Рецензия на книгу Обладать от liu

Роман "Обладать" удивителен в своей многогранности, как и само понятие обладания из названия, которое может трактоваться не только как владение, но и одержимость, страсть (Possession). Приписка в оригинальном названии "A Romance" тоже что только не включает в себя. Сама Байетт напускает тумана с таким вот "романтическим романом", но жанрово в этом томике собрана целая россыпь - и роман классический, и рыцарский, и черты готического, эпистолярного, что-то от саги, с поэтическими лирико-эпическими вставками, не обошлось и без детектива, трагедия соседствует с комедией положений. Головокружительно не только жанровое многообразие, но и бесконечные и запутанные лабиринты отсылок, в которых простой читатель и не разберётся до конца, если уж и профессиональные литературные исследователи вместе с переводчиками ломали головы. Но даже той малой части понятных и пояснённых отсылок достаточно для того, чтобы почувствовать этот шарм аналогий и ассоциаций.

Роман очень особенный и в плане ритмов и темпов - это настоящая полиритмия, ощущаемая благодаря скачкам во времени и вставкам документов, писем, поэзии. Повествование получается сосредоточенно-медитативным, но не усыпляющим, чем-то напоминает музыку Баха. Это не то искусство, которое будоражит поверхностной динамикой (хотя движение и интересные повороты сюжета однозначно присутствуют), но очаровывает глубиной и многослойными красками. "Обладать" - это ещё и проникновенная ода любви к литературе в целом, с начала её времён, от древних мифов, трагедий, эпоса через рыцарские, викторианские романы и все последующие жанры к постмодернизму, литературе современной. Поэтому сложно представить, чтобы такой роман не полюбился истинному читателю.

Всё даже начинается в библиотеке, в 20 веке, когда один из главных героев Роланд (отсылка к образцовому рыцарю) открывает толстую в чёрном пыльном переплёте книгу и находит черновики любовного письма от викторианского поэта Рандольфа Падуба (в оригинале Ash - и пепел, и ясень) к какой-то таинственной особе. И понеслись литературные расследования... Понеслись, конечно, громко сказано, потому что сюжет хоть и движется, но очень степенно и разгоняется на полную мощь только ближе к концу.

Филигранно, утончённо и живо Антония Байетт создаёт образы двух поэтов, рождающихся из её воображения: Рандольфа Падуба и Кристабель Ла Мотт. Оба они образы собирательные и у каждого есть по несколько прототипов. У Падуба это Роберт Браунинг и Альфред Теннисон. Кристабель - Кристина Россетти, Элизабет Барретт Браунинг, Эмили Диккинсон (чей маленький сборник стихов в оригинале по счастливой случайности оказался у меня на книжной полке). Но поэты заключают в себе не только реальные прототипы, но и отражения литературных архетипов, мифологических созданий и даже целых явлений: они и боги, и духи, и эпические герои, феи, монстры, ведьмы, деревья, реки. Наиболее захватывающий и противоречивый образ в результате у феи Мелюзины, воплощённый в Кристабель. Такими же собирательными становятся у автора и современные герои из 20 века. Это "магические кристаллы", которые поворачиваются то одной гранью, то другой, и каждый персонаж, как и вообще любой человек оказывается целой вселенной. И в этом случае, конечно, нельзя не зацепиться глазом за цитату воображаемого Падуба:

"Человек - это история его мыслей, дыхания, поступков, телесного состава и душевных ран, любви, равнодушия и неприязни, история его народа, государства, земли, вскормившей его, его предков, камней и песчинок, знакомых ему краёв, история давно отгремевших битв и душевных борений, улыбок дев и неспешных речений старух, история случайностей и постепенного действия непреложных законов..."

Возвращаясь к вопросу обладания, интереснее всего он отражается не в любовном влечении, хотя эта сторона также раскрыта ярко, но в одержимости литературных исследователей, которые хотят владеть тайнами, предметами, личной перепиской и при желании всеми мыслями умерших поэтов. Моральная сторона этого вопроса очень размыта, и Байетт в целом не слишком даже порицает своих героев, дошедших до несанкционированного раскапываниямогилы. Она видит в подобной страсти что-то если не благородное, то точно очаровательное.

Временные переклички от древних времён до современности навевают мысли о цикличности - мотив "вечного возвращения", завораживающий, гипнотический: ощущение, что всё это уже было и будет, почти магические моменты трансцендентального осознания. Поэтому, пожалуй, в книге и не обошлось без спиритизма и фрейдизма, магическое постоянно блуждает рядом, но к счастью под руку со скепсисом. Эта спиритическая составляющая тут же связывается с женским началом, а скепсис отлично отражён в поэме Падуба "Духами Вожденны". Борьба двух начал мужского и женского ещё одна богатая на трактовки составляющая, тут даже нелегко понять отношение самой писательницы в феминизму, который расцветает на страницах и показан также многогранно, через призму "магического кристалла".

Через роман по-новому ощущаешь эти таинственные связи между читателем и писателем, между человеком и искусством, искусством и временем. А ещё это очередное напоминание о том, как на самом деле полезно и захватывающе обращаться к древним мифам, легендам, эпосу, к тому, из чего вырастала целая культура, как из маленьких ростков древней литературы разветвились деревья и превратились в пышные кроны литературы нашего времени.