Глава 2

#пишем_книгу
Я должен был позвонить Густаву. Должен был. Такова договорённость. Но я набрал другой номер. Длинные, сверлящие мозг гудки, затем щелчок...и тишина. Замираю, забывая дышать, и на другом конце провода скорее ощущаю, чем слышу, тихое дыхание.
- Анна, - срывается с моих губ прежде, чем я осознаю, что делаю.
Смутная надежда, что это она была у моих дверей, согревала мне сердце. Мой темноволосый ангел, моя жизнь, моя любовь, моё проклятие... я сам, сам выбрал себе наказание за грех. И наказание моё — любовь к той, с которой никогда не смогу быть вместе. Я не имел права ей звонить. За много лет номер должен был выветриться из моей памяти, но я помню. Помню всё до мельчайших деталей — её волосы чёрные как смоль, бледную кожу с двумя забавными веснушками на кончике носа, голубые как весеннее небо глаза. Голубые глаза и чёрные волосы! Настоящая редкость.
Я помню кисти её рук, маленькие как у ребёнка и такие же нежные. Она сжимала в них поводок, беспомощно озираясь посреди неухоженного парка, беззвучно моля о помощи. Оказалось, у неё пропал пёс, испугался петарды, брошенной мальчишками. Меланхоличный бассет рванул поводок и убежал, а мальчишки, хохоча помчались пугать других гуляющих.
- Он и правда бассет? - рассмеялся я. - Если так, то он вряд ли далеко уковылял.
Анна смерила меня презрительным взглядом:
- Он очень активный.
- Конечно-конечно, - продолжал хохотать я, и она сказала, что я идиот.

- Не знаю, зачем звоню, - заговорил я в трубку. - Просто кое-что произошло, и я подумал... в общем, я решил, что это ты...
Господи, ну что за придурок! Я ведь ничего ей не рассказывал! И о блокноте она знать не могла. Если только... что если та встреча в парке не была случайной? И Анна тот человек, что шаг за шагом подталкивал меня к роковой черте? А ведь я любил её! Последние два слова я произнёс вслух. В трубке зашуршало.
- Я тебя любил, - повторил я, а внутри, вырываясь наружу, билось «и всё ещё люблю». - Просто не мог поступить иначе.
«Иначе тебя могло бы и не быть» - мысленно добавил я. Тишина. Проклятая тишина. Да скажи хоть что-нибудь!
- Кто-то всё знает, - сказал я, пытаясь вывести её на чистую воду.
В трубке раздался протяжный вздох, почти стон. Значит правда? И она в курсе? Предательница! Трубка закряхтела, и до меня донёсся слабый старушечий голос.
- Всё открылось, да? - старуха на том конце провода тяжело и часто дышала. - Столько лет. Не думала, что дождусь звонка. Мне ведь уже немного осталось.
Она зашлась в кашле и кашляла, казалось, целую вечность.
- Мне нужна Анна, - сказал я, когда старуха успокоилась и могла мне ответить.
- Это я.
- Мне нужна другая, помоложе.
- Эх, была и я когда-то молодой, - старуха замолчала. - Другой Анны здесь нет, и никого нет. Только я.
- Давно вы здесь живёте? - спросил я. В душе моей росла тревога.
- Всю жизнь.
- А телефон?
- И телефон всю жизнь. От матери ещё моей остался, я и не меняла.
Она снова начала кашлять. Где-то вдалеке залаяла собака.
- У вас собака? - спросил я.
- Да, бассет, - ей голос становился всё тише. - У меня всегда были бассеты — Джерри, Рой, Лесси...
Трубка выпала из моих рук. Я вспомнил, как ходил с Анной по парку и мы выкрикивали на два голоса «Джерри!», надеясь, что пёс отзовётся. Но этого не может быть! Совпадение, глупость, игра воспалённого воображения? Но я не мог забыть её номер! Не мог! Я рванул в комнату, вытряхнул из ящика стола бумаги и там, среди квитанций и неоплаченных счетов отыскал крохотный розовый листок, выкинуть который рука так и не поднялась. Старательно, высунув от усердия язык, Анна выводила на нём номер телефона. Уставший Джерри лежал у её ног и больше не помышлял о побеге.
- Это домашний, - сказала она. - Мобильного я не помню.
- Как же так? - удивился я.
- Ну, я же сама себе не звоню, - засмеялась она. - Он у меня записан, конечно, где-то... Но не бойтесь! Дома я бываю часто да и живу одна.
Тогда не боялся. А вот сейчас меня накрыл настоящий ужас. Номер был правильным. Я поднял трубку с пола.
- Алло! - сказал я, срываясь на крик. - Алло! Вы ещё здесь?
Гудки. Я повторил вызов.
«Неправильно набран номер» - механический голос не оставлял надежды. Я набирал снова, и снова, ещё и ещё. То же самое. Наконец я глубоко вдохнул, успокоился и сделал то, что должен был сделать с самого начала — позвонил Густаву.
- Какого чёрта происходит? - закричал я.
- Ты звонишь только в самом крайнем случае,помнишь? - если бы я не знал Густава, то решил бы, что со мной общается автоответчик, таким безжизненным и спокойным был его голос. - Что случилось?
- Кто-то всё знает. Он подкинул блокнот. Тот самый! Потом я звонил Анне...
- Во-первых, ты не должен был ей звонить, - тон голоса не менялся, и понять взбешён ли Густав моим поступком или нет, я не мог. - Во-вторых, ты открывал блокнот? Читал? Если нет, то откуда ты знаешь, что это он?
- Я не читал, - действительно почему? - я заволновался...
- И совершил кучу ошибок. Ты не имел права звонить Анне. Ты должен был жить, не вспоминая о тех днях, не вспоминая о ней. Я просил тебя выбросить её номер, стереть из памяти. Тебе кто-то ответил?
- Старуха. Она сказала, что её имя Анна, она всю жизнь живёт в своём доме, никогда не меняла номер телефона и у неё всегда были собаки, бассеты. И теперь я ещё раз повторяю свой вопрос: что, чёрт возьми, происходит? Получается, что тогда ты мне соврал? Скормил сказочку, убедил, что у меня не всё в порядке с головой? Я два года провёл в психушке, Густав! Ты был в психушке? Не советую! И вот теперь оказывается, что я никакой не псих! Что вы от меня скрыли?
- Ты не в себе, - голос Густава всё так же не менялся. - Возьми блокнот, почитай и увидишь, что ничего страшного в нём нет. Прими ванну, выпей да ложись спать. Про Анну забудь. Ты позвонил выжившей из ума старухе. Ты ошибся. Она перепутала. Завтра всё снова станет как прежде. Блокнот не выбрасывай. За ним приедут. Всего хорошего.
Я со злостью швырнул трубку. Она ударилась о стену, расколовшись на две половины и обнажив металлическое нутро. Подлец Густав! Ему хорошо известно, что прочитать написанное в блокноте обычным способом не получится. Он пришлёт своих людей, и они либо пустят мне пулю в лоб, либо снова упекут в клинику, из которой мне не выйти. Но даже если они оставят меня в покое, я не смогу жить дальше, не зная, что на самом деле произошло в тот день.
Я быстро покидал необходимое в спортивную сумку, спрятал среди вещей блокнот, подозвал Джека и собирался уже выйти на улицу, как заметил подъезжавшую к дому машину. Неужели люди Густава? Быстро, ничего не скажешь.