучит. А Ледяной дракон овевал весь честной народ ветерком прохладным, да не давал огню в полях заняться.

Долго жители и драконы мир меж собой берегли, да ничто не вечно под луной. В одно из таких празднований сболтнул кто-то, что хранят защитники сокровища несметные в пещере своей, мол сам видал, когда оброк свозил. С того и начала беда неминуемая подкрадываться. Жадность людская тому причиной стала. Один сказал, другой подумал, третий решил. Так оно всё обычно и бывает…

В следующий раз не хватало на деревенском празднике в Долине этих троих: Болтливого, Умного да Решительного. Да кто ж заметит, коли веселятся все от души? А злоумышленники уж подле пещеры драконьей притаились, выжидая покуда хозяева танцевать отправятся.

Как скрылась за стенами ущелья пара драконов, так сразу троица проскользнула в их логово, вооружившись факелами и с мешками наперевес. Своды пещеры оказались на удивление просторными и гладко отполированными, в стенах мерцали рудные жилы, отражая языки пламени. Красота, да и только!

Далеко пришлось углубиться в недра горы охотникам за драконьими сокровищами, не ожидали они того. А результат и вовсе разочаровал: вместо сокровищ нашли они гнездо драконье, а в нём три яйца. Да то не простые яйца оказались, скорлупа – чистое золото, драгоценными каменьями усыпанное, а величины такой были, что в кадушку мою целиком не полезут. Ну, что есть, то есть. Схватили каждый по яйцу, в мешки затолкали и поспешили к выходу из пещеры.

Да вот только не рассчитали злодеи время, не успели скрыться до возвращения драконов могучих в их логово. Только выбежали под вечернее небо, как оказались прямиком пред хозяевами пещеры. То ли драконы умом поняли, то ли инстинкт подсказал, но кинулись эти громадины на охотников, защищая своё жилище и потомство.

Тогда решила троица искать спасения порознь.

Болтливый кинулся обратно в деревню. За ним по пятам следовал Ледяной дракон. В страхе грабитель кинул мешок с яйцом за спину, видно думал, что успеет убежать, пока гигантский родитель будет яйцо обихаживать. Да не тут-то было – услышал он треск скорлупы, а за ним последовал оглушительный рёв дракона. Говорят, по сей день где-то в ущелье стоит ледяная скульптура – всё, что осталось от первого злоумышленника.

Решительный побежал к выходу из ущелья, прочь от Долины. Его преследовал Огненный дракон, быстро сокращая разделяющее их расстояние. Как бы вор не пытался скрыться из виду, а дракон был во всём быстрее и сильнее, любую хитрость в один миг определял. Понял злодей, что не скрыться ему от погони. Решил он отдать яйцо, да жизнь свою сберечь. Обернулся, положил мешок на землю у ног своих, да так, говорят, и осыпался пеплом на горной тропе. Безграничным оказался гнев Огненного родителя.

Умный же в суматохе умудрился схорониться там же, где до того с подельниками прятался. Это его и уберегло. Наблюдал он из своего укрытия, как оба дракона вернулись ко входу в пещеру: Ледяной с осколками скорлупы в лапах, Огненный с целым яйцом. Оплакивали они свою потерю буйством льда и пламени. Всполохи осветили всю Долину, рёв потряс все горы, испугав селян. Затем Огненный дракон с целым яйцом пошёл вглубь своего логова охранять спасённое дитя, а Ледяной дракон полетел в деревню, тщась найти третьего похитителя.

Метался он над селением из одного конца в другой, над каждой избой, над каждым полем. Его слёзы сыпались вниз ледяными каплями, покрывая ровным ковром всю деревню, вымораживая свежие всходы на корню и застужая цветущие сады. Не обнаружив ни грабителя, ни яйца, Ледяной дракон улетел прочь из Долины, стараясь напасть на след по ту сторону горного кряжа.

Видать тогда-то Умный и сбежал, это уже никому неведомо, а предполагать можно что угодно. Быть может в деревню вернулся, да добычу спрятал, и жил с тайной своей в страхе, что вскроется вина его. А может из Долины ушёл, да ящера перехитрил, нашёл где схорониться от угрозы. А может быть и вовсе из ущелья выбраться не смог, да так и лежат где-то меж скал Гор Близнецов его кости.

Да вот только именно тогда равновесие природное нарушилось. Драконы стали вылетать на поиски поочерёдно. Когда отсутствовал Ледяной дракон, в Долину стало приходить лето, более жаркое и засушливое чем до той поры. А когда на поиски отправлялся Огненный дракон, зима вступала в свои права, покрывая округу снегом и обдувая холодными ветрами. И цикл этот по сей день не нарушался.

***

Вот и окончился Дедов рассказ. Долго ещё сохранялась тишина во вновь остывающей избе. Данилка не знал, что спросить, а Деду нечего было добавить. Прогорающие угли чуть слышно потрескивали. Ветер по-прежнему то поскуливал, то завывал за окном, гоняя острые снежинки. Данилке представлялось, что это один из драконов всё ещё оплакивает своих потерянных малышей.

– Есть молва, что и имена сезонам не зря даны, а нарекли их по именам тех драконов. Когда пещеру охраняет Ледяной, в Долине зима. А лето наступает, когда его сменяет Огненный дракон, – добавил Дед и вновь затих, принявшись растирать свои ноги через плед.

Парнишка сообразил, что опять пора за дровами идти. Но совсем иначе стал смотреть он на холод в сенях. С любопытством оглядел и узор из инея на стёклах в окне. Всё пытался вообразить себе того дракона, который хранит сейчас пещеру в ущелье. И на огонь Данилка тоже смотрел дольше, чем обычно. Так, должно быть, и колыхались те пластины, что вдоль хребта бегут у Огненного дракона.

– Дед, а дед? А почему я никогда не видал танца драконов? И вообще никто их никогда не видел? Уж если б видели, я бы знал! – задал, наконец, парнишка интересующий его вопрос, когда стал убирать со стола посуду, оставшуюся от их с Дедом трапезы.

– Эк, чего захотел! Их и я не видал, а я уж далеко не юнец. Кто ж их знает, драконов? Верно, улетели давно, покинули неблагодарных жителей Долины. А может и издохли, времени вона как много утекло с той поры. Но скорее всего, их вовсе и не было никогда. Мало ли что молва людская сочинит? Потому и кличут такие истории сказками: сказать что угодно можно, да приукрасить народ тоже горазд, – ответил Дед. – Ох, умаял ты меня, Данилка. Хорош болтать, час поздний уже. Давай, помоги мне до постели добраться, да и сам ложись на боковую.

Пришлось юноше стиснуть зубы поплотнее, чтоб остальные вопросы не хлынули рекой из уст. Подсобил он старику, одеяло расправил, да подоткнул, чтоб не сквозило, а сам стал у окна. Там Данилка подышал на стекло, чтоб оттаить небольшой участок и выглянул во двор.

Метель уже утихла, только легкая позёмка металась по полям. Небо быстро расчистилось, и на нём загорелись яркие и колючие звёзды. Над ущельем растянулась мерцающая и переливающаяся полоса Северного сияния. Но в воображении юноши то был Ледяной дракон, танцующий в одиночестве. И мечтал Данилка, что как только снег с гор сойдёт, отправится он искать пещеру драконью и потерянное яйцо. Он обязательно сможет утешить бедных драконов и непременно вернёт вечное лето в родную Долину.