Рецензия на книгу Почерк Леонардо от lorikieriki
Жила-была девочка Анна и была она необыкновенная, писала зеркальным почерком, предвидела будущее, была и циркачкой, и каскадером, мотоциклисткой, и вообще ангелом, а потом пропала. И вот теперь автор описывает нам ее жизнь от и до частично от ее имени, а частично от имени двух мужчин ее жизни, с которыми у нее были странные болезненные отношения. Особенный дар, конечно, штука страшная и обычно в жизни сильно мешающая, но как мне показалось, Анна не пыталась как-то приложить, так сказать, свои способности к добру, а скорее занималась саморазрушением и разрушением всех окружающих.
Такая вся крутая, непонятная, независимая и несчастная, что просто я под конец уже устала от этой завуалированной Мэри-Сью. Она бесила своей инаковостью, а ее зацикленность на зеркалах казалась претенциозной. Удивило, что в обычной школе учительница не только знала, что такое “почерк Леонардо”, но и мгновенно поняла без зеркала, что героиня начеркала на доске. Наверное, для того, чтобы подчеркнуть, героиня не чокнутая, как думают тупые обыватели, а гениальная. Остальные герои тоже как-то впечатления не произвели, что Володя с ее повернутостью на Анне, что Сеня, пожилой фаготист, с его пространными письмами. И в итоге непонятно, зачем все это было, как сама Анна в конце спрашивает – вот это вот все, все, что было дано, зачем? Ради пары трюков с зеркалами и мотоциклом? Ответа нет.
Что касается прочего, то автор верна себе – много слов, много красивых фраз и поворотов-заворотов, много сведений о никому не интересных и ненужных родственниках, знакомых, родственниках знакомых и знакомых каких-то родственников. Также отметила для себя довольно предсказуемый для автора ход, когда связь между героями она показывает, проводя их в разные годы по одним и тем же местам и людям. Тут почему-то с завидным упорством такой точкой соприкосновения выступала старая бабка-циркачка из коммунальной квартиры с ее нетерпимостью к окуркам. И что еще коробило, так это туалетная тема, ни один герой практически так или иначе не обошелся без упоминания в своей речи-воспоминаниях физиологических подробностей.
