Золотая песня Ифрии

#сказка

Описываемые далее события произошли в те далекие-предалекие времена, когда небосвод над Ифрией еще сохранял свою первозданную красоту, когда поднебесье переливалось розово-пурпурными и ярко-бирюзовыми цветами, когда сквозь прекрасный ночной небесный свод были видны далекие миры, которые яркими сияниями отображались на безграничном небе Ифрии. В те волшебные времена, когда магия еще существовала, а люди варили дымящиеся зелья в старинных котлах, и когда барды распевали песни о великих подвигах, и люди приручали могущественных драконов. Да, пожалуй, эта история произошла так давно, что невозможно даже вспомнить точное столетие.
Известно лишь то, что недалеко от Вильия – столицы красивейшего района Чаараль – в небольшой деревушке, чуть южнее города, глубокой ночью, когда сияния мерцали особенно ярко, жительница этой самой деревушки родила восхитительных близнецов. В ту же ночь мальчик получил имя Эфий, а его младшую сестру нарекли Ивией. В ту ночь, говорили после, все магические миры окольцевали небеса Ифрии, и их сияние было по истине волшебным.
Шли года, сменяя друг друга, росли и близнецы, а их красота с каждым годом становилась все заметнее. Молва о том, что в старенькой лесной деревушке росли дети, прежде красоты невиданной, давно распространилась на всю округу, и были люди любопытные, которые собственными глазами хотели узреть великолепие детей или усомниться в оном. Никого красота близнецов не оставляла равнодушным, все видевшие охали от восторга, видя волосы цвета спелой пшеницы и яркие фиалковые глаза.
Но мало кто знал из восторженных иноземцев, что Ивия от рождения слепа, а Эфий – глух.
*
Наступил шестнадцатый год от рождения близнецов. Ивия выросла прекрасной девушкой, а Эфий – славным юношей. Красота их была неземной, они были подобны вечному блеску светила Ифрии. Но не горды и не циничны были близнецы: не ослепила красота ни их чистый ум, ни доброе сердце. Все в деревушке любили брата с сестрой и жалели близнецов.
Ивия с рождения жила в мире, состоящем лишь из одной вечной темноты, а Эфий – в мире вечного беззвучья.
Слепую Ивию Создатель наградил певучим голосом, и был он настолько сладок и звонок, точно птичьи трели в утренним лесу. Прославленные барды не могли наслушаться песен Ивии, которые девушка сочиняла сама или слышала ранее от своей матушки. Глухого Эфия Создатель наградил золотыми руками, за что бы ни брался юноша, все у него получалось: и кузнечное ремесло ему было по рукам, и рыбная ловля, и ювелирное мастерство и даже кулинарное искусство. Но больше всего Эфий любил рисовать, и создавал он такие шедевры, что невозможно было глаз отвести от нарисованных картин: живыми были и птицы, и звери.
Одно лишь огорчало близнецов: не дано было Эфию насладиться медовыми песнями своей сестры, а Ивии - увидеть картины, нарисованные ее братом.
Эфий был глазами сестры, Ивия – ушами брата. Никогда близнецы не расставались: по деревушке гуляли всегда вместе, в лес ходили, держась за руки, на озеро бегали, – и радовались каждому прожитому дню.
*
Однажды ночью, когда небо Ифрии уже окрасилось в пурпурно-черный цвет, весть дурная пришла с южных границ Чаараля. Яркими фонариками загорелась главная площадь в деревушке, окошки домов засветились и окрасили улочки. Весточка несла плохие новости, гласила, что пробудились от долгого сна прекрасные создания – синфии, и жаждут мести за свое заточение, и хотят Правителя свергнуть, да подчинить себе всю бескрайнюю Ифрию. Дальше говорилось, что десять деревень и семь городов уже пали, подчинившись синфиям, и что близко они уже, недалеко от Вильшейского перевала.
…и, дочитав письмо, замолчал старец - больше этой ночью в деревушки никто не смел заснуть.
Поняли жители, что грозные синфии придут и в их деревню, чтобы попасть в Вильий, и уготованной участи им не избежать. Жуткий страх охватил людей, и были они готовы бежать, куда глаза глядят, бросив все: хозяйство, дома, лавки, мастерские, - чтобы только спастись и не встретиться лицом к лицу с древними созданиями. В ужасе метались люди по всей деревне, десятки готовых поклаж стояли и ждали своего часа. Когда на следующий день армия Правителя Ифрии, состоявшая из сильнейших рыцарей и воинов, магов и чародеев, прошла через всю деревушку навстречу к синфиям, еще глубже засело желание бежать в испуганном сознании людей. И решено было покинуть деревню на завтрашнем рассвете.
*
Но не успели жители деревушки.
Глубокой ночью, когда далекие миры сияли на ночном небосводе Ифрии, вторглись синфии в деревню. Как и говорили люди, невероятно красивы были пробудившиеся древние, да вот только вместо ног у них были змеиные хвосты, и кожа на руках покрыта чешуй, а пальцы больше напоминали изуродованные когти зверя. И ворвались они в деревню, шипя на змеиный манер какую-то давно забытую песню. Не в силах люди были сопротивляться забытой магии, и очаровала их змеиная песня, сделав слугами синфиев. Деревня была покорена, синфии торжествовали сладостную победу.
Но не догадывались пробудившиеся существа, что не все жители попали под чары волшебной песни: для Ивии она звучала как простое шипение болотных змей, а Эфию было не дано услышать змеиную мелодию. Не смогло пение синфиев околдовать близнецов. Это и стало их погибелью.
*
Заколдованные жители деревни оказались под такими могущественными чарами, что стали служить синфиям, и по приказу Аафели – королевы пробудившихся созданий – организовали они пир на закате, когда небосвод Ифрии переливался бледно-бирюзовыми оттенками. На этом-то пиру прекрасная Аафели и увидела Эфия: удивила королеву неземная красота юноши, заворожила и пленила, и решила Аафели, что непременно завладеет этой красотой.
На следующий день, ранним утром, когда роса еще блистала на зеленых травинках, приказала Аафели, чтобы привели к ней Эфия, и был исполнен приказ королевы. Не хотела Ивия отпускать брата, до последнего сжимала его руку своими хрупкими ладошками, но Эфий наклонился к сестре, обнял Ивию и незаметно от стражи прошептал ей что-то на ушко, и Ивия отпустила руку брата.
*
Сама Аафели обладала обольстительной красотой, изяществом, подобающим синфиям. Никто из древних созданий не мог состязаться с красотой королевы: с густыми иссиня-черными волосами и темными-темными, почти черными, глазами. Но сама Аафели считала, что ее красота меркнет по сравнению с великолепием Эфия. Она глаз не могла отвести от Эфия, так красив, так прекрасен, так очарователен был юноша. Она медленно ползала вокруг Эфия, рассматривая его дарованную Создателем красоту.
И заговорила королева, не зная, что не пленили ее чары юношу:
—Эфий, — позвала его Аафели, — у тебя такое же красивое имя, как и ты сам. Ты подобен рождающемуся сиянию на небе Ифрии. Скажи мне, мой прекрасный Эфий, чего ты хочешь? Я смогу дать тебе все, чего ты только пожелаешь. Славы? Могущества? Власти? А, может, ты хочешь волшебные камни и драгоценности? Скажи мне, я смогу дать тебе все.
Посмотрел Эфий в глаза прекрасной Аафели и ничего не ответил. Почти черными были ее глаза, подобны бездыханным рекам Фиили, и душа у нее была такой же – мертвой.
Молчал Эфий, и решила Аафели хитростью заманить юношу, и спросила:
— Эфий, мой прекрасный Эфий, быть может, ты хочешь насладиться моим прекрасным пением? — Решила Аафели еще сильнее заколдовать красивого юношу, очаровав его змеиной песней.
И запела королева, да вот только не слышал ее сладко-шипящую мелодию Эфий, и зря только старалась королева, не могла она искусить юношу.
— Королева Аафели, — обратился к синфийке Эфий, — ваша красота по истине безупречна. Да вот только не могу я насладиться вашим пением, поэтому не стоить петь для меня. Хоть никогда и не слышал я пение своей сестры, я уверен, ничего прекраснее в мире нет, чем голос моей дорогой Ивии.
*
И не поверила собственным ушам королева: живет человек в Ифрии, чье пение превосходит голос самой королевы синфиев. И разгневалась Аафели, и прекрасный лик ее мгновенно преобразился: озлобились глаза королевы и загорелись сжигающим все на своем пути черным пламенем, позеленела бледная кожа, и покрылось чешуей все лицо, зубы, подобные змеиным, украсили и без того безобразное уже лицо королевы.
И приказала разгневанная королева схватить негодницу, да привести на главную площадь, а сама, схватив испуганного Эфия, в компании своих верных слуг направилась к место казни. И понял Эфий, какую непростительную ошибку он совершил, и взмолился он, чтобы не пострадала от рук жуткой королевы Ивия.
Когда увидел Эфий свою дорогую Ивию, стоящую на коленях на мокрой земле, и двух синфийцев рядом с ней, кровью облилось юношеское сердце. Травинки да веточки запутались в золотистых волосах Ивии, и девичьи щеки были мокрыми от пролитых слез. Испуганно озиралась Ивия по сторонам, но все равно видела лишь беспросветную тьму перед собой. И невообразимый страх окутал близнецов: Эфий боялся за Ивию, Ивия – за Эфия.
— Говорят, — начала шипеть королева, — что твое пение прекрасно, как и ты сама, словно оно подобно пению лесных птиц, раз это действительно так, спой для меня.
— Я не буду для вас петь, —гордо ответила Ивия, — мой голос дарован мне свыше для того, чтобы радовать и успокаивать людей, а вы заставили их страдать: вы принесли лишь боль и страх в нашу деревушку. Вы недостойны!
— Коль так, — ответила еще больше разгневанная королева, — никто и никогда больше не услышит твой певчий голос. Никогда!
И, выхватив клинок из ножен стражника, замахнулась Аафели на слепую Ивию, и вонзился древний клинок в чужое тело. Да вот только не сердце Ивии он пронзил, а загубил прекрасногоЭфия, который вырвался из рук стражников и закрыл своим телом дорогую Ивию. И упал юноша на землю, держась за рану. Тот час же окрасилась зеленая трава в алый цвет.
Поняла Аафели, что не того человека погубил клинок, что собственноручно она лишила себя прекрасного Эфия. Выпал клинок из рук королевы и упал на траву.
Неведомые силы появились в теле Ивии, и вырвалась она из крепких рук стражников, и побежала, падая и спотыкаюсь, к своему брату, не видя абсолютно ничего. Упала девушка перед Эфием на колени, и слезы потекли по ее щекам. Маленькими ладошками дотрагивалась Ивия до тела брата, словно хотела запомнить каждый изгиб его тела, и почувствовала что-то теплое на своих руках. Руки девушки были испачканы кровью.
— Эфий, любимый Эфий, — звала брата Ивия, роняя горячие слезы на его прекрасное лицо.
— Ивия, дорогая Ивия, — шепотом позвал ее брат, — пожалуйста, спой для меня.
Ничего не сказала Ивия. Лишь прижала руку брата к своему сердцу, закрыла заплаканные глаза и запела. Никогда прежде Ифрия и другие миры не слышали такой красивой и умиротворяющей песни. Голос Ивии чарующими звуками окутал всю деревню, и древняя синфийская магия покинула сердца людей. Словно ото сна пробудились жители деревни и не поверили своим глазам: «золотая песня» неслась по маленьким улочкам деревни, не могли синфии сопротивляться чарующей мелодии. Закрыв уши руками, шипели создания, не в силах слушать волшебную песню. На глазах людей в один миг окаменели все синфии и, когда Ивия запела еще слаще, пылью рассыпались полулюди-полузмеи. Золотые крупицы падали с небес Ифрии, когда Ивия закончила песню.
Девушка открыла глаза, и ее ослепило великое светило Ифрии. Мир вечной темноты, в котором с самого детства, была заточена Ивия, рассеялся, рухнул, растворился, и яркие краски увидели ее глаза. Ивия не могла поверить – она видит. Видит все: людей, великолепный свод небес Ифрии, чарующую природу, ярких птиц и зверей, - она это все видит.
— Какая прекрасная песня.
Ивия посмотрела на Эфия. Живой, слава небесам Ифрии, Эфий жив, лишь чуть порванная одежда напоминала о страшных синфиях.
— Споешь для меня снова, Ивия?
И она поняла, Эфий слышал ее песню – Эфий слышит.
— Конечно, спою.
*
Песня достигла самих небес необъятной Ифрии, и именно тогда небосклон Ифрии впервые окрасился золотыми красками, а сияния засверкали, как никогда прежде – песня достигла других миров. Само небо Ифрии влюбилось в эту песню.
И с тех пор «золотая песня» гуляет по необъятным просторам Ифрии, помогая добрым и честным людям, дарую любовь, радость и счастье.